Моя реципиентка, поскорее завершив дела в нынешней научной столице России, поскорее переехала в Архангельск — заканчивался октябрь, и пришло время дожидаться из-за моря мужа и детей. А здесь новость — первый русский корабль, построенный в качестве военного, вернулся из похода к Ямалу, одержав победу над судном неизвестной принадлежности, искавшим путь к Мангазее. Нет, не потопил и не взял на абордаж, но обратил в бегство. Тому хватило четырёх попаданий бомбическими стодвадцатидвухмиллиметровыми снарядами, чтобы принять правильное решение. "Зяблик" открыл огонь с полутора миль, что для нынешних артиллеристов чересчур далеко. Правда, попадал один раз из пяти, но точность стрельбы росла по мере сближения, которому неприятель помешал, стремясь как можно скорее удалиться. Море было чистым ото льда, ветер благоприятствовал, а наш кочеобразный корабль не самый быстрый ходок.

В момент нашего прибытия в Россию Русско-Турецкая война уже шла, что оказалось для меня неожиданностью — не помнил я ничего подобного из истории, изучаемой в школе. Прошло более десяти лет, а эта война так и продолжается — страна находится в ставшем привычным напряжении. Единственное, что радует, набеги из Крыма перестали проходить по южным областям. На Дону осело довольно много казаков. Уж не знаю, как и кто их организовал и по каким законам они живут, но против Крыма они твёрдо стоят за нас. Ходят ли набегами в соседние земли? Не нашего с Софи уровня это знание. Большими шайками — нет. А за мелкими кто же уследит!?

Самарская оборонительная линия уходит от Днепра на восток, но не дотягивается даже до Северского Донца. Места эти прикрывают редкие заставы стрельцов и просматривают казачьи дозоры. По Донцу и Дону в навигацию несут охранение деревянные бронекатера, а зимами казачьи патрули. Нельзя сказать, что граница на замке, но крупные силы неприятеля обнаружат, а некрупные отгонят. В безводных же летом степях севернее крымского перешейка безраздельно господствует кавалерия татар. Грабить здесь особо некого, но встречаются пастбища, что позволяет государству скотоводов не загнуться от голода.

Эту картинку я оглашаю для того, чтобы понять, каков нынче баланс сил в этом проблемном регионе. Этакое вооружённое затишье. В то время, как на западном берегу Днепра идёт настоящая война — пространство между сей великой рекой и далее до самой Адриатики то и дело беспокоят большие массы вооружённых людей и инициативных фуражиров, собирающих прокормление для воинов и везущих их лошадей. Валахия, Бесарабия, Венгрия — как бы управляемые территории, володетели которых бесконечно маневрируют между противостоящими сторонами. Чёрт ногу сломит в хитросплетении политических резонов и местных интересов. А всего-то за рекой на востоке раскинулись русские земли, которые уже несколько лет никто не грабил. Здесь возделывали пшеницу пахари и устраивали усадьбы землевладельцы, получившие наделы на плодородных просторах чернозёмов в благоприятной климатической зоне. Трудами царевны южные пределы, отвоёванные и защищённые трудами ныне высланного на Амур князя Василия Голицына, приобрели облик отличный от картин, характерных для Дикого Поля — то там, то тут виднеются мазанки, плетни огораживают грядки, а по пыльным дорогам скрипят колёсами возы, влекомые парами волов.

Пускать сюда сипахов и башибузуков как-то неправильно. Тем более — янычар. По этому поводу идут активные прения в боярской думе — не многие настроены вооружать народ против агрессора, потому что отобрать оружие у вооружённого непросто, а он ведь может и против хозяина исполчиться. Своих крепостных в узде держать непросто, потому что с них нужно брать подати, да еще и работать заставлять на хозяйских участках или дорожных работах. А тут ещё и повинности на поправление крепостей или постройку оборонительных сооружений. Ропщет люд работный. Может и за вилы взяться. А уж если есть у него в это время в руках находится огнестрел… отсюда и дебаты.

Софи в Архангельске встретила из плавания мужа и детей вместе с ватагой разноплемённых юнг, доставила всех в Котлас, сдала сына в обучение на казарменное положение, а сама вернулась на Кукуй. Она не простой боярин, а думный. Так вот! Дела думные оказались весьма запутанными для моих привыкших к иным порядкам мозгов. Даже с землями разобраться нелегко. Есть вотчины, которые передаются по наследству. Но не просто так, а с обязанностью служить государю. Есть поместные наделы, дающиеся людям служилым в кормление на период службы — эти считаются не наследуемыми. Есть жалованные в награду за заслуги — их статус вообще тайна великая есть, но по наследству они обычно достаются потомкам. Имеются и земли купленные. Не у государства, а у других лиц. А есть и у государства купленные. Имеются и земли князей, оставшиеся им от предков — не целыми княжествами, но приличными наделами при бывших домах, службах или деревеньках захудалых. Городские земли под городами посадами и слободами. Выгоны и покосы сельских общин, леса и охотничьи угодья. С учётом желания власти брать земельный налог, я искренне сочувствую тем, кто занимается подобным вопросом — помню создание земельного кадастра в России после развала Союза. Это при не нынешнем состоянии транспорта и связи, да и с населением многочисленным и заметно более образованным.

В дебаты по земельному вопросу Софи не совалась, потому что разумники с Кукуя — та самая троица управленцев, что столь здраво самовольничала в её отсутствие, оформила купчие на земли под лодочные дворы, дополненные планами местности. Вычислили занятую площадь и предписали смотрящим за дворами платить с неё налог в казну. Деньги небольшие, зато от возможных претензий имеются в наличии оправдательные документы. То же и про пристани и иные сооружения хозяйственного или жилого назначения, принадлежащие своей госпоже. Парни эти в Славяно-греко-римской академии нахватались сведений о римском праве и иных юридических моментах, вот и подсуетились на своё разумение. Они всё это неспроста учинили — некоторое количество купцов, вышедших в люди из наших школ, тоже оформили документы на свои владения в подобном разрезе с помощью этих ловчил. Дело в том, что на управленческую службу этих парней нам повелел взять не кто-нибудь, а сам государь после краткого личного с ними знакомства. То есть они его выдвиженцы. И заботы Петра всегда принимают близко к сердцу, увязывая поставленные им задачи с направлением деятельности речного хозяйства. Грабежа не допускают, но то, что надо, туда, куда просят, перевозят, балансируя средствами и силами, отчего государь к делам нашим речным благоволит.

Так я о вооружении народа начинал. В Сибири это в заметной степени наблюдается, но там и крепостное право не прижилось, а в европейской части России оно доминирует и составляет каркас общества. Ведь крепостные даже в девятнадцатом веке поднимали дубину народной войны против принёсшего им свободу от рабства Наполеона. Выходит, крепостничество нынче не такой уж и отстой, а просто привычный механизм управления. Если барин не зверь и не тронулся разумом, крестьяне его не помирают от потери сил на барщине или от голода зимами. А, если зверь, так его и без огнестрела могут топором успокоить или чаркой хмельной опоить свои же дворовые — голь на выдумки хитра. Рачительного хозяина, привозящего урожайные семена или предписывающего торф из болот возить на пашню, земледельцы сами от напастей станут беречь.

Примерно в этом ключе Софи и толкнула речь в Думе, когда после кучи выступлений поперечного содержания до неё дошёл черёд. Она тут не единственная баба-боярин — Софья Алексеевна тоже здесь, но не на лавке, поставленной вкруговую по периметру палаты, а на малом стольце по правую руку от брата. Так притихли думные, запереговаривались. Между них, кстати, не все в шубах — есть по-венгерски одетые, и на польский манер. И в париках и в башмаках с пряжками и чулками. Многие выбриты — государь свою приязнь к европейской моде людям объяснил и стал проводить не исключительно для высокородных собираемые ассамблеи, куда есть путь и купцам, и послам иноземным.