— Осмелюсь предположить, что ваши родные одарили вас лучшими чертами, что у них были, — тихо произнес граф, заслужив вежливый кивок Маргарет. — Значит, Филиппина тоже баронесса, — задумчиво потянул Элжерон, неспешно идя по коридору к одной из лестниц, что вели на первый этаж.

— Отнюдь, титул, поместье и состояние перешли мне. А я просто не смогла выставить ее после того, как долго мы прожили друг подле друга.

— Тогда отчего же Вы продолжаете жить с ней, коли она Вам, по сути, никто?

— Мы прожили десять лет рядом. Как же я могла выставить ее за порог, едва отца не стало? — пожала плечами Маргарет.

— Хорошо, допустим, этот Ваш душевный порыв я могу понять, — покивал Элжерон. — Но как Вы позволяете ей так с собой обращаться? Она помыкает Вами, как ей вздумается! Контролирует каждый Ваш шаг, и даже не гнушается грубить Вам при постороннем человеке! Я уже не говорю о том, как она открыто навязывает Вам какие-то свои взгляды на жизнь, даже не пытаясь задуматься, подходят ли они Вам.

Маргарет мгновение помялась, стискивая в пальцах юбку.

— Ваши слова столь грубы… — севшим голосом ответила девушка.

— Правда не всегда гладкая и блестящая, как влажная галька, — обронил граф, смерив свою собеседницу испепеляющим взглядом. — Не сочтите за невежливость, но сколько Вам лет?

— Этой весной будет 25. Если доживу, — печально добавила девушка.

— Сколько в Вас фатализма, — фыркнул граф. — Однако же, я всего лишь на год старше Вас! — он встрепенулся, обрадовавшись этому факту, словно нашел сообщницу для своих приключений, которая смогла бы разделить его взгляды, ведь они были почти одного возраста, и примерно одного сословия.

Он довел Маргарет до лестницы и ступил первым, подав девушке руку, помогая спуститься следом за ним. Ступени были скрыты под бордовым ковром, но Элжерон все же опасался, что баронесса могла оступиться, запутавшись в длинной юбке своего платья.

— Зачем Вы спросили мой возраст? — поинтересовалась Маргарет, крепко держа его за ладонь.

— О, простите, я и позабыл тему нашего разговора, — засмеялся Элжерон. — Мне лишь было интересно оценить, чем Вы руководствуетесь, столь слепо подчиняясь Филиппине. Увы, я так и не понял этого, — он выпустил ладонь девушки и отправился по длинному прогулочному проходу, который вел в оранжерею. Каменные стены этого коридора завершались примерно на высоте двух метров, а выше начиналась стеклянная арка, открывающая вид на сыплющийся с небес снегопад, и пускающая в проход естественное освещение. — Вы взрослый человек, способный самостоятельно мыслить, принимать решения и нести за них ответственность. Ради чего Вы беспрекословно продолжаете слушаться мачеху? Она говорит Вам далеко не самые умные вещи, и при этом давит на Вас. Более того, она полностью от Вас зависит, как я понял, но смеет пытаться контролировать Вас. Отчего же? — он повернулся к Маргарет, но она тут же отвела взгляд, стушевавшись.

— Но она — все, что осталось от моей семьи…

— И безропотно подчиняясь ей, Вы полагаете, что заслужите ее любовь? — догадался Элжерон. — Поверьте, любовь нельзя заслужить или купить. Тем более в семье. Которой, между прочим, Филиппина не является, — завершил он свою мысль, крайне возмущенный всплывшими в памяти моментами общения баронессы и ее мачехи.

Некоторое время они шли молча, и когда почти дошли до оранжереи, Маргарет подала голос:

— Какая любопытная прогулочная галерея, — произнесла она, оглядываясь. — Не встречала таких ранее.

— Я тоже не слышал о подобных пристройках, — признался граф. — полагаю, она носит лишь декоративный характер, соединяя основную часть здания с оранжереей.

— Мы идем в оранжерею? — встрепенулась девушка.

— Именно, — благосклонно кивнул граф.

— Должно быть, уходит колоссальное количество топлива на то, что обогревать ее в такую стужу.

— Я много, что могу, — лукаво улыбнулся Элжерон, распахивая перед Маргарет последнюю дверь. Маргарет тихо ахнула, заходя в душную теплую обитель тропических растений, которые Элжерон много лет с любовью собирал и взращивал с особой щепетильностью.

В помещении было очень светло. Лишь две его стены, что соседствовали с замком, были каменными, остальные же представляли из себя высокие стеклянные панели с узкими деревянными проставками, что открывали вид на заснеженный парк. Потолок также был изготовлен из стекла, и можно было снизу лицезреть на нем сугробы, наметенные за день суровой вьюгой.

— Поверить не могу, что Вы владеете столь красивыми растениями, и что они в состоянии пережить такие холодные шотландские зимы, — произнесла девушка, ласково проводя мимоходом ладонью по широкой лапе папоротника, словно приветливо протянувшейся в ее сторону. — Откуда же Вы берете саженцы, коли живете в замке и никуда не выезжаете? Откуда у Вас книги? И такие вещи, как кальян, к примеру? — девушка остановилась на дорожке, выложенной кремовой квадратной плиткой с чуть отколотыми от времени уголками и с мелкой паутиной трещинок, что рассекла геометрический темно-синий узор на ней.

— Это все жители деревень, — усмехнулся граф, подходя к невысокому плодовому дереву в широкой деревянной кадке со сформированной полукруглой кроной. — Они знают, что я люблю, и что меня интересует, и каждый считает своим долгом, отправляясь в Абердин, привезти мне оттуда какую-нибудь невидаль. Я слышал, в портах уже давно знают о подобной страсти деревенских, и многие торговцы заранее откладывают диковинки и новинки, дожидаясь своих особенных посетителей. В летнее время горничные не всегда успевают разбирать дары, которые местные без предупреждения привозят сюда и складируют в холле, даже не оставляя приписок, кто именно был дарителем. — Элжерон нашел среди листвы зеленый плод и, коснувшись его, даровал ему зрелость и сочный густой розовый цвет. Фрукт сам отделился от ветки и упал графу в ладонь. Он повернулся к Маргарет и протянул ей угощение. — Не желаете персик?

— Персик? — ошеломленно переспросила девушка, рассматривая пушистый плод. — Посреди зимы? Невероятно! — она взяла фрукт и, поднеся его к лицу, принюхалась. — Боже правый, как сладко пахнет, — простонала она, заслужив снисходительную улыбку графа. Маргарет прокусила мягкий бок, и едва успела подхватить потекшие капли сока. — Это восхитительно, — произнесла она, поднимая глаза на Элжерона. — Вы словно дали мне ароматный кусочек лета.

— А Вы знали, что на самом деле Змий, соблазняя Еву запретным плодом, делал это вовсе не яблоком? А персиком? — поинтересовался граф.

— Правда? — завороженно спросила Маргарет.

— Нет.

Элжерон громко рассмеялся от того, как лицо девушки вытянулось, а следом она обиженно насупилась. Он пошел дальше по дорожке, ведущей к круглому фонтану, украшенному в центре витиеватой колонной, из которой, во включенном состоянии, била вода, но на время зимы она всегда стояла без дела. Граф продолжил разговор:

— Впрочем, яблоком он также не был. Просто плодом. Древнейшая история претерпевала множество изменений, и конечный результат, что мы лицезреем, может значительно отличаться от того, что было изначально.

— Зачем же Вы это у меня спросили, если это неправда? — оскорбленным тоном осведомилась баронесса, семеня за ним следом, судя по торопливому стуку каблучков по плитке.

— Любопытно стало, в состоянии ли Вы критически мыслить, либо же я уже настолько очаровал Вас, что Вы берете на веру любое мое слово, — съязвил Элжерон.

— Очаровать? Меня? Но я же не паук, и не цветок, чтобы с восторгом заглядывать Вам в рот, — надменно хмыкнула Маргарет. Элжерон остановился, дойдя до фонтана, и повернулся к девушке. Она осторожно держала двумя пальцами косточку от съеденного персика, и граф забрал ее, отправившись к ближайшей клумбе, свободной от рассады хризантем, которую он планировал весной вернуть на улицу. — Что Вы делаете? — спросила баронесса, не сходя с места.

— Продолжаю то, что Вы начали, — ответил Элжерон. Он снял одну перчатку и наспех выкопал в клумбе ямку, куда положил косточку и присыпал землей сверху. — Теперь семя прорастет, — произнес он. — Далее я культивирую его, привью тот сорт, который захочу, либо же выведу новый. И у меня будет дерево, выросшее, благодаря Вам, — он оглянулся на Маргарет, но она, похоже, уже не слушала его. Девушка сидела на низком каменном бортике фонтана, с любопытством заглядывая в воду.