Всего я отобрал три сотни, от чего толстяк-управляющий схватился за сердце. Почти не притворно, по виду у него и в самом деле предынфарктное состояние случилось.

- Да расслабься ты. У меня просто взгляд... - я хотел сказать замылился, и сказал бы, если бы слово подобрал. Но не знаю латинского аналога, потому сказал: - устал. Завтра утром закончим. Мазни этих мелом по волосам, а утром я закончу отбор. Скорее всего, больше половины тебе останутся.

Толстяк расслабился, но не слишком. Даже сотню работников потерять - и то много:

- Я их отдельно посажу. Уже темнеет, работать больше не будут, - управляющий отдал распоряжения, а мы отправились в палаточный лагерь.

Как же хорошо тут пахнет, после вони и пыли внизу, в карьере. Осенние травы и в том, и в этом мире гораздо ароматнее, чем весенние или летние. Те приторно сладкие, а эти источают приятную тяжёлую горечь.

Всегда любил вот такое время года, когда ещё тепло, и вроде бы ничто не предвещает увядание природы, но оно уже витает в воздухе.

Сосны. Мне их очень не хватает. Скучаю по ним. Точнее, по запаху, который они источают в жару. Особенный, неповторимый. Жаль, что мы через альпы будем зимой переходить, вряд ли утолю этот симптом ностальгии.

- Позволишь высказаться, Апиций? - вечером у костра разговор начал Фауст Каниний. Он ходил мрачнее тучи после посещения на рудников.

- Буду рад, если поделишься своим мнением не срезая острых углов, - ответил я совершенно искренне. Он, читающий ару, кивнул благодарно.

- Ты юн, и, возможно, не видишь... Эти люди... Они отбросы. Хуже зверей. Утратили человеческий облик. И я не про то, как они выглядят. Ты же видел их ауру? Она совсем не человеческая. Взгляни на мулов, которые тащили наши вещи, - он указал на животных. - Похоже? А теперь посмотри на любого из нас. Да даже этот, - он скривившись ткнул пальцем в трусливого мессианина, - и то больше подходит для службы в легионе.

Я осмотрел все указанные "учебные пособия", сравнил с воинами из городской когорты.

- А что ты скажешь про меня? Только честно! - свою ауру, как и Сферу, увидеть невозможно. Например, когда Анна сама исправляла свои подключения, мне приходилось водить её рукой, чтобы она не промахнулась мимо контакта. Так что я не видел себя со стороны, и было бы интересно послушать мнения такого специалиста.

- Я не понимаю. И это честный ответ, как ты и просил. Я не уклоняюсь. Поверь. Ты вроде ещё ребёнок, - Фауст осёкся, но я махнул рукой, мол, продолжай, сам знаю. - Вот! А другой бы в твоём возрасте оскорбился. А ты относишься к своим недостаткам так естественно, будто речь не о тебе, а о каком-то постороннем. Твоя аура совсем не детская, плотная. Я сначала думал, что это потому что у тебя Полная Сфера, но мой... В общем, я знаю человека, который был знаком с Калигулой...

Я прикинул. Дед, наверное. С его смерти примерно тридцать лет прошло. Хотя. Может, и отец. Фаусту на вид уже под сорок.

- У того аура была рваной, как и полагается безумцу. Сфера - да, полная, как у тебя. Необычная. А аура у него была обычного человека. Ты же просто другой. Я не видел такого ни у кого.

- Но реакции-то в ней правильные? Ты видишь, когда я злюсь, или испуган?

- А разве ты злился или пугался? Пока я такого не замечал. Но да, всё в ней нормально, по-человечески. Не то что у тех, кого ты отобрал в легионеры.

Фауст решил «съехать» с темы и для закрепления эффекта заткнул себе рот кляпом из каши, принялся интенсивно и усердно её пережёвывать как в той сказке про старика и старуху. Помните, когда дед набирал в рот воду, а старуха, видя, что он молчит, сама переставала браниться?

- Что, вообще нет достойных на твой взгляд? - я не сдался и снова начал тот же разговор.

- Ну, не то чтобы совсем. Десяток-другой из трех сотен может и сгодятся. Но не больше. И пробуждённых ты зря всех отобрал. Они-то самое дерьмо из всех.

Командир осёкся, поспешил засунуть очередную порцию каши в свой слишком болтливый рот.

В общем-то, я и сам понимал, что пробудились они не от того, что пили амброзию три раза в день. От хорошей жизни такое не случается. Почти у всех пустые глаза, потухшие. Тех, у кого был звериный блеск я сразу забраковал. Такие мне не нужны. А вот этих, возможно, удастся пробудить. Не в смысле дара, а в смысле отношения к жизни. Правда, я пока не знаю как. Надеюсь, опционы знают. Это такой "сержант" среди легионеров. Назначается вне сословий, отсюда и название (exp.: optio - свободный выбор). Обычно, самый опытный из рядовых идёт на повышение. Именно они учат новобранцев дисциплине и прочим воинским премудростям. Только на их опыт и уповаю.

- А вы что думаете, верующие в Мессию? - спросил я парочку, сидящую рядом и прислушивающуюся к разговору.

Они переглянулись. Видно, что-то уже успели обсудить.

- Мы удивились, как ты безошибочно определял наших братьев. Тебе знакомы наши условные знаки?

- Скрещенные пальцы? Не сразу заметил. Только к концу отбора, - признался я, а Фауст, как я понял, намотал сведения на ус. Неужели сам не увидел? Не верится.

- А другие? - Агриппа покосился на легионера.

- Не приметил. Да и не причём они. Я не выискивал ваших. У меня свои критерии. Я искал людей, которые здесь оказались незаслуженно, по стечению обстоятельств. Те три сотни - все из таких. Я так думаю. Завтра ещё отбракую по другим критериям. Только вы не ответили. Какое ваше мнение?

Мужчины опять переглянулись.

- А, идите вы в... вашу геенну огненную! Не желаю из вас клещами тянуть каждую мелочь. Оставайтесь наедине со своими детскими секретиками, - я отвернулся от мессиан и приложился к тарелке перловки.

На следующее утро я не спешил к рабам. Позволил им понервничать. Я просил администрацию не сообщать им, для чего их отделили в сторону. Пусть теряются в догадках. С испуганными легче работать.

- Вчера, легионеры, пришедшие со мной, сказали мне, что служить Риму - это честь. А набирая в легион таких отбросов как вы, я позорю всю военную историю и предков... Так. Вот эти трое, вон тот и вон того - забирайте. Пусть медленно подыхают ковыряя камни.

Я указал на тех, в чьих аурах появились признаки насмешки. Морды у них грязные и небритые, по ним ничего не прочитать. Да и ауры, в общем-то, тоже сплошная грязь, но по ним хоть что-то видно.

- Стойте! Я хочу послужить Риму! Дайте мне шанс! - орали двое, перекрикивая друг друга, за что получили тяжёлые удары кнута от надсмотрщиков карьера. Всё-таки виден профессионализм в его применении. Часто пользуются, но, как вижу, только действительно по делу.

Остальные отбракованные шли смиренно, можно даже сказать, безразлично. Внешне. Но внутренне только один воспринял это с радостью, остальные были разочарованы. Видимо, думали, что будет шанс сбежать. Наивные.

- Вы же не как те идиоты, которые решили, что сбежать от меня будет проще, чем с каменоломен? Что мы вас вооружим, а вы сможете поднять мятеж? Ясно. Вон та компания, все назад, звенеть кандалами. И вот эти трое.

- Стойте! Я их не знаю! Это ошибка! Я не с ними, - опять почему-то кто-то решил, что я поддамся на уговоры. По мне так лучше половину лишних отбросить, чем одну гнилую тварь пропустить в легион.

Действуя таким образом, я отфильтровал по почти всем признакам, которые только пришли мне в голову. Осталось даже меньше сотни. Девяносто семь, если быть точными. Как ни странно, но только один пробуждённый вернулся в каменоломню, остальные все прошли второй фильтр.

Первый был, когда мы ходили вместе с Анной среди работающих мужчин. Слишком маньячно глядящие на неё остались и дальше махать киркой. Если они даже такие замученные и закованные в кандалы излучают похоть, то что будет, когда их раскуют? Такие мне тоже не нужны. А особенно те, кто так смотрели на меня, а не на Анну. Если бы они не были государственной собственностью...

- Оставшиеся пусть не думают, что уже не вернутся туда, - я махнул в сторону карьера. Отбор мы проводили на том месте, где стоял лагерь. Его уже свернули. - Когда мы придём на место сбора легиона Домициана, вы пройдёте ещё один отбор. Потом, по мере прохождения обучения, негодные тоже будут возвращаться назад. Так что буду ждать, что вы мне докажете, что я не прав, и все без исключения заслужите прощение и свободу, сражаясь за Сенат и народ Рима.