- Д-да, хорошо... - машинально кивнула головой, без сил плюхаясь на табуретку. - И что она ещё сказала, Гриш?!

Он как-то нехорошо усмехнулся, наливая воды из-под крана и залпом опустошая стакан.

- Ты правда хочешь это знать?

Сжала голову ладонями... Я и так знаю. Точнее, представляю...

- Расскажи нормально, Гриш... - мой голос отчего-то засипел. - Пожалуйста... И выпей пустырника, не мельтиши перед глазами! Я там в коробку все лекарства сложила... - я повысила голос, прекрасно ощущая волну обиды и негодования, исходящую от соседа.

На удивление, Гриша меня послушался - бросил в мою сторону слегка удивлённый взгляд, полез в шкафчик...

- Сколько капать? - он достал непочатый пузырёк, разглядывая его как какую-то диковинку. Явно сам не помнит, как и когда покупал подобную ерунду...

- Сроки ещё полгода в норме, не переживай, я всё проверила, - я решительно поднялась с места, отобрала у него бутылочку, прикидывая, что ему сейчас как минимум тройную дозу надо проглотить. И мне, пожалуй, тоже. - Я сама накапаю. Рассказывай, Гриш!

- Да что рассказывать?! - он снова взвился с полуслова. - Что, ты мать свою не знаешь? Мне пришлось её культурно подвинуть, чтобы вообще попасть в квартиру! И, скажу тебе, она моему визиту не сильно обрадовалась... - он язвительно усмехнулся, замолчал, дожидаясь, пока я отмеряю в стопочку нужную дозировку. Залпом проглотил успокоительное, морщась, как от дозы алкоголя... - Сказала, что ты... - он внезапно поднял на меня глаза, несколько секунд пристально разглядывал моё лицо... - Люд, я не буду этого повторять, - его голос стал гораздо спокойнее, движения тоже. - Скажу так, мы немного поругались с Аллой Викторовной... - он поджал губы, наклоняя голову на бок и явно подыскивая слова, но взгляд не опустил. - Но она - взрослая умная женщина, которая... - он снова замялся, наконец саркастично усмехнулся. - Короче, Люд, считай, что она дала тебе своё материнское благословение на то, чтобы пожить немного у... - он почесал лоб, снова проглатывая мамины фразы. - Короче, у соседа, то бишь у меня, - на этот раз его улыбка стала теплее и легче. - Слушай, Людка, накапай мне ещё... Это своё... - он подставил мне стопку, кивнул на пустырник. - И чаю налей уже, а...

***

Сна не было ни в одном глазу, даже несмотря на свежее постельное бельё, мгновенно наполнившее затхлую спальню ароматом порошка и свежести. От мысли о том, что сейчас в моей квартире хозяйничает мать, мне становилось горько и невозможно обидно - я у неё бываю крайне редко и всегда чувствую себя гостьей, бедной родственницей, а она вот так запросто приехала, остановилась в моём доме...

Я всё-таки открыла её последние сообщения - она действительно писала, что приезжает сегодня. Ещё было много текста о том, что она не понимает, что у нас с Валерией там происходит, что она волнуется за нас обеих, что мы должны объяснить ей своё неадекватное поведение и осознать, что нервировать себя, друг друга и её просто недопустимо...

Ну зачем, блять?! Зачем только она приехала?

И теперь она думает, что я с Гришей... Я прекрасно помню, какими словами она его называла, стоило ему презрительно поздороваться с ней во дворе или на лестничной клетке. Да и сам Гриша никогда не стеснялся всем видом выказывать ей насмешливое пренебрежение, и у него это прекрасно получалось, надо сказать... Мама всегда обижалась на то, что какой-то алкоголик не проявляет к ней должного уважения, не то что Пётр Владимирович, подобострастно целующий ей ручку при каждой встрече. Но меня, собственно, это никогда особо не заботило, ибо Гриша и со мной часто здоровался сквозь зубы, и мою тонкую душевную организацию это абсолютно не напрягало.

Но теперь...

Господи...

Мать никогда мне этого не простит.

Интересно, скоро она уедет? Впервые мне так сильно не хочется с ней общаться... По крайней мере, пока...

Гриша ещё не спал - я прекрасно слышала, как он ходит по скрипучему полу, как что-то смотрит в телефоне, тоже явно не в состоянии уснуть. И вроде поболтать с ним охота, но страшно выходить - решит ещё, что я готова ему себя предложить... Не готова, увы. Но поговорить можно попробовать...

Осторожно встала с кровати. Поплотнее запахнула халат, тихо приоткрыла дверь, выглянула в зал...

- Гриш, мама не сказала случайно, как надолго приехала?

Он поднял на меня глаза. На секунду мне показалось, что в них действительно промелькнуло что-то тёмное, похотливо-восторженное... Но через мгновение Гриша лишь пожал плечами, отводя взгляд.

- Сказала, что до какого-то симпозиума или чего-то там... Вроде на две недели, - он равнодушно взбил подушку, тыкнул пальцем в экран, ставя на паузу какой-то боевик. - Она ещё про Лерку спрашивала, но я сказал, что вы обо всём договорились...

Выдохнула.

- Да... Спасибо, Гриш... - закусила губу, не зная, что ещё сказать. Прислонилась виском к торцу двери. - Гриша... Я завтра тут приберусь, в спальне... Хотела спросить, у тебя обои нигде не завалялись? Там бы угол заклеить...

Он снова поднял долгий мрачный взгляд в мою сторону. Сжал губы в тонкую линию, не торопясь с ответом...

- Вряд ли, Люд. Но если хочешь, я завтра сниму пенсию, - он поморщился, явно давая понять, что ему неприятна эта процедура в принципе, - и куплю. Только ты определись, какие нужны...

- Какую пенсию? - я хлопнула глазами, почему-то неловко усмехнулась. - Тебе сколько лет вообще, Гриш?

- Дура, - он беззлобно усмехнулся, отвёл глаза. - Я на одиннадцать лет тебя старше. А пенсия мне капает за службу... Служил я по молодости, Люда. Пока не списали по здоровью после ранения. Давно это было. Деньги идут небольшие, но... - он снова посмотрел мне в глаза. - На обои должно хватить, не переживай, - он неожиданно улыбнулся... Без иронии и презрения, просто устало и немного печально... - Расскажу тебе как-нибудь потом, ладно?

Отчего-то задрожали губы...

- Почему же ты сам... Я думала... - покраснела, с трудом выдавливая из себя слова. - Думала, ты...

- Почему не трачу начисления? - он холодно посмотрел мне в лицо, сделал глоток воды из стакана. - Потому что не вижу смысла. Мне и так хватает. Халтурю иногда в гараже, посторожить что-нибудь могу... - он снова полез в карман за сигаретой. - Ну и хотел сыну оставить что-то. Там, наверное, приличная сумма за столько лет накопилась... - он потёр лицо ладонями. - Но Лёха уже сам на ноги встал, ему эти копейки без надобности. Да и Ленка... Жена моя... - он сглотнула дым, закашлялся, - бывшая уже, конечно... Она как замуж опять выскочила за этого своего... бизнесмена... - Гриша презрительно скривился, - так сын вообще перестал даже звонить... Ну и я не звоню... Им не надо, а я что? Пусть как хотят... - он махнул рукой в неопределённом направлении, в одну затяжку докуривая сигарету. Снова поднял повлажневшие глаза... - Так что хочешь обои - будут тебе обои, поняла? Я завтра утром в гараж схожу, а после обеда вернусь, ты к тому времени определись, список напиши, что там ещё... Клей какой... Я не знаю, короче. И поклеишь свой угол...

Усмехнулась сквозь слёзы.

- Это твой угол, вообще-то, Гриш...

- Ну поклешь - будет твой, - он добродушно ухмыльнулся.

- А мне... на работу же надо... - я опустила голову.

- Ничего. Посидишь недельку на больничном, а там посмотрим, - Гриша равнодушно махнул рукой, снова глотнул воды. - Спать иди, Люд. И так тошно мне...

Кивнула. Поспешно скрылась за дверью...

Совсем другими глазами покосилась на ободранную за шкафом стену. Почему-то улыбнулась, снова устраиваясь под одеялом...

Странно, но мне стало легко на душе. Так легко, как не было уже очень давно...

Мысли улетели далеко - к новым обоям, к фантазиям о замене окна, о ремонте пола, о новой мебели... Нет, я не собираюсь на самом деле так далеко заходить, конечно, но помечтать об этом было приятно. И Грише бы наверняка понравилось...

Задвинув противень с пиццей в уже разогретый духовой шкаф, я недовольно покосилась на часы на приборной панели духовки. Андрей сказал, что встреча с его придурошными друзьями займет не больше двух часов, а в итоге его не было уже четвертый. Мне так-то по фигу, где шляется Жаров, но он сам умолял меня приготовить ужин. У него вообще нездоровый пунктик по поводу моей готовки. Особенно учитывая то, что я никогда не была хорошим кулинаром. Но ему до смешного нравится все - даже если пересолить борщ или разварить вареники. Андрей объясняет этот подозрительный факт тем, что он никогда не ел обычной домашней еды в постоянном режиме. Мать не готовила, а заказывала доставку из различных ресторанов, и холодильники в их особняке в центре города были забиты всякими деликатесами, разложенными по контейнерам с подписанным сроком годности. А вот куриный суп со звёздочками ему никто никогда не варил. Как и не кормил квадратной дрожжевой пиццей на весь противень. Это меня мама баловала ей практически каждый вечер, зная, что это моя любимая еда. Странно, я ведь никогда ей не помогала замешивать тесто. Мой максимум был - потереть сыр и нарезать колбасу с оливками. А, оказавшись одна на кухне, я смогла повторить ее рецепт с первого раза. Будто он въелся мне под кожу, пока я смотрела, как мамины руки ловко и будто сами по себе справляются с дрожжами и мукой. Скучаю ли я по матери? Мы не виделись уже больше недели. И даже не говорили. Все, на что меня хватило - это пара коротких смс. Одна про то, что не надо меня искать и со мной все хорошо. Вторая, что мне по фиг на универ, вообще думаю его бросить. И нет, я не поеду встречаться с бабушкой. Мне плевать, что она приехала. На всех них плевать. Около двух недель назад моя жизнь остановилась. Теперь я никого не хотела видеть. Ни о чем не хотела знать. Разговоры о будущем? Смешно! Я даже не была уверена, что жива в настоящем. Порой казалось, что я тогда на самом деле шагнула с крыши, и все, что происходило со мной сейчас - это не реальность. Это чистилище. В ад нас с Андреем не пустили. Мы слишком психи даже для этого. Мы как в фильмах застряли где-то между. Да, мы уже сдохли на самом деле, просто этого не осознаем. И скоро нашу замершую в безвременье квартиру сожрут лангольеры. Все это время я вообще не выходила из квартиры Андрея. Я добровольно заперлась в ней, забив на учебу и на социум, который бесил меня и до этого, а сейчас уже был ненавидим. Жаров заперся со мной, и ему это похоже было по кайфу. У нас оказалось много общего. Универ мы ненавидили одинаково. В будущее он точно так же не верил. Родителей с такой же страстью слал на три буквы. Особенно отца. Тот, на прошлой неделе узнав, что Андрей прогуливает, потребовал, чтобы Жаров вернулся домой и заблокировал ему карты. Андрей же, недолго думая, пошел и продал свою тачку. Купил какой-то старый пыжик для передвижения, до боли напоминавший развалюху моей матери, и забил один из чемоданов в кладовой наличкой. Правда перед этим гонялся за мной по всей квартире, предлагая мне эти несчастные деньги куда-нибудь запихать. Придурок... В тот вечер я впервые смеялась до слез как минимум за последние пару месяцев. Но, конечно, я Андрея послала с такими желаниями. Я его вообще не могла к себе подпустить. Что-то сидело внутри после того, что произошло. Смутный, но лютый протест. Вздрагивала крупно, даже если Андрей случайно задевал плечом. Мгновенно сжималась. А он замечал. Недовольно поджимал губы и отстранялся. И тьма разливалась в черных глазах. В итоге после пары таких случайных касаний, он и сам стал меня избегать. Демонстративно держа дистанцию приблизительно в метр. Мы это не обсуждали. Вообще не касались произошедшего. Это было табу. Болезненное и темное. Особенно потому, что я видела по глазам Андрея, что он хочет меня. И мне было страшно его провоцировать подобными разговорами. Его взгляд всегда был тяжелый и липкий. Он смотрел на мои губы, когда я говорила, и иногда так уплывал в свои мысли при этом, что не слышал и переспрашивал. Еще я знала, что он постоянно дрочил в ванной. И каждый раз, когда выходил из нее после этого, зло смотрел на меня, будто это я виновата. Я все это считывала, но упорно делала вид, что не замечаю. Это даже приносило странное садисткое удовольствие. Вот так не подпускать его. Он же меня мучил? Вот теперь пусть сам мучается... Одновременно с течением времени я все больше расслаблялась в компании Андрея. От страха не осталось и следа. Мы жили как приятели. Нам было весело. И черт, как бы это дико не звучало, мне было безопасно. Он меня от всего мира закрыл в этой квартире. Таскал продукты, не водил друзей, выбирал со мной сериалы, играл в приставку, дурачился, матерился и нахвалил простенькие супы. И не трогал. Я видела, как Андрею этого хотелось. До полуобморочного состояния. До безумного блеска в глазах. Да, как только мы стали жить вместе, пусть и как соседи, я почти сразу осознала, что Жаров на мне помешан и уже давно. И что это что-то больное, ненормальное. Ведь он и сам по себе псих. Но он не трогал! И это такой кайф, такое странное ощущение власти над другим до покалывающих мурашек на кончиках пальцев. Словно тебя в клетку ко льву посадили, а он, вместе того, что бы откусить тебе голову, лижет твои ноги. Ты можешь его ударить, а он - нет. Иногда, думая об этом, я вспоминала Савицкого. Наверно именно таких эмоций он хотел. Хотел он, а получила я. Какая жестокая ирония. Чтобы Эдик сдох... Ненавижу! Хотя... Нет уж! Пусть живет и мучается с моей матерью. Бесконечные попытки сделать из нее веселого, самодостаточного человека способны вогнать в черную депрессию даже Эдуарда Альбертовича, в этом я была уверена. Для нее же только плюсы. Психоаналитик в кровати совершенно бесплатно. Идеально, да? Вытерев руки о передник, взяла со стола телефона. Смахнула мучную пыль с экрана вместе с блокировкой. Быстро набрала смс. Лера: "Ты скоро?" Андрей:"Соскучилась?))))" Лера: "Мечтай! Просто пицца будет готова через тридцать минут" Андрей: "Ок" И все. Просто "ок". Но я была уверена, что он уже шлёт своих друзей, с которыми встречался, и едет домой. И внутри от этого становилось щекотно и тепло, а на губах заиграла рассеянная улыбка.