— Ну что же Вы еле идете! — с отчаянием в голосе выкрикнула она, подбегая к комнате, где жила ее мачеха. Девушка распахнула дверь, на ходу стянув с себя пальто, и юркнула внутрь.

Элжерон вальяжным шагом зашел за ней следом и прикрыл дверь.

— Добрый день, граф, — произнесла Виолетта, вставая с кресла и откладывая книгу. — Миссис Кинсрайт нездоровится, со вчерашней ночи.

— Понимаю, — кивнул Элжерон.

— Вы можете что-то сделать? — спросила Маргарет. Она села на кровать к Филиппине, укрытой несколькими пледами, и взяла ее за ладонь.

— Маргарет, — слабо пролепетала та, улыбнувшись ей.

— Позвольте взглянуть.

Граф сцепил руки за спиной и подошел к больной, прислушиваясь к ней. Элжерон тут же ощутил, что особой опасности не было. У Филиппины было лишь небольшое малокровие и общее недомогание, вызванное этим. Она выглядела уставшей и крайне бледной. Элжерон, несомненно, мог бы привести ее в чувство, активизировать силы ее организма, и к завтрашнему дню она вновь была бы в норме. И Маргарет смогла бы спокойно уехать, как она и запланировала.

— Ничего особенного или опасного, — произнес он, отступая от кровати и становясь рядом с Алисой, которая прибежала за ними следом. — Лишь легкое малокровие. Лечится постельным режимом, покоем и правильным питанием. Думаю… дней пять-семь будет достаточно, чтобы силы миссис Кинсрайт восстановились, и она встала на ноги. Моя прислуга предоставит Вам должный уход, — он кивнул Филиппине, поднявшей на него глаза, и она слабо улыбнулась.

— Спасибо, граф… Простите, что доставляю Вам столько неудобств… Старость, понимаете…

— Все в порядке. Поправляйтесь, — ответил он.

Элжерон вышел из комнаты, и следом за ним вышли Алиса и, к его удивлению, Маргарет, чей вид отчего-то был крайне недовольным. Граф повернулся к своей горничной.

— Нагрей, пожалуйста, ванну, — приказал он.

— Для кого? — захлопала глазами женщина.

— Алиса. Для кого? — скрипнув зубами переспросил Элжерон. — Иди и нагрей ванну для меня, Алиса. И живее, я замерз в этой чертовой поездке. Так что пошевеливайся.

Горничная кивнула ему и убежала исполнять указание.

— Зачем Вы нахамили бедной женщине? — выступила Маргарет.

— Я просто отдал распоряжение своей прислуге, — ответил граф, глядя поверх головы своей собеседницы. — Вас что-то в этом не устраивает?

— Очень даже! — возмутилась та. — Например то, что Вы никак не помогли моей матушке!

— Мачехе, — поправил ее Элжерон.

— Матушке! — настойчиво повторила баронесса. — Я видела, на что Вы способны, о, Вы не преминули много раз продемонстрировать мне свои умения, и сейчас внезапно Вы решили, что моя матушка этого недостойна? Не пытайтесь убедить меня, что Вы ничего не в состоянии сделать в случае недомогания и малокровия после того, как на мне же заживляли ожоги без единого шрама!

Элжерон промолчал. С потолка медленно упала паутинка, блеснув в свете одинокого солнечного луча, дотянувшегося сюда из самого окна, и граф подумал, что нужно проверить, как там его Франческа. Она даже не вышла его встретить.

— Это чтобы я не уезжала? — произнесла Маргарет, заставив Элжерона вздрогнуть. — Вы решили пустить все на самотек, чтобы я осталась здесь еще на несколько дней?

— С Филиппиной все будет хорошо. Ей просто нужен отдых. Возможно, на нее повлиял чистый воздух, а может — отсутствие прогулок, ведь все то время, что она была здесь, она сидела в стенах замка. Может, она перенервничала из-за Франчески. А возможно просто также, как и Вы, разнервничалась из-за Вашего положения. В деревнях есть пара фельдшеров, но они не слишком высококвалифицированы, и могут предоставлять только основную срочную помощь. Чаще всего, пока не подоспею я. Но в Абердине живет неплохой врач. Если Вы сомневаетесь в моем диагнозе, я бы мог отправить кого-нибудь за ним, но уже близится вечер. И сегодня воскресенье. Смертельной угрозы для жизни Вашей мачехи нет, так что вряд ли он сорвется из своего дома, бросит семью и примчится сюда, зная, что здесь нахожусь я. Но вот завтра, с утра…

— Вы самодур! — выкрикнула Маргарет, заставив Элжерона изумленно охнуть. Он не успел ничего ответить, как девушка пересекла коридор и зашагала в свою спальню, громко хлопнув дверью напоследок.

— Подумать только, — надменно фыркнул Элжерон.

Он также решил отправиться по своим делам. Все же, это была его маленькая победа. Вот такая странная, которую он получил не действием, а наоборот, бездействием. Не приложив никаких усилий, решив не помогать женщине, которая его откровенно ненавидела, он получил еще несколько дней общения с Маргарет. Она побудет в этом замке. Может, за это время графу удастся ей помочь. Но что если нет, и так он эгоистично украл ее время, которое она могла бы потратить на поиски лекарства от своего недуга? Хотя нет, это, конечно же, ерунда, ведь ни один лекарь не мог определять болезни и лечить их так, как Элжерон. И никто не верил в те силы, которыми обладал он, и что довлели над юной баронессой. Ей будет лучше здесь, в замке. Тут, под защитой графа, она была в большей безопасности, нежели она считала.

Элжерон дошел до своей ванной комнаты, где его уже ждала горячая ванна. Алиса подошла к нему и услужливо улыбнулась.

— Желаете еще чего-нибудь?

— Если можно, ужин через час. Лучше даже через полтора, — ответил Элжерон, смягчаясь. — Спасибо за ванну, — добавил он вслед удаляющейся горничной. — И попроси никого меня не беспокоить, пока я здесь.

— Конечно, сэр, — улыбнулась Алиса.

Элжерон запер дверь изнутри, и только оставшись в полном одиночестве, наконец, смог спокойно вздохнуть. Все же Маргарет его раскусила. Неужели его намерения были столь очевидны, что нежелание помочь Филиппине выглядело не как его решение, а как обычный каприз? Граф покачал головой. В любом случае, он выиграл немного времени. Для себя. Для того, чтобы попытаться помочь Маргарет. Или просто провести с ней время? Элжерон решил подумать об этом позже, когда она вновь пожелает с ним общаться.

Граф разделся, аккуратно развесив одежду на стойке, и окунулся в горячую воду. Он любил эту большую мраморную ванну, стоящую на массивных металлических ножках, изогнутых, словно лапы какого-то диковинного зверя. В ней можно было вытянуться во весь рост, наслаждаясь горячей водой. Элжерон не сразу понял, что можно было не заставлять Алису возиться с ванной, ведь он сам мог нагреть воду, но уже было поздно сожалеть о своих словах. В конце концов, в этом Маргарет была права. Не стоило так отчаянно пропускать через себя каждую эмоцию других людей.

Элжерон глубоко вдохнул и окунулся в ванну с головой, ложась на ее дно. Мир мгновенно потерял все свои звуки и формы. Вода окутала его приятным жаром со всех сторон, а единственным звуком остался стук его сердца в ушах. Граф открыл глаза, глядя сквозь воду на чуть колышущийся потолок. Неплохо было бы остаться здесь, на дне, в тишине и покое, словно в коконе. Может, оттого сом из деревенского озера не поднимался вот уже несколько столетий? Но Элжерон, к сожалению, не был рыбой, потому вскоре был вынужден вынырнуть за глотком воздуха. Он стряхнул капли с лица и откинул назад волосы. Найдя мягкое полотенце на столике рядом, он подложил его под затылок и устроился в ванне поудобнее, решив проверить, умеет ли он еще делать одну забаву.

— Водная гладь, что зеркальная твердь, — произнес он, касаясь поверхности воды. — Позволь, что хочу я, сейчас мне узреть.

Он провел ладонью по кругу несколько раз, создавая маленький водоворот, и в его центре, покрывшись мелкой рябью, появился образ. Элжерон убрал руку, позволяя воде утихнуть, и самодовольно ухмыльнулся. Давно уже ему было не интересно наблюдать за обитателями замка, но теперь эта потеха получила новый вкус.

Поверхность воды замерла, показав Элжерону часть комнаты Маргарет. Девушка сердито расхаживала по кругу, похоже, что-то бормоча себе под нос и возмущаясь. Граф был почти уверен, что прочел по губам ее очередное "самодур", и улыбнулся этому зрелищу.