Карл вошел следом за ней в комнату Франца. Окно было раскрыто, на нем проветривались подушки. Посреди комнаты стояло ведро – Эрна протирала пол. Она отставила к двери ведро, подвинула стул. Карл, не раздеваясь, подсел к столу, осмотрелся. Видно, эта девчонка – подружка Франца.

– Так что же случилось? – спросил он.

Эрна рассказала, что произошло здесь осенью, как раз через несколько дней после свадьбы у брата в Панкове. Франц говорил ей про эту свадьбу. Эрне приятно познакомиться с господином Вилямцеком. Только неудобно, что он застал в комнате такой разор. Пока Франца нет, она поселилась здесь. Дальше – там видно будет. Уборкой она занимается по воскресеньям. Прежде в праздники они с Францем куда-нибудь уходили, сейчас одной ходить некуда, разве только в гестапо за справкой. Для Франца обещают кое-что сделать, но хотят знать, кто приходил к ним в тот вечер. Какой-то Эрвин.

Рассказывая, Эрна не сидела без дела. Она убрала с подоконника подушки, захлопнула рамы, указала Карлу, где наследил на скатерти Эрвин, когда бежал через окно на крышу. Эрна впервые так откровенно говорила обо всем, что случилось. Это брат Франца, он поймет ее и поддержит. Она немного перед ним робела – ей хотелось понравиться брату Франца – и смущение свое скрывала тем, что говорила, не закрывая рта.

А Вилямцек слушал насупившись. На него свалилось все так неожиданно.

– Так, значит, его случайно арестовали?

– В том-то и дело! Францу приходится страдать за других. Гонялись за Эрвином, а посадили Франца.

Эрна была уверена в этом. В гестапо ей говорили то же самое. Произошло недоразумение. Они просят узнать только, кто такой Эрвин, где он. Тогда обещают выпустить Франца. А кто его знает, кто он такой. Эрна видела его первый раз в жизни. Раз еще встретила на улице, но в толпе не могла к нему пробиться. Она бы вцепилась в него так, что он не ушел бы. Странно только, почему в гестапо так настаивают, чтобы Франц назвал фамилию Эрвина? Они же сами должны ее знать, если гонялись за ним по всему району и выследили, когда он зашел к Францу.

У Эрны даже в мыслях не было, что полиция могла нагрянуть в квартиру, чтобы арестовать именно Франца. С какой стати? Он ничего не делал плохого. В своем заблуждении Эрна запамятовала даже такую деталь, что в прихожей, когда она открывала полиции, ей прежде всего из-за двери сказали: «Телеграмма господину Вилямцеку». Если бы она это вспомнила, может быть, события предстали бы перед ней в ином свете.

Но то, что рассказывала Эрна, успокоило Карла. Как он мог заподозрить Вилли, мужа своей дочери, что тот способен донести на своего родственника в гестапо? И все же история неприятная. А что, если полиция следит за домом? В душе Карла шевельнулось гаденькое чувство страха за свое благополучие. Так можно испортить свою репутацию.

– Мм-да… – протянул он. – Так я пошел, значит. Если что… Я еще к вам заеду…

Карл неуклюже протянул руку.

На улице он украдкой посмотрел по сторонам. В трамвае Карл думал о брате. Как бы ему помочь? Может, поговорить с Вилли? Они собирались как раз заехать на этих днях… А девчонка-то с пузом. Когда Франц успел? Значит, с деревней пока ничего не выйдет. Карл собирался предложить Францу поселиться у него в деревне. Он сам не может разорваться – и туда и сюда. Надо кому-то следить там за хозяйством. Пришлось бы пойти на расходы, но все выйдет дешевле, чем платить постороннему человеку.

Зять с дочерью приехали в субботу, как обещали. Эмми жаловалась – муж пропадает и днем и ночью, совсем перестал бывать дома. Иногда уйдет и не является трое суток, только позвонит по телефону. Знала бы, не вышла за него замуж. То ли серьезно, то ли шутя дочь надула губы, а Вилли захохотал, шлепнул ее по спине, сказал примирительно:

– Не ворчи, Эмми, скоро родишь, станет повеселее! На меня пока не рассчитывай.

Карл вспомнил округлившуюся, как и у дочери, фигуру большеротой Эрны, – видно, тоже скоро родит. Подумал: «Надо поговорить о брате».

– Послушай, Вилли, – сказал он, почему-то робея. – Ты помнишь Франца, моего брата, с которым вы чего-то заспорили на нашей свадьбе? Его арестовали.

– Да?.. – Вилли сделал вид, что впервые слышит.

– Совершенно случайно. К нему зашел какой-то Эрвин, которого искала полиция. Этот тип сбежал, а Франца забрали.

– Ну что ж, пусть не водит компании с кем не надо.

– Да, но он ни в чем не виноват. Может, ты сможешь помочь ему?

– Я? Что же я могу сделать?

– Не знаю. Может, поговоришь с кем. У него осталась подружка, тоже должна родить.

– Разве они женаты? – спросила Герда. – Ты, Карлхен, ничего не говорил мне об этом.

– Нет, они не женаты. Она живет в комнате Франца.

– Представляю себе эту распущенную девчонку! – Фрау Герда брезгливо повела плечами. – Не умела блюсти себя, пусть сама и расхлебывает.

Карл засопел и сердито посмотрел на жену: чего вмешивается? Мысли Карла вращались медленно, как мельничные жернова в безветрие. Тем не менее он вспомнил, как Герда подпрыгивала там, у балкона имперской канцелярии, и кричала с другими кликушами: «Хочу ребенка от фюрера!» Ей-то уж нечего осуждать Эрну…

– Ладно, Герда, это другой разговор. Они бы давно поженились, если бы не посадили Франца… Можешь ты что-нибудь сделать, Вилли?

– Не знаю. Обещать ничего не буду.

Но все же штурмфюрер Гнивке кое-что сделал для Франца. Тестю он не сказал, что с месяц назад неожиданно встретился с Францем. Совершенно случайно – в Бухенвальде.

Последнее время Вилли действительно редко бывал дома. Это не огорчало его – наконец-то он полез в гору. Он докажет, что способен не только возить старую рухлядь – какие-то там стоптанные сапоги, залатанные штаны польских солдат, их пропахшие потом конфедератки, – хотя, оказывается, и это тоже большое дело. Когда Вилли прочитал в газетах о начале войны, он сразу догадался, зачем понадобилась одежда польских солдат в Глейвице. Но теперь ему поручают другие задания. Он делает вид, будто ничего не понимает. Как бы не так!

В начале ноября штурмфюрера Вилли Гнивке вызывали к начальнику иностранной разведки графу фон Шеленбергу. VI отдел управления имперской безопасности с началом войны разместился в бывшем приюте для престарелых в Шмергендорфе. Охраняли его как зеницу ока. Вилли несколько раз предъявлял пропуск, прежде чем добрался до нужной комнаты.

Принял его один из помощников Шеленберга. Гнивке пришлось довольно долго ждать, пока из двери, плотно обшитой войлоком и клеенкой, вышел высоченный светловолосый детина с лицом, иссеченным шрамами. Вилли уже видел его раз на Принц-Альбрехтштрассе. В тот день, когда привозил злополучные тюки с польской одеждой. Он уже собирался пройти в кабинет, когда оттуда послышался голос:

– Капитан Скорцени, одну минуту!

Капитан вернулся обратно. Дверь осталась полуприкрытой. Вилли оказался свидетелем заключительного разговора. Секретарша куда-то вышла.

– Имейте в виду, встреча должна состояться восьмого ноября. Восьмого, не раньше и не позже. Полковник Стивенс явится для переговоров в сопровождении второго офицера. Возможно, Беста. Это тоже опытный английский разведчик. Палец ему в рот не кладите.

– Управимся! – Скорцени засмеялся. Смех у него был раскатистый и густой. – Лишь бы возлюбленные пришли на свидание! Если разрешите, я сегодня же отравлюсь в Венло.

– Да, задерживаться не стоит. После операции Стивенса немедленно доставьте в Берлин. Вы…

В приемную вошла секретарша. Заметила приоткрытую дверь, закрыла ее и недовольно посмотрела на Вилли.

Через минуту Скорцени вышел, и секретарша пригласила штурмфюрера пройти в кабинет.

Помощник фон Шеленберга задал Гнивке несколько вопросов и перешел к делу. Дело заключалось в том, что ему, Гнивке, надлежит немедленно выехать поездом в Мюнхен, встретиться там по такому-то адресу с неким Георгом Эльсером и передать ему сверток. Дальнейшие указания дадут на месте. Конечно, ехать надо в штатском костюме.