И мы, счастливые, отправились домой.

По дороге Пивоваров меня тихо спросил:

— А зачем мы Комиссарова с собой брали?

— Во-первых, он самый молодой среди нас четверых, — ответила я, — а, во-вторых, вдруг там были бы какие-то коммуникации, система полива или ещё что-нибудь эдакое. Личный слесарь под рукой — половина всех проблем, считай, снята.

— Понятно, — уважительно кивнул Пивоваров.

Эх, в этот момент я даже не знала, насколько я была права.

Когда мы ещё только подходили к зданию гостиного дома, я уже поняла, что что-то там произошло.

— Что случилось? — нахмурился Пивоваров.

— Может, собрание какое-то? — прищурившись, попыталась присмотреться Сиюткина.

— Да вроде не должно, нас бы предупредили, — сказала я, всматриваясь за ажурные ворота.

— Там наши, — сказал Пивоваров, достав из нагрудного кармана вторые очки, — вроде разговаривают.

И правда, во дворе переругивались Рыбина и Белоконь. Причём, к моему удивлению, извечные соперницы, сейчас они были заодно, выступали, как говорится, единым фронтом, плечом к плечу. А ругались они с Авророй Илларионовной.

— Кто бы сомневался, — проворчал Пивоваров. Вредная и деятельная старуха успела уже всех достать до печёнок.

Когда мы подошли поближе, стало понятно: в общем, в комнате, которую занимала семья Ляховых, прорвало коммуникацию. И сейчас находиться там было невозможно. Что делать, Аврора Илларионовна не знала, так как её зять вместе с дочерью уже давно ушли в магазин, и до сих пор не вернулись. Благообразный вместе с американцами и остальными членами из областной общины отправились к Дом молитв проверить что-то там к завтрашней проповеди, а наши помогать ей отказывались наотрез.

Я сперва удивилась. Обычно та же Ксюша или другие никогда не отказались бы прийти на помощь, тем более в такой ситуации. Но тут прямо что-то непонятное.

— Где вы ходите⁈ — увидев нас, заверещала Аврора Илларионовна, — у меня всё заливает! Весь санузел в дерьме плавает и уже в комнате!

Я не успела ничего сказать, как Пивоваров опередил:

— А это не ваше дело, Аврора Илларионовна. Где надо, там и ходим. Законом гулять не запрещено!

— Вы что, не слышите⁈ У меня канализация прорвала и всё в дерьме там!

— Я вам искренне сочувствую, — посочувствовал Пивоваров и вправду, вполне искренне.

Я промолчала. Сочувствовать не стала.

— Что вы все стоите⁈ Помогите мне! — теряя терпение, вскипела Аврора Илларионовна.

— Чем мы можем помочь? — удивилась ранее молчавшая Ольга Ивановна.

— Как чем? Там же заливает всё дерьмом! Там мыть надо!

— Ну, так идите и мойте! — в голосе Сиюткиной лязгнул металл.

— Кто? Я⁈ — взвилась Аврора Илларионовна. — Вы предлагаете мне в дерьме ковыряться?

— Ну, так вашу же комнату заливает, — развела руками Сиюткина. — Или вы считаете, что это я должна вашу комнату от вашего же дерьма мыть?

Судя по выражению лица Авроры Илларионовны, именно так она и считала.

— Так вот же у вас сантехник! Я знаю! — некрасиво вытянув шею, Аврора Илларионовна ткнула указательным пальцем в сторону Комиссарова, — пусть идёт и сделает всё.

— Никак не могу, — со тяжким вздохом ответил ей Комиссаров, и от избытка чувств даже руку к сердцу приложил, — я своё место теперь знаю!

С этими словами он развернулся и пошел в свою комнату.

И тут я увидела его лицо: широкая довольная улыбка блуждала по его физиономии, глаза удовлетворённо светились, а грудь распирало от еле сдерживаемого смеха…

— Девочки, я предлагаю скинуться, — с непередаваемым выражением лица заявила Зинаида Петровна Рыбина, глядя на нас с Ольгой Ивановной.

Мы как раз сидели в вестибюле и смотрели какую-то ихнюю музыкальную передачу, когда она нас там настигла.

— На троих, — добавила она и мы с Сиюткиной недоумённо переглянулись.

— Ну вот смотрите, — понизив голос до шепота, сказала Рыбина, воровато зыркнув на входную дверь, не слышит ли кто, — нам выдают купоны на завтраки, обеды и ужины. В общем, я выяснила у администраторши, вместо купонов можно получить деньгами на эту сумму!

— В смысле? — недоумённо нахмурилась Сиюткина.

— В том смысле, если вы, к примеру, не хотите питаться здесь, — охотно пояснила та, — к примеру, рядом есть вегетарианский ресторанчик. И ещё какой-то… забыла, как называется… для евреев который.

— Кошерный, — на автомате подсказала я.

— Ага, точно! — обрадовалась та, — и администраторша говорит, что многие так делают. А молодежь в макдональдсы ходит. И ещё китайский тоже есть.

— А кто именно так делает? — удивилась Сиюткина, — я вроде на обедах всех наших вижу.

— Ксюша и Анжелика позавчера завтрак и обед пропустили, — вспомнила я. — Просто их на экскурсию в университет возили. Но им сухой паёк с собой давали.

— Не из нашей делегации, — отмахнулась Рыбина, — из других. Которые раньше здесь были. Сюда же много гостей приезжает…

— Понятно, — сказала я, — и что вы предлагаете, Зинаида Петровна? Обедать в веганской столовой? Так я котлеты люблю. Мне и здесь нравится. Хорошо кормят.

— Ага, особенно сырники у них вкусные, — поддакнула Сияткина.

— Нет! Я предлагаю, брать деньгами! — возбуждённо зашептала Рыбина, — это же доллары! Живые доллары, девочки! Наличка! Можно будет ещё раз на тот рынок съездить и докупиться. Я бы ещё джинсы взяла и кроссовки. А ещё говорят, где-то совсем рядом косметики можно набрать недорого…

— А как мы ещё полторы недели без еды будем? — задала логичный вопрос я. — Умрём же с голоду.

— Будем солнечной энергией питаться, — хихикнула Сиюткина, — как сине-зелёные водоросли.

— Я же серьёзно! — надулась Рыбина, — давайте посидим немного на подножном корме. Ничего с нами не случится. Немного жопы и бока сдуются. У меня с собой есть банка тушенки и палка колбасы…

— А у меня домашний плавленный сыр и сало, — усмехнулась Сиюткина.

— И у меня сало есть, — сказала я, — только копченное. Отец из деревни передал. И пачка масла, и мятные пряники. И пачка чая. Правда он такой себе. Но пить можно.

— Ну вот и отлично! — расцвела Рыбина. — мы можем на троих скооперироваться, хлеб будем покупать в магазине, здесь не дорого, и подъедать свои продукты. А сэкономленные деньги потратим на нужные вещи.

— Я согласна! — глаза Сиюткиной зажглись предвкушением добычи.

— Я, в принципе, тоже, — кивнула я. — Предложение дельное, я буду с вами. Но моя Анжелика останется ходить в столовую. Растущий организм, нужно полноценно питаться, сами понимаете.

— Конечно, — закивала Рыбина.

— Только я предлагаю не полностью переходить на подножный корм, а оставить или завтрак, или ужин у них. А то мы всухомятку желудки только попортим.

Дамы согласно закивали.

— А почему на троих? — спросила я.

— Ну не Белокониху же звать! — фыркнула Рыбина, — противная баба. А с англичанкой вы сами не захотите, правда, Любовь Васильевна?

И Зинаида Петровна многозначительно взглянула на меня.

— Мне без разницы, — сказала я как можно более равнодушным тоном. — А Ксюшу вы почему не хотите? Или мужчин наших?

— Ой, они все пожрать любят, — хмыкнула Рыбина, — давайте лучше на троих.

Когда они принялись обсуждать, что именно нужно купить на сэкономленные деньги, я не выдержала и со словами, что нужно погладить платье для Анжелики на завтра, вышла в коридор.

Женщины они, конечно, хорошие, но долго я их выдерживать не умею.

Но если я думала, что сейчас спокойно завалюсь к себе в номер и поваляюсь на кровати до ужина, то я глубоко ошибалась.

Скрипнула дверь с противоположной стороны и оттуда на меня зыркнул… Пивоваров. Увидев, что это я, он вдруг захохотал.

— Что случилось, Пётр Кузьмич? — вежливо спросила я, но он захохотал ещё сильнее.

Так мы и стояли в коридоре — Пивоваров, высунувшись до половины из номера и хохоча, и я, с вежливым ожиданием, чем это всё кончится.