Невольно я вспыхнула.

Эх, если бы он знал, как он прав.

— Ну давайте тогда чай пить, что ли… — сказал Комиссаров и вставил самодельный кипятильничек в кувшин с водой.

И мы сели пить чай. Стаканов на всех не хватило, так что Кущ сбегал к себе и принёс ещё два. А заодно пачку бубликов. И вот мы сидим, такие, пьём чай с бубликами. Долго сидели. Больше часа точно. Пивоваров рассказывал о случаях из своей юридической практики. Кущ и Комиссаров — из своей работы. Я сидела, слушала и в нужных местах либо охала, либо смеялась. Мне-то рассказывать особо было нечего.

И тут в дверь постучали.

Тихо так, вежливо.

Мы переглянулись. Явно по нашу душу пришли.

— Открыто! — нерадостным голосом сказал Комиссаров, как хозяин комнаты.

Дверь открылась и на пороге возникли двое — Белоконь и ещё какой-то человек.

— Смотрите, — сказала Белоконь и кивнула на неизвестного, — вот этот человек, он всё здесь знает.

Мы переглянулись.

В глазах читался немой вопрос: он из полиции?

— Добрый день, товарищи, — тем временем вежливо поздоровался низенький человечек по-русски.

Я внутренне выдохнула. Вряд ли в американской полиции так хорошо знают русский. Причём с облегчением вздохнула не только я. очевидно, что все так подумали.

Незнакомец был очень маленького роста, но при этом необычайно толстым и широкоплечим (ещё бы борода и был бы вылитый дворф).

— Меня зовут Борис Моисеевич Гольдман, — с детской добродушной улыбкой слегка наклонился он (насколько позволял могучий живот) и все три его подбородка тоже вежливо и доброжелательно колыхнулись в такт.

— Очень приятно, — деликатно ответил Пивоваров и вопросительно посмотрел на Белоконь, — Ирина Александровна, а зачем всё это?

— О! Боречка здесь знает всё! — радостно разулыбалась Белоконь.

— Именно так. Наша маленькая диаспора хоть живёт здесь не так уж и давно, всего три года, — застенчиво пояснил Гольдман, — но вес мы уже имеем немаленький. И можем вам помочь.

— Простите, а чем вы можете нам помочь? — прищурился Пивоваров и взгляд его полыхнул недобрым подозрительным огнём.

— Мне Ирочка сказала, что вам нужна информация по Конторе?

— Что ещё за Контора?

— Так называемое Бюро по очистке сточных вод, — пояснил Гольдман, — всё дело в том, что моя троюродная племянница, Циля Гольдман, хорошая, между прочим, девочка, работает там в отделе по реконструкции Норс Ривер. А это большая территория от Бэнк Стрит в Гринвич Виллидж до Инвуд Хилл, на минуточку! Но доступ к информации у неё есть по всем отделениям города и пригородов. Но так-то, если надо, мы можем и по всей стране найти. Кроме Техаса и Алабамы.

— Что вы хотите за эту информацию? — торопливо спросил Пивоваров, не дав никому из нас вымолвить ни словечка. — Вы же понимаете, что лишних денег у нас нет?

— Да у нас никаких денег вообще нет! — буркнул Кущ, который всё ещё переживал, что так и не смог купить сапоги жене.

— Зачем мне ваши деньги, товарищи! Я же за идею! — гордо вздёрнул первый и второй подбородки Гольдман. — Я готов на всё ради нашей страны! Нашей Родины!

Угу… которую ты покинул три года назад, — подумала я, но вслух ничего не сказала.

Видимо наши взгляды продемонстрировали ту концентрацию скептицизма, которая на грани с едким цинизмом, но Гольдман не обратил на это ни малейшего внимания. Вместо этого лишь сказал с мягким упрёком:

— Деточки, старый Гольдман говорит, как есть. Вся наша община будет рада помочь вам.

— Но ведь если мы доломаем городские коммуникации, то вы пострадаете тоже, — брякнул Кущ.

Пивоваров дёрнулся, но было поздно.

— Ой, шоб я так жил, — хохотнул Гольдман, — нам за эти неудобства выдадут сертификаты на новое жильё, а не эти скворечники. И мы переедем куда-нибудь в Калифорнию. Ну не в саму прямо Калифорнию, но где-нибудь рядышком старый Гольдман и его дети свои кости бросим.

Я с таким видом посмотрел на нас, что стало ясно, что да, Гольдман своего не упустит и в этой диверсии ему выгодна прежде всего сама диверсия.

— Хорошо, после минутного молчания сказал Пивоваров, — зовите Цилю.

— Зачем звать? — удивился Гольдман, — вы скажите старому дяде Гольдману, что таки вас беспокоит в канализации и я через два часа принесу вам всё. Зачем девочку отрывать от работы?

— Нам нужна информация по всем насосным станциям и узлам очистки сточных вод города, — начал торопливо перечислять Комиссаров, — расчётная производительность очистных, динамика поступления очистных стоков, обслуживаемая территория и куда потом это всё стекает…

— Будет вам информация, — улыбнулся Гольдман, — к вечеру всё у вас будет.

И вышел из комнаты.

А Пивоваров повернулся к Белоконь:

— Где ты его взяла? — прищурился он и я поняла, что сейчас начнётся.

— Это дядя Боря, — слегка растерянно ответила она. — Он хороший человек. И ему можно доверять. Как мне.

Комиссаров нахмурился:

— А кто вам разрешил приводить сюда этого человека? Мало того, что подслушиваешь нас, так ещё и на полгорода растрепала!

— Я не растрепала! — вспыхнула Белоконь. — У нас в группе не знает никто!

— А этот?

— Дядя Боря — полезный человек. У него все ходы и выходы под контролем. Вы здесь ничего не знаете и будете топтаться, как слепые котята! А если дядя Боря подскажет — то вы сэкономите кучу времени и получите хороший результат!

— А тебе-то какое дело? — прищурился Пивоваров, — За это премий не дадут, в истории не отметят, зато если попадёмся — то минимуму на две пожизненные мы уже набрали и ещё наберём.

— Хочу помогать! — упрямо набычилась Белоконь, — У меня тоже есть совесть…

Я шла в столовую. Анжелика ещё крутила свои кудри на плойку, а я решила не ждать её, докрутит и догонит.

Сегодня мы договорились с Сиюткиной и Рыбиной посетить завтрак. А вот завтра у нас по графику будет ужин. Таким образом мы и экономили, и, вместе с тем, системы у нас не было и заподозрить нас в каких-либо хитростях было невозможно.

Столовую ещё не открыли, оставалось минут семь, и там, за дверью гремели посудой и доносились ароматные запахи свежей выпечки, жаренных сосисок и кофе с корицей.

— Доброе утро! — улыбнулась всем я и плюхнулась в свободное кресло.

Под дверью столовой, в большом вестибюле был ряд кресел, посередине стоял стол для настольного тенниса и какой-то игровой автомат. В креслах сидели Рыбина, Белоконь, Анна Андреевна (это женщина из пожилой пары) и Лариса Сергеевна, жена хамовитого Ляхова.

На моё приветствие ответили все, а Зинаида Петровна вдруг ворчливо заявила:

— Девочки, вы не знаете, почему в общем туалете сушилка для рук не работает?

Все пожали плечами, кто равнодушно, кто удивлённо, а Рыбина всё никак не могла угомониться:

— Вот плохо, что в вестибюле туалет и для мужчин, и для женщин! Я думаю, наши мужики его и сломали. Вечно даже свет не выключают. Я недавно Пивоварова засекла.

— Ну, Зинаида Петровна, у каждого же в номере есть свой туалет, а этот на всякий случай, в него почти никто не ходит. Вот и сделали общим, — ответила Лариса Сергеевна (без своего тупорылого мужа она была очень даже ничего, довольно приветливая).

— И автомат перестал работать, — вдруг сообщила Анна Андреевна. Она всегда была довольно замкнутой и молчаливой, как и её муж. И даже как её зовут я узнала лишь недавно, да и то, от Анжелики.

— Может, деньги закончились? — равнодушно предположила Белоконь. — Я где-то читала, что в Америке автоматы только на деньгах работают.

— Вы путаете с нашими автоматами с газировкой, — возразила Анна Андреевна, — Игорь Иванович, мой супруг, пару раз пытался поиграть, так в первый день получилось, а вчера и сегодня уже нет.

— Ваш муж играет? — не удержалась от поддевки Белоконь.

— Нет, вы что! — даже замахала руками женщина, — он в университете читает основы информатики. Вот ему и интересно ознакомиться со всеми новинками, которые здесь есть…