— Я бессилен против такого соблазна, — рассмеялся фон Дирксен. — Послу нравился этот веселый, непоседливый корреспондент, умевший прекрасно ориентироваться в сложнейшей политической обстановке. Фон Дирксен не первый год был в Японии, считал себя сведущим человеком, но всегда охотно выслушивал мнение франкфуртского корреспондента, энциклопедически образованного человека.

— Ну, а что вы скажете о своей поездке? — спросил фон Дирксен. Беседа, ради которой Зорге приехал к послу, подходила к своей кульминации. — Как вы оцениваете обстановку в Китае?

— Она не удивляет меня, — ответил Зорге. — Во всяком случае, поведение Японии логично, оно вытекает из всей ее многолетней политики.

— То есть?

— Видите ли, за сорок пять лет до русско-японской войны в японском флоте было только одно паровое судно — прогулочная яхта, которую английская королева подарила микадо. Да и эта яхта стояла на приколе, потому что не знали, как управляться с паровым двигателем. А в начале века Япония располагала мощным современным военно-морским флотом в полторы сотни вымпелов и водоизмещением почти в триста тысяч тонн! В сравнении с паровой прогулочной яхтой в четыреста тонн это кое-что значит… Я привык оперировать фактами.

— Да, но сейчас близится уже вторая половина нашего века. — Фон Дирксен сказал так, чтобы подзадорить собеседника. Зорге понял это и продолжал с нарастающей горячностью:

— Я хочу сказать, что военный флот строят не для прогулок, хотя морскому флоту Японии положила начало прогулочная яхта. Подтверждением этому может служить русско-японская война. Она началась с нападения японских кораблей на русскую эскадру. Это уже двадцатый век. Не так ли? Флот, как и японская армия, служит основой политики создания «сферы сопроцветания Великой Азии». Вспомните: сначала захват Кореи, потом интервенция в России, оккупация Маньчжурии, теперь война в Китае. Я глубоко уверен, что японская экспансия не ограничится проникновением в Китай. Кстати говоря, наше положение там весьма сложно. С одной стороны, мы сближаемся с японцами, с другой — помогаем Китаю, поставляем оружие Чан Кайши и держим в китайской армии своих военных советников.

Фон Дирксен все с большим интересом следил за ходом мыслей своего экспансивного собеседника. Корреспонденту нельзя отказать в логике, в политической хватке. Германского посла в Токио давно тревожила ситуация, которая сложилась на Дальнем Востоке. Фон Дирксен обладал большим дипломатическим опытом, но в данном случае все еще не решил, как выйти из сложного, даже щекотливого положения. Теперь многое зависело от того, как он, фон Дирксен, будет информировать министерство иностранных дел в Германии. В раздумье посол сказал:

— На Дальнем Востоке мы продолжаем придерживаться политики нейтралитета.

— И держим в Китае наших советников во главе с генералом Фалькенгаузеном и его штабом! — иронически воскликнул Зорге. Он остановился перед фон Дирксеном, засунув одну руку в карман, а другой резко жестикулируя с зажатой в пальцах недокуренной сигаретой. — Германские советники были нужны, когда Чан Кайши воевал против китайской Красной армии. А теперь они действуют против Японии. Фалькенгаузену пора ехать в Берлин. Да, да!.. Это лакированный сапог, а не человек. Пусть марширует на Унтерден-Линден, здесь ему нечего делать. Иначе они наломают дров…

В кабинете немецкого дипломата редко кто позволяя себе такие выражения. Фон Дирксена несколько шокировала несдержанность Зорге.

— Если отбросить излишнюю горячность, в ваших словах есть трезвость суждений, — невозмутимо произнес фон Дирксен, — но отзыв наших военных советников усилил бы позиции русских. В политике не бывает вакуума. Русские тотчас же займут освободившиеся места наших военных советников в китайской армии. Мы окажемся в проигрыше.

— Русские прежде всего знают, чего они хотят, а мы не знаем, — возразил Зорге. — Кремль не желает усиления Японии, выступает против ее агрессивной политики и поэтому кроме советников посылает в Китай своих добровольцев-летчиков. Это же не секрет!.. У русских позиция ясна. Вспомните советского генерала Блюхера, главного советника китайской армии, который отлично знал, чего он хочет в Китае — победы национальных сил. А мы чего хотим? Может быть, помогать русским? Я этого не понимаю! Получается, что мы сотрудничаем с Советами в японо-китайском конфликте. Да, да! Мы оказываемся в одной лодке с большевиками!..

Зорге зажег погасшую сигарету и зашагал перед фон Диркееном, который не сводил с него глаз.

— А Чан Кайши ведет двойную политику, двойную игру. Он ненавидит коммунистов больше, чем японских империалистов. Японская армия сильнее китайской. Япония оружием и подкупом победит продажных китайских генералов. Я не удивлюсь, если она купит и самого Чан Кайши. Что тогда?

Вы представляете себе, в каком положении окажется Фалькенгаузен и его сотрудники? Мы не можем рисковать и делить ответственность за поражение Чан Кайши. Его разгром свалят на германских советников… Фалькенгаузену нужно уезжать, и немедленно, пока он не сел в лужу и не посадил туда наш генеральный штаб. Не думаю, чтобы фюрер остался доволен потерей военного престижа Германии. Тогда полетят головы. Да, да!.. И это будет правильно! Это тоже надо принимать во внимание… Впрочем, я человек штатский, может быть, не во всем разбираюсь, но, насколько мне известно, полковник Отт тоже так думает. А в военных вопросах он куда больший авторитет, чем кто-либо другой. К тому же он умеет мыслить не только узковоенными категориями…

Рихард заговорил уже более спокойно, расхаживая большими шагами по кабинету.

— Ну, а что касается нашей политики в Китае, то здесь мы должны укреплять свои экономические позиции… Япония, господин посол, не посмеет вытеснить нас из промышленной, торговой, банковской, какой угодно экономической сферы. Вульгарно выражаясь, мы должны разделить с японцами китайский рынок. Пока они воюют, надо занимать ключевые позиции в Шанхае, в Нанкине, во всех районах страны. Делать это надо сейчас, иначе мы рискуем опоздать на автобус… Вы не согласны со мной, господин фон Дирксен? В экономике я считаю себя компетентнее, нежели в военных вопросах, ведь я много лет изучал банковское дело в Китае… Правда, банкира из меня не получилось, я стал лишь корреспондентом…

В рассуждениях Зорге была железная логика.

Совсем не случайно он упомянул в разговоре с фон Дирксеном и фамилию военного атташе полковника Отта. Зорге начал большую и сложную игру, которая в случае удачи сулила большие перспективы. Он всячески, где только возможно, стремился раздувать авторитет военного атташе. За последнее время в немецкой колонии упорно распространялись слухи о том, что фон Дирксен покидает свой пост в Токио. Человек, связанный родственными узами с одним из рурских магнатов, Герберт фон Дирксен пользовался большим влиянием в германском министерстве иностранных дел. Поговаривали, что Дирксен станет немецким послом в Лондоне. Зорге подумал: а почему бы полковнику Отту не занять место фон Дирксена? Сначала эта идея показалась столь невероятной и дерзкой, что Зорге сразу же отбросил ее. Но потом он снова и снова возвращался к завладевшей им мысли. Почему не рискнуть? Игра стоит свеч!.. Он просто задохнулся, прикинув, какие возможности открылись бы перед ним в случае удачи. А если не выйдет, Рихард ничем не рискует.

Полковник Эйген Отт считал Зорге своим закадычным другом. Они были знакомы несколько лет, давно перешли на «ты» и часто вели самые доверительные разговоры. Зорге подчас снабжал военного атташе такими материалами, которые он вряд ли мог раздобыть помимо Рихарда. И в компании за столом Зорге тоже был незаменим…

Зорге полагал, что продвижение его «приятеля» Отта по иерархической лестнице могло бы открыть доступ к обширной секретной и пока недоступной ему информации, поступающей в германское посольство. И еще одно немаловажное обстоятельство — через нового посла можно было бы как-то влиять на политические события. Ведь удалось же Рихарду убедить Отта в необходимости отзыва германских советников из Китая.