— Ричард, не надо. Не сейчас, не сегодня.

— Перед тем, как продолжать, мне нужно понять, что у нас было не так, Анита. Прости, но иначе не получится.

Я встряхнула головой и попыталась устроиться в воде, но она уже не успокаивала. Мокрая и теплая, и все.

— Ладно. Только не забудь, я еще и с Натэниелом живу. Ты всегда его то ли забываешь, то ли не считаешь.

— Он не доминант, Анита. В мире оборотней его потому и не считают.

— А в мире моих пристрастий, Ричард, его нельзя не считать.

— Не понимаю.

— Знаю, что не понимаешь, и мне жаль, что не понимаешь, но это все равно правда. Я живу с Микой и Натэниелом, а не просто с Микой. И тот факт, что Натэниел — не доминант, не уменьшает моей любви к нему.

— Как ты можешь вот так здесь сидеть и говорить, что любишь кого-то еще? Ты разве не понимаешь, как больно мне делаешь?

— Ты завел этот разговор, а не я. Я хотела заниматься любовью. Я хотела отмыться, напитать ardeur и быть с тобой, а ты начал тут выяснять, у кого что больше. Я знаю, что у всех мужиков тут пунктик, только ты очень неудачно время выбрал.

— Ты права, это было глупо, но я рядом с тобой глупею, Анита. Ты меня заставляешь говорить и делать такое, что портит наши отношения, хоть я это и знаю…

— Я ничего тебя не заставляю. Это ты сам решаешь говорить и делать такое, что все портит. А не я.

— Да, ты права. Я это говорю и делаю по собственной воле. Мог бы не перелопачивать, мы бы сейчас уже занимались сексом, и очень классным. Но мне действительно нужно знать, что есть такого у Мики, чего нет у меня. Каким волшебством склонил он тебя принять его в своем доме, жить с ним, хотя со мной ты жить отказалась?

Ой-ой, а ссора-то намечается масштабная. С большой буквы ссора. Я вообще ее не хочу, но еще меньше, когда в городе Арлекин и нас ждут, одно только небо знает, какие страшные сюрпризы.

— Жан-Клод тебе объяснял, что частично нас с Микой притянули друг к другу вампирские силы.

— Да, что ты суккуб — вампир, питающийся сексом. Он мне говорил.

Я увидела выражение его лица:

— Ты этому не веришь.

— Я не верю, что это насовсем. Я думаю, что если между тобой и силами Жан-Клода будет достаточное расстояние, это постепенно уйдет.

— Ричард, это уже не сила Жан-Клода, это моя сила.

Он покачал головой, сложив руки на скульптурной груди.

— Ты не вампир, Анита, и у тебя не может быть сил вампира. Они у тебя от триумвирата — нашего с Жан-Клодом.

— Ричард, уж что есть, то есть. Оттого, что ты хочешь иного, ничего не изменится.

— Так что, ты что-то вроде демона, помешанного на сексе? Не верю. Это сила Жан-Клода, или Белль Морт, или даже Марми Нуар. Видит бог, Анита, ты столько вампиров пропускаешь через свой разум, что уже не можешь отличить, где они, а где ты.

В его словах была правда, но…

— Ричард, я создала триумвират силы с Натэниелом и Дамианом. Я создала, а не Жан-Клод. Так что это всерьез.

Он снова замотал головой:

— Должен быть способ это все распутать.

Я просто смотрела на него. Совсем не тот разговор, которого я ожидала.

— Ричард, суккуб — я, а не Жан-Клод, не Белль Морт и не Мамочка Темная. Это я.

— Люди не могут быть суккубами.

— Может быть и нет, но люди не могут иметь слуг-вампиров или подвластных зверей, а у меня и то есть, и другое.

— Потому что ты слуга Жан-Клода.

— Ричард, ты видел, что было, когда я пыталась разорвать эту связь. Я чуть не умерла, прихватив с собой Натэниела и Дамиана.

Он снова опустился в воду, глядя на меня сердитыми глазами.

— Жан-Клод излагал мне эту теорию — что твой вариант ardeur’а позволяет тебе видеть глубочайшие желания в чужом сердце и удовлетворять его, а осчастливленный тобой становится тем, что больше всего нужно тебе. Мике нужна была безопасность его народа — ты для него убила Химеру. А тебе от Мики нужно было — что?

— Помощник, товарищ, тот, кто вместе со мной будет заниматься делами мохнатой коалиции и поможет мне управлять леопардами, унаследованными мной, когда я убила их прежнего предводителя.

— Я мог бы быть твоим партнером, — сказал он.

— Ты не хотел быть партнером. Ты хочешь жить своей жизнью, а не быть пристегнутым к моей.

— Это ты о чем? О том, что я бы не бросил ради тебя работу?

— О том, что мне нужен работник, занимающийся только коалицией. А у тебя есть твоя профессия.

— Это не может быть все. Мика для тебя значит больше.

— Он живет для меня, Ричард. Для меня и для тех, кого я люблю. Он не собачится со мной всю дорогу. И говорит чаще «да», чем «нет».

— А я говорю только «нет».

— Иногда.

— Натэниелу нужно быть чьим-то; сейчас он твой. Это я понимаю. Но что он для тебя делает?

— Мне нужна была жена.

— Что??

— Мне нужна была жена в стиле пятидесятых годов двадцатого века, чтобы устроить мою жизнь. Натэниел для этой работы отлично подходит.

— А я хотел, чтобы ты была моей женой. Так?

— Вроде этого.

— А почему тогда твой ardeur не заглянул в мое сердце и не увидел, что нужно мне больше всего, и не сделал из нас тоже идеальную пару?

— Я думала, Жан-Клод тебе и это объяснил.

— Я его спрашивал, почему не я, и он ответил, что сила непредсказуема. Но это же не была правда?

— Не вся правда, — сказала я, про себя крепко приложив своего любовника-вампира за увертки.

— Расскажи тогда всю.

— Мика знал, чего он хочет: безопасности для своего народа любой ценой. Он с того момента, как пришел ко мне, говорил, что сделает все что нужно, будет тем, кем нужно, чтобы быть со мной. Ardeur это для него сделал. Натэниел хотел иметь домашний очаг и чтобы его любили ради него самого, а не только ради секса. Ardeur дал ему это. И то желание, и это были очень ясны. Ты знаешь, чего ты больше всего хочешь, Ричард? Есть ли у твоего сердца единственное желание?

— Я желаю тебя.

Я покачала головой:

— Это не самое глубокое твое желание, Ричард.

— Уж как-нибудь я знаю, какое у меня желание самое глубокое, Анита.

— Ричард, если бы вот прямо сейчас тебе явился джинн, что бы ты пожелал? По-настоящему, воистину, если бы ты мог получить что угодно, что бы это было?

— Ты.

— Врешь.

Он резко сел, вокруг него заклубилась его неотмирная энергия:

— Да как ты смеешь…

— Ричард, будь с собой честен. Что бы ты просил, если бы мог получить что угодно, как бы невозможно это ни было?

Он заморгал, и уровень энергии в комнате пополз вниз. Ричард посмотрел на меня:

— Я не хочу быть вервольфом.

— Вот это и есть твое самое глубокое желание, Ричард, и ardeur не может тебе этого дать. Я не могу сделать это для тебя, и потому ardeur нас с тобой соединить не может, потому что твое самое глубокое желание не имеет ничего общего ни с сексом, ни с любовью.

Он покачнулся назад, будто готов был упасть в обморок.

— Боже мой. — Эти слова он произнес шепотом.

— Сперва мы все думали, что просто ты слишком противоречив, и ardeur не может выбрать. Но потом я поняла, в чем дело.

— Ты права, — сказал он, и что-то вроде ужаса проглянуло на его лице. Он посмотрел на меня, и глаза его были полны страдания. — Я сам это с собой сделал.

Я пожала плечами.

— Я так боялся стать монстром, что сделал себе прививку от ликантропии. И вот так я ею заразился.

— Я знаю, — тихо сказала я.

— И потерял тебя, потому что больше ненавижу свою суть, чем люблю тебя.

— Ты не потерял меня, Ричард.

Он посмотрел на меня, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отвести глаз.

— Ты никогда не будешь только моей. У нас никогда не будет совместной жизни.

— Мы можем быть в жизни друг у друга, Ричард.

— Но не так, как мне хочется.

— Пусть не так, но не стоит выбрасывать то, что у нас все-таки есть. Так ли плохо тебе было этой ночью спать с нами со всеми? Неужто так ужасно?