— Это не лучшая смерть, но, по крайней мере, я не умираю в одиночестве…

Дослушав его, Август сделал резкое движение и вцепился в шею Альфреда — секунда за секундой, он забирал из его столько крови, сколько он только мог себе позволить. Ему было мерзко, но вовсе не от того, что кровь на вкус не особо вкусная, а из-за того, что прямо сейчас он пьет кровь своего лучшего друга, хоть и по его собственному желанию.

Когда Август закончил, Альфред заметно побледнел. Его тело оказалось настолько опустошено, что он теперь не мог элементарно пошевелить рукой. Но Альфред был счастлив, что у Августа хватило ума принять его предложение и прибавить себе силы, пускай и за счет его собственной жизни. Во всяком случае, ему оставалось недолго, и Август таким образом делал ему скорее одолжение, нежели что-то плохое.

— Я всю свою жизнь служил церкви, и не сказать, что мне прямо-таки не нравилось… — прохрипел Альфред. — Если у тебя будет возможность — похорони меня возле церкви.

Встав на ноги, Август вытер рот рукавом и достал револьвер, зарядив в него одну пулю.

— Я сделаю так, как ты пожелаешь, друг. — Собравшись с силами, Август щелкнул затвором револьвера, приготовившись выстрелить.

— «Бам…» — из последних сил сделав из своей руки пистолетик, издал звук Альфред. — Давай, убей меня уже… поскорее… — потеряв контроль над своим собственным телом, он все еще продолжал говорить: — Не волнуйся, я присмотрю за тобой с небес…

Не желая более видеть, как он страдает, Август выстрелил из револьвера точно в цель. Заветное «Бам» разошлось по комнате сильным эхом, оглушив Августа. Выстрел револьвера был намного более мощным, чем он ожидал, из-за чего на мгновение он потерял понимание того, где сейчас находится. И когда он открыл глаза, то оказался уже возле горящего поместья. С револьвером в руке, из дула которого шел дымок…

Характерный дымок, свидетельствующей о том, что выстрел только что был сделан. Пуля прошла сквозь гвардейца, находящегося перед ним, и достигла баллона на его спине — от взрыва, произошедшего в результате цепной реакции, гвардейца настигла незавидная участь. Сам же Август оставался неподвижным, несмотря на столь пугающее зрелище.

Мир Августа оказался разрушен. Он потерял своего лучшего друга из-за того, что на него была объявлена охота. Если бы Альфред не связывался с Августом, то с ним бы было все нормально — гвардейцы не пришли бы к нему, и не сожгли бы его вместе с его заведением. И сейчас он смотрит на поместье, которое он отдал своей служанке, Кристинине, которое точно так же горит, как совсем недавно горел Альфред.

Во всем этом он винил себя. Он считал, что дорогие ему люди страдают из-за него, и раньше бы он стал бесконечно сильно обвинять в себя, ничего не делая. Но сейчас, когда жизнь его уже изрядно потрепала и познакомила с демоном-вампиром, он открыл для себя другое развитие событий — он открыл для себя нескончаемую злобу.

Злобу не на самого себя, но на мир, что окружал его.

— Враг! — воскликнул остальные гвардейцы неподалеку.

Лучше всего Август умел две вещи — стрелять и убивать. И как же сейчас был удачен тот факт, что эти две способности как нельзя лучше дополняют друг друга для его нынешней ситуации. И как же удачно было то, что ни у одного гвардейца или церковника не оказалось огнестрела — только лишь огнеметы и магия.

Первые банально не представляли для него опасности, стоило ему держаться расстояния, а вторых Август убивал еще до того, как они успели использовать какое-либо заклинание. Проблема лишь заключалось в том, что каждые шесть выстрелов у него заканчивались патроны, но благо оных у Августа сейчас было в избытке.

Стоя на месте, Август убил много-немало пять гвардейцев и церковников, которые осмелились к нему подойти. И сейчас, когда кровавая пелена закрывала его глаза и переполняла чашу злобы, он был готов уничтожить целую столицу ради себя.

Август стрелял хорошо, но вскоре, он оказался окружен гвардейцами и церковниками, которые были готовы разорвать его в клочья. И даже если бы он смог использовать все в данный момент заряженные у него патроны, их бы банально не хватило на их убийство, только если бы они каким-то невероятным образом не выстроились бы в ряд.

— Вы пришли убить меня, не так ли? — окидывая их безумным взглядом, спрашивал Август. — О, как бы мне хотелось на это посмотреть, вы даже не представляете…

Откинув свою человечность в сторону, Август на время избавился от револьвера с винтовкой и достал с пояса короткий охотничий нож, который оставался у него всегда как запасной план. Обычно, он использовал его чтобы перерезать веревки или еще что-нибудь такое, но в эту ночь он решил использовать его по предназначению — этот нож был создан, чтобы снимать шкуру и разрезать плоть… и именно этим он собирался заняться.

Всем, кто умудрился оказаться на его пути, сказочно не повезло — удары Августа были хаотичны, они не имели никакой тактики, но из-за его вампирской стойкости и из-за того, что он то и дело мотался туда-сюда в непонятной последовательности, гвардейцы не могли нанести ему достаточно серьезную рану, а если бы и смогли, то она бы быстро зажила.

Август использовал поверженных врагов как живые щиты и как возможность подпитать себя магической энергией, обращая их кровь в свою собственную силу. Практический все заклинания огня были весьма массивными, а огнеметы тем более нельзя было использовать при таком близком контакте с массой людей, поэтому единственным способом для них оставался ближний бой, иначе они заденут своих же.

Но когда по счету пошел уже шестой человек, убитый в рукопашном бою, пятеро оставшихся в живых приняли решение окружить Августа и все-таки сжечь его, даже если кто-то из них окажется в радиусе поражения. Пятый вступил в схватку Августа, давая время остальным, чтобы они могли занять позиции и приготовиться нанести удар. Август, не понимая, к чему все идет, просто вступил с ним в бой — и преуспел, разорвав глотку своего оппонента ножом.

Они вот уже собирались поджарить его до хрустящей корочки, но тому, как и полагается, повезло в самый последний момент — прежде, чем пламя огнеметом и заклинаний успело его достигнуть, прямо над его головой пролетела Авелина и забрала его за шкирку, унеся его от возможной опасности в воздух. По началу Август даже не отреагировал на нее должным образом — его взгляд все еще был направлен на горящую усадьбу перед ним. С высоты птичьего полета, ситуация выглядела еще более ужасающей чем на земле… выглядело так, будто он попал в самый настоящий ад.

— Они убили всех, кто был мне дорог. — Начал Август, не отрывая взгляда от огня. — Сожгли все, что было мне дорого. Вся моя жизнь… обратилась в ничто за один день.

— Но я все еще здесь. — Ответила ему Авелина. — Все еще с тобой.

Подкинув Августа в воздух и развернув его на месте, Авелина обняла его и закрыла своими массивными демоническими крылья, как паук завернул бы свою жертву в кокон. Когда эта непонятная «фигура» в виде их двух остановилась в воздухе — они исчезли. Таким образом, Авелина использовала магию перемещения и скрылась.

— Агония. — Услышал он голос Авелины во тьме. — Это чувство называется «Агония».

Центральная церковь императорской столицы была воплощение зла — она была похожа на цитадель злодея, антагониста всего мира… настолько массивная, настолько темная, что о ней совсем не хочется думать, как о церкви. Несмотря на ее размер, внутри не было множества коридоров и комнат — только одна, главный зал со скамейками.

Самым примечательным было то, что вместо привычных окон в церкви были витражи. Проделана просто колоссальная работа: на витражах изображена целая история о Белом ордене, Красном ордене, и… о Предвестниках Темного Солнца. На витражах можно было встретить Винтера, Элли и Авелину — но здесь они были представлены злодеями.

События, изображенные на витражах, несмотря на свою красоту, не имели никакого отношения к реальности — только лишь последние части напоминали Элли о моментах, когда она с Винтером сражалась с целой армией в дуэте. В тот день они действительно перебили целую кучу невиновных людей, но это произошло из-за недопонимания, последствия которого уже нельзя было остановить, а не из-за того, что они так захотели.