Она не рискнула обратиться обнажённой женщиной, вместо этого лишь сменила крылья на руки. Метаморф насмешливо закатил глаза и пробурчал:

— Я тебя умоляю, душа моя, каменный пол, присыпанный колючим песком — не лучшее место для любовных игр. Я предпочитаю твою тёплую постельку, укрытую пледом с котятами. Крепко держи сосуд и действуй строго по моей команде.

Затаив дыхание, Аня уронила одну слезу на лоб каменной девушки, и с лицом статуи стали происходить метаморфозы: твердь камня сменялась мягкостью человеческой кожи. Аня добавила ещё одну каплю… Девушка оставалась без сознания, но каменная оболочка сползала с её тела, как шелуха.

— Стоп, перерыв, — скомандовал метаморф, когда волна изменения дошла до груди.

Вокруг клинка сгустилась целительская зеленоватая дымка. Мужчина начал медленно вытягивать кинжал, а магия просачивалась внутрь тела в освобождающееся пространство, сращивая ткани и залечивая повреждения.

— Пришлось использовать окаменение как метод остановки жизненных процессов — я успел в последний миг, — объяснил Василиск. — Увы, расплакаться от жалости к несчастной мне так и не удалось, пришлось оберегать её каменное тело от разрушения вандалами. Счастье, что Ригорин ответственно относится к уликам, и в хранилище управления с девушкой не произошло беды. Ещё одну слезинку урони, душа моя.

Девушка на камне ожила: её грудь стали приподнимать вдохи, ресницы затрепетали, отбрасывая тень на щёки.

— Поспит часок и будет как новенькая, — удовлетворённо сказал Василиск.

Он забрал из рук Ани сосуд с остатками слёз и вытряхнул последние капли на холку каменного волка. Зверь оттаял, встряхнулся, злобно зарычал на человека, шарахнулся прочь от Ани и стелящимися гигантскими скачками понёсся вон из пещеры. Метаморф широким жестом обвёл оставшиеся скульптуры и сказал:

— Знаешь, выражение «он не стоит слёз» пошло от василисков и, на мой взгляд, оно очень точно отражает ситуацию с оставшимися тут негодяями. Впрочем, не сомневаюсь, твоё сердобольное сердце исторгнет слезу и для них, но не сейчас, душа моя. Пусть немного постоят: чем дольше человек пребывает в беспамятстве, тем больше своих грехов и грязных мыслей он забывает, тем больше шансов, что он не вернётся к прежним делишкам.

— Ты — это 

ты

, — выдохнула Аня и бросилась на шею мужа, оплетая его змеиным телом, как лоза высокий дуб, и обнимая за шею человеческими руками. Имран гладил её по хохолку на голове, тихо смеялся и бесстрашно целовал в змеиную морду. — Почему ни в одном мифе не написано про сказочные свойства слёз василиска?!

— Те, кто писал современные мифы, желали представить нас кровожадными чудовищами, разве могли они упомянуть о слезах? Монстры не плачут и не возвращают к жизни погубленных ими, верно? Нынешнее поколение напрочь забыло о свойстве наших слёз… и не только о них.

— Давно ты заменил Дьявола Дайма?

— Как только выбрался из заточения своей оболочки и разобрался, кто из магов чего ст

о

ит. Дьявол заслуживал кары больше всех остальных, эта сволочь полностью соответствовала своей репутации и хуже того, — с чувством сказал Имран.

Впрочем, не совсем Имран…

— Какое у тебя настоящее имя? — спросила Аня. Это, конечно, был не самый важный вопрос, но он жёг язык и выскочил первым.

— Пусть останется «Имран» — ты так томно его произносишь, — усмехнулся Анин муж.

— Скажи настоящее, — потребовала Аня, обращаясь женщиной и грозно упирая руки в бока.

— Душа моя, за триста лет каменной тюрьмы я отвык называть себя по имени и давно перестал воспринимать прошлое имя как своё. Имран меня вполне устраивает.

— Сокращу до «Ими», — мстительно пообещала Аня: кликом «ими» подзывали к корыту с зерном маленьких цыплят. Муж фыркнул, и Аня предложила другой вариант: — Раз не нравится, будешь Васей.

— Почему Васей?

— Потому что Василиск, — подбоченилась Аня.

— Нет, душа моя, остановимся на Имране.

Вздохнув, Аня отложила не самые важные вопросы на потом и спросила, когда супруг магическим воздушным потоком переносил девушку с алтаря на свежий воздух, в тень берёз:

— Как оно всё случилось… в твоей жизни?

История Василиска оказалась простой и тяжёлой, как история любого предательства. Василиски спокон веков жили среди людей, но не использовали свои великие силы, чтобы рваться к власти и подчинить своей воле людей. Хотя могли бы. Ещё как могли! Один взгляд василиска многого стоил, а уж в сочетании с ядовитым дыханием, умением обернуться любым живым существом и владением магией делал василисков самыми могущественными существами на земле.

Однако волшебные змеи не рвались к трону, они предпочитали власти свободу. Василиски жили долго, куда дольше людей, и накапливали мудрость столетий. Род василисков был немногочислен, всего несколько гнёзд на континент: змеёныши у них рождались редко — то была цена долголетия и силы. Василиски были учёными, мечтателями, учителями и философами, они дружили с людьми и помогали им в их благородных устремлениях. Но, как и в других мирах вселенной, не все люди стремились к всеобщему счастью, равенству и братству (как проповедовали когда-то и на Земле). В среде сильных магов создалась коалиция из жаждущих господства, а зло, как водится, оказалось сплочено крепче добра.

— Логично, что зло лучше организовано, ведь любому движению нужен лидер, а зло никогда не испытывает в них недостатка. Достаточно вспомнить секту «Возрождение Василиска»: любой её член мечтал продвинуться вперёд, сместить действующего главу и занять его место. Либрок желал сместить ректора, Нойс стремился к тому же. Зло — это многоголовая гидра: стоит срубить одну голову, как на её месте сразу вырастает несколько, и за ними стоит целая колонна закусивших удила в жажде денег и власти. Длинная очередь на место нового, безжалостного, на всё готового лидера. Очередь, которой никогда нет на стороне добра, — рассуждал Имран. Он сидел на траве, а одетая в его рубашку Аня лежала рядом, положив голову ему на колени.

— Они напали внезапно?

— Ещё как! Ученики учёных василисков вонзили клинки в спину своим наставникам, люди-возлюбленные юных василисков убили их во сне, когда те мирно спали на их груди. Когда мы поняли, что происходит, всех детей спрятали в одной пещере, под защитой самых мощных заклинаний, пропускающих только самых верных друзей…

— Не рассказывай дальше! — взмолилась Аня, утирая слёзы. — Я слышала о предательстве Дистинаев и знаю, что ты нашёл в той пещере.

— Я возглавлял род василисков десять лет, и я не уберёг своих сородичей. Никого.

Взгляд Имрана стал пустым и страшным, и Аня изо всех сил затормошила его:

— Один в поле не воин и невозможно жить в вечном ожидании предательства! Мы всё исправим, исправим вместе! Ну, сколько змеёнышей тебе родить, а?! Десять хватит?

Имран отмер и усмехнулся:

— А двадцать?

— А сколько ты жить планируешь, дорогой? Кто твоё потомство растить-кормить будет, уточни-ка?

— Василиски живут до трёхсот лет, время в камне — не в счёт.

— И сколько тебе?

— Не волнуйся, я в хорошей форме для своих лет! Мне четыреста.

Аня сглотнула, отняла триста лет в каменной оболочке и расслабилась: ровесник! Она всегда чувствовала, что они с мужем близки по духу и возрасту.

— Долгие годы существуя на грани жизни и смерти, в полусознательном состоянии, я ждал чуда избавления, — прижал к себе жену Василиск. — Наш род действительно обладал знаниями, открывающими проход в другие миры. Организовать такой переход крайне трудно и хлопотно, мы не успели создать его, когда нас начали планомерно и яростно уничтожать, но я знал, что в других мирах живут потомки василисков. Только исконный василиск, как бы ни была разбавлена его кровь человеческой, способен принять дар метаморфа и обрести ипостась крылатого змея. Заклятье метаморфа изначально было создано для тех возлюбленных василисков, что хотели не только разделить с ними долгие годы жизни, заключив магический брак, но и войти в род крылатыми змеями. Разумеется, им не требовалось умирать для этого.