— Господи, да я молиться об этом буду! Я оттого и решилась прийти к вам, что все в один голос твердят: вы гарантируете невозвращение жениха! Я наизусть запомнила фразу вашего объявления: «Обращайтесь в моё бюро добрых услуг «Амарок улетел», и назойливые женихи надолго покинут круг ваших забот». Умоляю, пусть этот театральный, напыщенный «Амарок» улетит навсегда! Клянусь, вам до скончания дней все зелья моего магазинчика будут поставляться абсолютно бесплатно! Все, какие потребуются!

Здравый смысл требовал от Ани не связываться с магами, но на этот раз его пересилила женская логика: в конце концов, мужчина — он и с магией всего лишь мужчина.

Антисваха решительно взялась за дело театрала.

Господин Локс, гуляя с невестой по парку, с упоением описывал ей самые драматичные сцены своей новой пьесы, над которой он только закончил работать:

— «Я отдал ей лучшие годы своей жизни!» — восклицает герой и…

— Ах, как он любил первую жену! — невпопад вскрикнула невеста.

— Наоборот, она разрушила его жизнь, — поправил Локс.

— Но он назвал годы в браке лучшими годами своей жизни, — захлопала ресницами невеста. Девушкой она была, несомненно, умной, но в поэтике художественных текстов, похоже, совершенно не разбиралась.

— Это такое иносказание… фигура речи… и лучшими годами он назвал молодость, а не жизнь с женой, — раздражённо объяснил очевидное господин Локс.

— Про молодость герой ничего не говорил, — свела тонкие бровки девушка в усилии проникнуться выразительностью художественного образа, созданного гениальностью автора пьесы.

— Это и так понятно, — вздохнул господин Локс.

Невеста кивнула, смотря на него с ожиданием продолжения. Она впервые слушала его откровенно заинтересованно: прежде у господина Локса мелькали подозрения, что девушка сдерживает зевки во время его рассказов, но, к счастью, он ошибался. Дочь Зарса наконец-то осознала своё женское счастье, которое заключается вовсе не в получении диплома зельевара. О, эта милая девушка ещё станет его Музой, его вдохновительницей, как он с самого начала и полагал. Она поразительно расцвела этим летом, стала грациозной, как цветок лилии, женственной, как нежная роза.

— Что же дальше? — с придыханием спросила будущая Муза, и Локс с удовольствием вернулся к пересказу сюжета.

Владелец Эзмерского театра полностью соответствовал своему описанию, бытующему в среде городских сплетниц. Слушая жениха дочери зельерара, Аня мило улыбалась губами клиентки, кивала её кудрявой головой и широко распахивала её серые глаза. Дочь мага сильно переживала, что жених заметит личину и неожиданное отсутствие магических сил в невесте, но Аня рассудительно заметила, что жениху не взбредёт идея проверить невесту на наличие магии, приглашая её на прогулку в парк. Вручённое ей клиенткой кольцо-артефакт, создающее магическую личину, Аня сунула в карман, как только села в карету. Примечательно, что надеть на человека такое кольцо можно было лишь с его добровольного согласия, к счастью и снять — тоже. Если оно будет фонить магией в кармане, то её перевоплощению это только на пользу пойдёт, а что касается личины — она больше доверяет своей.

— И вот он увидел её — и забыл, как дышать, замер на месте, не способный двинуть ни рукой, ни ногой. Не способный выдавить хоть единое слово! — вещал драматург в творческом экстазе, экспрессивными взмахами рук рассыпая вокруг магические искры.

— Полная парализация, все симптомы, — закивала его невеста. — Самое верное дело — выпить зелья «Адимаскорпус», продаётся в папиной лавке по сходной цене в двенадцать серебряных монет.

— Ч-что? — запнулся мастер слова под чей-то тихий смешок за спиной. — Господи, это такое иносказание, я ведь уже объяснял. Гипербола, метафора.

— Я запомню, — умильно захлопала ресницами его невеста.

— Смысл в том, что герой полюбил героиню с первого взгляда! Оттого и замер безмолвным истуканом.

Ротик невесты приоткрылся, она посмотрела на него с некоторым сомнением и задала глупейший вопрос:

— За что же он её полюбил?

— За ум, приветливость, хозяйственность, добрый нрав. — Раздражение господина Локса усилилось: юная девушка, а в любви не понимает очевидных вещей!

— Он с одного взгляда догадался, что девушка умна, добра и хозяйственна? — изумилась невеста. Личико её недоумённо вытянулось, но потом озарилось догадкой: — О, вы велите режиссёру вывести её на сцену с книгой по высшей магии в руках, с большой хозяйственной сумкой и бездомным котёнком на плече!

Сдавленный смешок за спиной господина Локса прозвучал громче, чем прежде, и драматург возмутился:

— Что за чепуха?! Герой… предполагает, что она умна, добра и так далее. Его сердце подсказывает ему это!

— Очень опрометчиво полагаться на подсказки сердца в таком важном деле, — укоризненно покачала головой невеста. — Из целительского опыта знаю, что сердце редко подсказывает даже подступление инфаркта, а уж душевные качества посторонней девушки… Вдруг, она глупа или (упаси боже!) не умеет вести домашнее хозяйство? Нет-нет, пусть герой влюбляется обдуманно, хотя бы с десятого взгляда, а?

— Лучше с сотого, вернее будет, — вмешался в диалог незнакомый Локсу мужской голос.

Прохожий, что посмеивался за их спинами, обогнул их и заговорщицки подмигнул невесте Локса:

— Хоть в такую милую девушку, как вы, я бы с удовольствием влюбился с первого взгляда!

Окинув неприязненным взором простолюдина в запылённом потрепанном костюме, Локс подумал, что надо обладать приличной долей наглости и самоуверенности, чтобы нарушить беседу двух магов. Его невеста вздрогнула и вцепилась в его руку, очень странно посмотрев на прохожего. Потревоживший их мужчина учтиво приподнял шляпу, прошёл вперёд и уселся на скамейку, демонстративно отвернувшись от их парочки.

«Натуральный нахал!» — возмутился Локс.

Его тронули за рукав: невеста смотрела умоляюще, безмолвно прося извинить её нелепые замечания. Вздохнув, Локс подумал, что идея любви с первого взгляда в самом деле неоригинальна и слишком избита, чтобы включать её в сюжет, но если развивать тему постепенного зарождения чувств героев, надо увеличивать число сцен в пьесе и тщательно переработать всё уже написанное. При мысли об этом Локс почувствовал тоску: он любил творить в порыве, а долгое сидение над текстами убивало всё вдохновение.

— Что же дальше? — потеребила его за рукав будущая Муза.

«У неё всегда был такой длинный и чуть крючковатый нос? Почему-то раньше не замечал. И глаза узковатые и немного косят, кажется, — рассеянно подумалось писателю. — Страшно представить, какой каргой она станет к старости!»

С некоторым трудом вернувшись к сюжету своей великой драмы, господин Локс перешёл к главной интриге истории и стал рассказывать о происках ревнивого негодяя, желающего жениться на героине.

— А почему он негодяй? — перебила повествование в самый напряжённый момент будущая Муза.

— Потому что! — рассердился на недогадливость невесты господин Локс. Чуть подумал, припоминая сюжет пьесы, в которой про злые дела недруга героя ничего не сообщалось, и сентенциозно заявил: — Только негодяй способен встать между любящими сердцами!

— Он с первого взгляда понял, что они с первого взгляда полюбили друг друга? — подсказала невеста.

Скрипнув зубами, Локс пробурчал:

— Примерно так, — и поспешил продолжить повествование.

Наконец он озвучил самый душещипательный момент: итог дуэли героя с соперником:

— И злодей вонзил в его сердце стальной клинок!

— О, я знаю: это инфаркт! — аж подпрыгнула невеста. — Иносказание. Гипербола и метафора, а на самом деле клинок — это инфаркт. С самого начала подозревала, что дело им закончится!

— Никаких метафор! Клинок — это клинок и всё! — завопил выведенный из себя господин Локс, с отвращением отшатываясь от невесты, внезапно растерявшей всю свою привлекательность для него.