— Ты считаешь, что у моего дорогого брата все еще есть шанс? — услышали они знакомый голос рядом с собой. — А по нему и не скажешь, ха-ха-ха…

Прямо сейчас, рядом с ними находился злорадствующий Людвиг, но эти двое не могли его видеть, лишь слышать — у него даже не было призрачной формы, только голос. Не нужно быть гением, чтобы понять, что все это подстроил именно он. Людвигу удалось забраться в голову к гвардейцам, погрузить их в сон и заставить исполнить приказ.

Когда люди входят в состояние сна, они не осознают, что творят на самом деле — как раз этим он и воспользовался. Никто из них не знал, как можно сопротивляться такому.

— Мы тебя так просто не оставим. — Невозмутимо сказала Элли, все так же не отпуская Авелину. — Я разорву тебя на части, где бы ты ни находился. Я отомщу тебе за нее.

— Вы даже не знаете, где меня искать. — Злорадствуя, ответил тот. — Теперь, когда Август мертв, мне нет никакого смысла рассказывать вам…

— Авелина… — вдруг проронил полумертвый Август, о котором только что говорил Людвиг. — Где… Авелина?.. — за этими словами, он протянул руку вперед, пытаясь «нащупать» перед собой свою возлюбленную, но тут же потерял сознание.

— Удивительно, но он все еще жив. — Прокомментировал Людвиг. — Я даже не хочу его добивать… хочу увидеть его лицо, когда он узнает, что его подружка мертва.

— Он волнуется о ней не меньше, чем ты. — Дотронувшись до плеча Элли, которая мертвым взглядом уставилась в Августа, Винтер проигнорировал все сказанное Людвигом и обратился сразу к Элли. — Возможно, даже больше.

Чрез небольшую паузу, Элли наконец-то заговорила: — Я предпочту лучше увидеть, как твой брат, которого ты только что попытался убить, разорвет твою самодовольную сущность на кусочки. Потому что после смерти Авелины тебя ничего другого и не ждет.

— Ты пытаешься напугать меня, Принцесса? — вновь усмехнувшись, спросил тот.

— Нет. — Ответил за нее Винтер. — Она всего лишь предупреждает тебя о том, что тебя ждет. Если не он… — Винтер взглянул ровно на то место, откуда Людвиг сейчас наблюдал за ними. — То я сам разорву тебя собственными руками.

Людвиг испугался не столько его слов, сколько его взгляда. Сейчас глаза Винтера совсем не были похожи на человеческие — они были схожи с теми, какие некогда были у Авелины… Это были холодные глаза демона, которые увидишь не так уж и часто. По сравнению с глазами Авелины, они были не столько ужасающими, сколько… странным. Сейчас, Винтер мог бы заморозить кого-нибудь одним лишь своим взглядом, это точно.

— Я способен свести твою магию к нулю. — Сомневаясь, говорил Людвиг. — Как же ты собираешься хотя бы подобраться ко мне?

— Руками. — Не отводя взгляда, говорил Винтер. — Я разорву тебя руками, а не магией.

Поначалу, Людвиг ничего не ответил. В зале повисла тишина, и только капающая кровь давала хоть какой-то намек на то, что время вокруг не остановилось. Винтер упорно не мог понять, как Людвигу удается говорить с ними без непосредственного присутствия, но он примерно понимал, с какой стороны он за ними наблюдает. Он чувствовал его.

— Это мы еще посмотрим. — Голос Людвига раздался эхом по всему залу.

И это было последнее, что он сказал. После этого, Винтер перестал чувствовать его рядом, а потому можно было относительно расслабится. И хоть Винтер сейчас не мог представлять ему какую-либо угрозу, его слова все же испугали Людвига. Особенно его испугало то, что Путешественник посмотрел на него даже несмотря на то, что у него вовсе нет облика в этом мире. Обычному человеку такое не под силу.

— Я не отдам вам моего мальчика! Моих мальчиков! — взмахнув коротким мечом, мужчина в кузнечном фартуке отогнал церковников, тянувших руки к парнишке, что стоял позади него. Ноги и руки несчастного дрожали, а сам он отчаянно вцепился в рубашку мужчины, который приходился ему кровным отцом.

— Ты, вне всяких сомнений, понимаешь, что ты сейчас ничего не можешь сделать. — С ним заговорил церковник, стоящий позади всех остальных. Они выглядели в точности, как солдаты, ибо имели так же доспехи и оружие… и только лишь красные кресты на ткани давали понять, что они принадлежат к церкви, а не армии.

Вопреки словам церковника, мужчина не растерялся и нанес удар по ближайшему из обидчиков. Несмотря на то, что ему было страшно ничуть не меньше, чем мальчишке, он все же нашел в себе сил лязгнуть мечом так, что у церковника почти что слетела голова с плеч. Жуткое зрелище — меч заехал прямо между нагрудным доспехом и шлемом, и бедолага упал замертво, забрызгивая кровью все, что только можно было забрызгать в комнате.

Другие церковники, в то же самое время, и глазом не моргнули — один из них лишь подтер капли крови со своего лица, а второй, который так же был со шлемом, просто молча продолжал наблюдать за происходящим. Перекинувшись взглядами друг с другом, тот же самый церковник, который говорил с мужчиной, продолжил свое «общение», но в уже более угрожающем тоне.

— О, это ты сделал зря. — Ухмыльнувшись, сказал тот. — Теперь я тоже ничего не смогу поделать…

Церковник, которому отсекли голову, буквально воскрес из мертвых, вызвав всеобщий ужас, только вот воскрес он не в виде человека — его тело покрылось волчьей шерстью, да и его человеческое лицо превратилось в волчью морду. Он превратился в самого что ни на есть вервольфа, что жаждал лишь крови и потерял все признаки человечности. Его габариты изменились недостаточно сильно, чтобы доспех слетел с него, но волчья голова, что вновь сошлась с шеей, не позволила шлему задержаться на нем.

Как только вервольф кинулся на мужчину, тот оттолкнул парнишку от себя, в сторону выхода, а сам приготовился принять бой. Но вервольф был намного сильнее, и он не смог оказать ему должного сопротивления — волк тут же отсек мужчине руку вместе с мечом, а сразу за этим принялся и за его глотку, не давая ему и возможности пискнуть.

Парень даже не успел отреагировать — только отец толкнул его к выходу, и вот уже через секунду он видит, что он валяется на полу с разгрызенной глоткой. Шок, который он испытал, оказался невыносим, и таким образом он неосознанно сдался с потрохами церковникам, которые только этого и ждали. Потому что теперь, они без каких-либо препятствий на пути смогут заполучить свою желаемую цель. Точнее, церковники думают, что это их цель, но на самом деле они ошибаются — ведь это не сын императора.

Сына императора, которого как раз и приютил этот мужчина, сейчас, по счастливым или не очень обстоятельствам, не было дома. Забавным и ужасающим оказался тот факт, что из-за маленького просчета, никто из присутствующих не рассматривал возможности того, что у этого мужчины есть еще и собственный сын, а не только приемный. Они жили на самом низком по важности уровне императорской столицы, поэтому с бумагами тут было все не очень — возможно, именно из-за недосмотра в бумагах церковников никто и не предупредил. Но, быть может, всем было попросту плевать — такой уж этот мир.

Все присутствующие церковники в комнате были достаточно безжалостными, чтобы позволить всему этому случиться. Но отсутствие морали у одного из них выделялось намного, намного сильнее чем у остальных. Как только вервольф раскидал останки мужчины по всей комнате, тем самым показав, что он уже как бы и закончил, ему тут же отрубил голову другой церковник — он ни колебался ни секунды, будто это был не его товарищ вовсе, не живое существо, а расходный материал. Складывалось впечатление, что он ждал именно этого момента, хоть и изначально он был крайне удивлен.

— Ты с ума сошел? — возмутился другой церковник, который ранее вовсе не говорил. Он не был ошеломлен произошедшим, его слова звучали намного более безразлично, чем можно себе представить, но даже его смутило подобное положение дел.

— Я собираюсь стать епископом. — Стряхнув кровь с меча, он убрал его обратно в ножны. — И если на моем поручении из дома вырвется вервольф, который будет жрать жителей императорской столицы, то мое желание точно не исполнится. Понимаешь?