— Они тоже на выезде, — повторила, словно попугай, старушка, ещё более недовольно.

— Неправда, — отрезала я, — по домам сидят.

— На выезде, — опять прошамкала старушка.

— Дайте домашний адрес Александры Викторовны и Людмилы Ильясовны! — потребовала я, жёстким тоном.

— Людочка… Людмила Ильясовна, в декрете, — тон старой карги чуть смягчился. Она в оренбургской области, у свекрови.

— Ну тогда адрес Александры Викторовны давайте! — мой голос зазвенел от сдерживаемых эмоций.

— Не дам! — упёрлась старушка, — не имею права!

— Женщина, миленькая, — принялась уговаривать я, — там ошибочка произошла. Я была в командировке, а моих деток забрали. Я хочу её спросить, почему и куда…

— Раз забрали — значит плохая мать вы, — строго припечатала старушка, — у порядочных родителей детей просто так не отбирают. Их и так в детдоме кормить нечем.

В глазах аж потемнело и кровь в ушах застучала. Не знаю, как и сдержалась, как не прибила подлую старуху.

Я смотрела на неё, на её упрямое, самодовольное лицо, которое лучилось непреклонной решимостью, и в сердцах воскликнула:

— Будьте вы прокляты! Скоро на тот свет, а такой грех на душу берёте!

И вышла из здания.

Да, понимаю, глупо, неэффективно, но сорвалась.

За спиной послышались шаги — старушка выбежала вслед за мной, седые её космы выбились из-под скособоченного оренбургского платка:

— Не проклинай! Не смей!

По её перепуганному лицу было видно, что она суеверная и сильно перепугалась.

— Адрес дайте! — процедила я и добавила дровишек в костёр её страхов, — иначе пойду сейчас в церковь и свечку вам за упокой поставлю! Чёрную! До конца месяца не доживёте! Заживо гнить будете!

Старушка оторопела и мелко-мелко закрестилась.

— Адрес сюда, я сказала! — рявкнула я так, что аж стёкла задрожали. — быстро!

— Сейчас, — вякнула старушка тоненьким голосочком и убежала в помещение.

У меня скользнула мысль, что она сейчас там забаррикадируется и вызовет милицию, но буквально через пару минут она выскочила обратно и протянула мне клочок бумаги дрожащей рукой:

— Вот, — пискнула она.

— Вот так бы и сразу, — миролюбиво улыбнулась я. — Доброго вам вечера.

И пошла дальше, оставив за спиной мелко крестящуюся старушку.

Шла и думала: да, нехорошо поступила. Зря бабульку напугала. Не дай Бог сейчас вернётся за стол и там её инсульт разобьёт.

Но, с другой стороны, кто ей дал право так говорить обо мне и о моих детях. Они сейчас в детдоме, а Белка вообще в какой-то больнице. Им сейчас плохо. Они маленькие. А эта старуха пыталась мне помешать, ещё и осудила.

Нет. Я себя не успокоила. Хотя понимала, что если бы не пугнула её, то адреса мне бы никто не дал. Свет могут отключать и два года подряд, а детей мне возвращать надо уже сегодня.

Александра Викторовна Шмакова проживала на улице Краснокоммунарской (ха! ещё не успели переименовать!), дом три-«А», квартира одиннадцать.

Вот туда я и направилась.

Правда пришлось немного поплутать, так-то Калинов я уже немножко изучила. Но окраины всё ещё были для меня неизведанными. Но хорошо, какой-то дедок подсказал (эх, как я в такие моменты скучала за самым примитивным смартфоном с навигатором!). Но чего нет, того нет.

Пришлось использовать старый дедовский способ. А именно — спрашивать у каждого встречного дорогу на улицу Краснокоммунарскую. С горем пополам мне объяснили, и улицу я нашла. Вышла прямо к дому номер пять.

Вот и чудненько. Значит, следующий дом — мой.

Ага! Как бы не так!

Дом номер три был. Рядом. И дом номер один был. В общем, все дома были. А вот дом номер три-«А» — словно сквозь землю провалился.

Что за чертовщина?

Я принялась кружить по улицу туда-сюда, намотала чёрт знает сколько кругов, а дом найти не смогла.

Уже готова была заплакать и отказаться от идеи найти адрес, как какой-то парнишка показал мне этот дом.

И что бы вы думали⁈ Дом номер три-«А» находился вообще на другой улице! Причём не как всё дома, а во дворе большого дома.

Идиотизм какой-то!

Но, тем не менее, этот квест я благополучно прошла.

И уже через пару минут стояла перед дверью квартиры номер одиннадцать и жала на кнопку звонка.

Но звука не было.

Звонок молчал.

Чёрт! Я же совсем забыла, что свет в Калинове отключили!

Пришлось стучать.

Все эти «приключения» и плюс мой нервный срыв в разговоре с той старушкой, настроения мне не добавили. И когда дверь, наконец, открылась, я была в самом что ни на есть раздёрганном состоянии.

— Вы? — удивилась хозяйка квартиры.

— Здравствуйте, Александра Викторовна, — сказала я изо всех сил стараясь, чтобы голос мой не дрожал, — извините. Что зашла домой, заходила дважды на работу и мы, очевидно разминулись.

Я дипломатично умолчала, что она прогуливает в рабочее время (сама такая).

— Откуда вы знаете мой адрес? — нахмурилась она.

— Так я в ЖЭКе работаю, — улыбнулась я, решив не выдавать старушку.

— А что вы хотели? — нахмурилась она.

— Я по поводу моих детей, — сказала я.

— В смысле детей? — поморщилась Александра Викторовна.

— Вы отобрали Ричарда и Изабеллу, пока я была в командировке, — сказала я, — даже меня не дождались. Старика-отца чуть до инфаркта не довели… Я хочу знать, где мои дети⁈

— Подождите, эммм…. Любовь… эммм… простите, отчества не помню, — смутилась женщина.

— Любовь Васильевна Скороход, — сказала я, — А дети, соответственно — Ричард Петрович Скороход и Изабелла Петровна Скороход. Между прочим, я возила старшую дочь, Анжелику Петровну Скороход в Нью-Йорк, где она встречалась со своей родной матерью! Так что свой долг я исполняю в полном объеме! И даже больше!

— Ничего не понимаю! — схватилась за голову Александра Викторовна, — мы же к вам приходили… с Людочкой… ой, в смысле с Людмилой Ильясовной. Сначала на старую квартиру пришли, где две комнаты. Сделали вам предупреждение. Вы квартиру сразу же сменили. Мы опять были, проверили. Убедились, что всё в порядке, и всё! Больше к вам претензий вообще никаких нету. Да, мы будем и дальше вас периодически навещать, но всё же по графику, так мы со всеми опекунами работаем…

— А где тогда мои дети⁈ — всхлипнула я.

— Ума не приложу, — развела руками Александра Викторовна, — кроме того, я в отпуске. Ездила со старшим сыном в санаторий, нам путёвку дали от профсоюза. Вот только вернулась.

— Я тоже только вернулась! — сказала я, сдерживая слёзы отчаяния, — а детей моих нету, отца перепугали… Что мне делать, Александра Викторовна? Где искать детей? И вообще, как такое могло быть? Вы в санатории, Людмила Ильясовна в декрете, а кто-то пришел и забрал детей. Причём в моё отсутствие!

— Хм… — задумалась Александра Викторовна и вдруг лицо её вытянулось, — Петров! Точно! Виктор Валентинович Петров! Стопроцентно он! Больше некому!

— Что за Петров? — нахмурилась я.

— Да есть там у нас такой, новичок, из облоно перевели. Сказали, мол, будет делиться опытом, повышать нашу эффективность. На самом деле, ходят слухи, что он там натворил что-то. Но у него какая-то сильно крутая «лапа» наверху есть, вот его и не уволили, а сюда, к нам, сослали.

Она на миг задумалась и нахмурилась ещё больше:

— Вот зараза! Дождался, когда нас с Людкой не будет и начал подсиживать!

— А откуда он про моих детей знал? И что я буду в это время в отъезде? — удивилась я.

— Так соседка ваша. Старушка такая вредная, нам через день на вас пасквили пишет, — хмыкнула Александра Викторовна, — мы то с Людой…ой, Людмилой Ильясовной, сразу их в мусорное ведро выбрасывали, бабка-то сразу видно, с придурью. А этот мог и отреагировать…

— И что мне теперь делать? — заломила руки я, — у вас там офисные войны идут, а у меня ребёнок-инвалид в неподходящих условиях находится. Да и Ричард тоже в детдоме. Вон теперь на соревнования не попадает. А мы ведь так надеялись юношеский разряд взять.

— Так! — задумалась Александра Викторовна, — давайте поступим таким образом… Где вы говорите, находится ребёнок-инвалид?