— Я попыталась отбиваться некромантией, и им… ему это не понравилось.

Хуанито бросил на окровавленное полотенце кусок стекла, потом вернулся к осмотру окровавленных уже волос.

— Ему? — спросила Клодия.

— Да, это определенно был «он».

— Ты его видела? — спросил Джейк, резко вздохнув, когда на полотенце упал очередной кусок стекла.

— Не то чтобы видела, но ощущала. Энергия была определенно мужская.

— В чем это выразилось? — спросил Джейк сдавленным от боли голосом.

Я задумалась.

— Я на миг увидела мужскую фигуру, и… — Я поймала себя на чуть не произнесенном слове «маска». — Но это могла быть иллюзия. Только энергия ощущалась как мужская.

— Что еще ты ощущала?

Он дернулся — Циско нашел у него в спине еще один пропущенный осколок. Вот черт.

Я ответила, хотя, быть может, и не обязана была отвечать, но он принял на себя предназначенный мне удар.

— Запах волка.

Он дернулся под ножами:

— Больно же!

— Извини, — сказал Циско. — Ну не получается иначе, извини.

— Вот оно! — воскликнул Хуанито. У него в окровавленной руке сверкнуло что-то, и это был не нож. — Последний, больше найти не могу.

— Когда-нибудь отплачу тебе услугой за услугу, надеюсь, — сказал Джейк.

— Если я извинюсь как Циско, тебе легче будет?

— Да.

— Ладно, извиняюсь.

— Принимаю извинение.

Циско отошел от него и положил на полотенце что-то похожее на твердую кровь.

— И за спину тоже.

— Спасибо, — сказал Джейк, вставая, но тут же рухнул на шкаф так, что тот задрожал. Его сразу подхватили чужие руки, оставляя отпечатки его собственной крови. Он оттолкнул их:

— Все нормально.

И рухнул на колени.

— Помогите ему, — велела Клодия.

Циско и Хуанито протянули к нему руки, Джейк отмахнулся.

Я подошла к ним ближе, присела перед Джейком, чтобы посмотреть ему в лицо, не заставляя его напрягаться. Он поднял на меня взгляд карих глаз. На красивом до того лице легли напряжение и усталость. На мой вкус, его красота была слишком мужественна. Мне нравятся мужчины более мягкой внешности, но все равно я могла оценить вид. Только сейчас ему было слишком больно, чтобы им любоваться.

— Я бы сейчас была в больнице или хуже, Джейк. Спасибо тебе.

— Я ж говорю, это моя работа. — Но голос прозвучал сдавленно.

— Позволь тебе помочь.

Он посмотрел на меня долгим взглядом:

— Как ты думаешь, что значил запах волка?

— Я думаю, это был подвластный зверь того вампира. Иногда вампиры пахнут как их звери.

— Для меня обычно вампиры пахнут вампирами, — сказал он.

— Я встречала нескольких, что пахли как их звери.

Но я не стала добавлять, что это были Огги, мастер города Чикаго, и Марми Нуар. Огги уже где-то две тысячи лет, а Марми Нуар старше самой земли. То есть этот вампир оказывался в очень сильном коллективе.

— Ты что-то подумала. Что? — спросил он.

Я бы ему и не ответила, быть может, если бы он не пострадал за меня — у меня от этого чувство вины.

— Я знала только двоих вампиров, которые настолько похожи были запахом на своих зверей. Огги, мастер Чикаго, и Мать Всей Тьмы.

— Про Огюстина я слышал, а кто такая Мать Всей Тьмы — не знаю.

— Она же Мать Всех Вампиров, — сказала я.

У него глаза округлились, потом прищурились.

— Ни хрена себе.

— Ага, — согласилась я. — Ни хрена себе. Давай теперь тебя к доктору отведут, о’кей?

— О’кей, — слегка кивнул он.

Циско и Хуанито подняли его под руки — будто и не был он высокий и мускулистый и не менее двухсот фунтов весом. Иногда сверхсила — штука очень удобная.

Он сумел встать на ноги, и охранники расступились, пропуская их. Когда они проходили в двери, Джейк уже шел почти самостоятельно. Почти.

На этот раз я надела черную футболку, потому что последний чистый лифчик у меня сушился сейчас в ванной. Без лифчика я всегда чувствую себя неудобно, и сейчас непонятно было, лучше мне или хуже оттого, что футболочка достаточно обтягивающая и поддерживает груди. Мне бы, наверное, лучше футболку посвободнее. Тугая приятнее, но выглядит так, будто это я нарочно, а не просто шмотки кончились. И еще — без лифчика наплечную кобуру можно надеть, но когда вытаскиваешь оружие, задеваешь грудь. Мелкое неудобство, но оно может стоить секундного колебания — а его иногда вполне достаточно, чтобы тебя убили. Вот я и стояла в ванной, ворчливая и раздраженная. Я «осмотрела» себя — теми же «глазами», что позволяют видеть образы у себя в голове, — в поисках той точки, где Арлекин меня пометил. Ее не было, но там осталось что-то вроде синяка. Метафизического синяка, в смысле — то есть нанесенная Арлекином травма не сразу пройдет.

Потом я еще слегка просушила голову полотенцем и выдавила на голову какую-то ерунду для ухода за волосами. Мне как-то неловко было что-то для волос использовать, но Жан-Клод сумел меня убедить, что ничего стыдного в этом нет. И все равно было в этом что-то очень девчачье. Надо ли волноваться, что у тебя волосы слишком мелко вьются, если ты не меньше двенадцати часов в сутки таскаешь с собой пистолет? Вроде бы нет.

В дверь тихонько постучали.

— Что надо? — спросила я и сама услышала, как сердито. Черт.

— Прости, Анита, но меня Жан-Клод послал узнать, как ты.

— Извини, Клей. День такой неудачный выпал.

— В гостиной ждет завтрак, — сказал он сквозь закрытую дверь.

— А кофе есть? — спросила я.

— Свежий. Из комнаты отдыха охраны.

Я вдохнула, медленно выдохнула и медленно пошла к двери. Кофе. После него мир сразу станет лучше.

Я ожидала увидеть с Клеем Грэхема, а увидела Самсона. Он не охранник, он, если угодно, нечто вроде принца, пребывающего у нас в гостях, — старший сын Сэмюэла, мастера вампиров города Кейп-Кода. Тамошние вампиры хотели установить с нами более тесные отношения, и одним из способов это сделать было прислать Самсона на апробацию в качестве моего pomme de sang — яблока крови. Это вроде как проживающая со мной метресса. Эту должность занимал Натэниел, пока не получил повышение до моего подвластного зверя, и теперь мне нужна была новая постоянная закуска, нравится мне это или нет — ardeur нуждается в пище. Пока что мне удавалось избегать секса с Самсоном. Поскольку сложившаяся ситуация смущала его не меньше, чем меня, то это было не слишком трудно. И не то чтобы он не был красив — он был высокий, широкоплечий, с водопадом темных локонов, как у отца. И даже отцовские карие глаза у него были, вообще похож был, как это бывает — будто отец себя клонировал. Только сын был на пару дюймов выше и как-то помягче, но это понятно — Сэмюэлу больше тысячи лет, а в вампирском сообществе мягкость не помогает прожить так долго. А уж до мастера города с таким качеством вообще не поднимешься, и уж точно чтобы продержаться на этой должности, надо быть жестким.

Самсон улыбнулся мне, и улыбка была отличная, мальчишеская, несколько застенчивая. Он был одет в белую рубашку с закатанными рукавами и расстегнутым воротом, выпущенную поверх брюк. И босиком. Мать его была русалка, сирена, и иногда поэтому Самсон вел себя как оборотень. Не любил обуваться, хотя одежду любил больше, чем прочие мои мохнатые друзья. Может быть, вода холоднее?

— У нас людей не хватает, помнишь? — спросил Клей.

— Помню. — Хотя удовольствия мне это не доставляло.

— Настолько я большое для тебя разочарование? — спросил Самсон, но улыбнулся еще шире, и глаза у него засмеялись. Он никогда не относил мое плохое настроение на свой счет. Впрочем, я знакома и с его матерью, Теа — она как океан: только что спокойна и безмятежна, а в следующую секунду бушует так, что готова тебя убить. Наверное, это ему внушило мысль, что все женщины — создания настроений.

— Спасибо, что согласился быть пищей, и теперь краснорубашечники будут повсюду, — сказала я сухим и саркастическим голосом.

— Я слышал, ты сегодня уже ardeur питала, — ответил он.