Мы обсуждали это ещё долго, затем девчонки, шушукаясь и хихикая, ушли к себе в комнату, а на кухне остались мы с Ричардом. И тут к нам пришел Пивоваров.

«На ловца и зверь бежит», — подумала я, а вслух сказала:

— Хорошо, что вы пришли, Пётр Кузьмич!

— Да, про блинчики я помню, — с не тонким намёком усмехнулся старый юрист.

— Эммм… — замялась я и посмотрела на пустую тарелку, — я утром оладушек нажарила, но ребята вот всё смели. Для блинчиков и оладушек ни молока, ни кефира нету, а магазины уже закрылись. Но я сейчас вареничков сделаю. Будете варенички, Пётр Кузьмич? Хотите с картошкой и капустой? Или даже с вишней⁈ Точно, есть у меня в заначке баночка замечательной вишни, без косточек, как раз для вареников самое то будет…

— Да погоди ты, Любовь Васильевна! Не мельтеши! — покачал головой Пивоваров, — если ужином накормишь — не откажусь. Уж больно мне твоя стряпня нравится. А с варениками заморачиваться не надо, я так-то ненадолго пришел. Только поговорить и пойду. Дел много.

И он выразительно покосился на Ричарда, который сидел, как обожравшийся бурундук, и меланхолично помешивал ложечкой сахар в чашке.

— Ричард, иди к себе в комнату, — попросила я, — чай с собой забирай, там допьёшь. Нам с Петром Кузьмичом поговорить нужно.

— Вечно у вас, взрослых, какие-то секреты, — лениво проворчал Ричард, зевнул, забрал чашку с чаем и ушел.

Мы остались вдвоём. Я прикрыла дверь на кухню, чтобы не было слышно. А чтобы дверь закрылась плотно, подложила между ручкой и косяком тряпочку.

— Вот так, теперь можно и посекретничать, — улыбнулась я Пивоварову и прикрутила конфорку под супом на плите. — Суп будет готов минут через двадцать.

— Вот и ладненько, — расцвёл улыбкой Пивоваров, — как раз успеем всё обсудить.

— О чём вы хотели поговорить? — спросила я и поставила перед ним пока чашку с чаем.

— Тебя уже в участок вызывали? — вопросом на вопрос ответил юрист, принимая чай.

— Нет ещё, — моя улыбка сразу погасла. Я гнала от себя все эти проблемы, но на самом деле они ведь никуда не ушли.

— В общем смотри, Люба, — начал Пивоваров, отхлебнул чаю, закрыл от удовольствия глаза, затем открыл и пристально посмотрел на меня, — тебя завтра или, скорей всего, послезавтра туда вызовут.

— Откуда вы знаете? — удивилась я.

— Не перебивай! — рассердился Пивоваров, — ну вот что у вас, у баб, за привычка⁈ Я ещё не договорил, а вы сразу тыщу вопросов задаёте? Я старый человек, мне мысль потерять — раз плюнуть. Так о чём я говорил, кстати?

— Что меня завтра или послезавтра вызовут, — прилежно напомнила я.

— А, да, точно, — рассеянно кивнул Пивоваров, — так вот, Люба, о наших похождениях в Америке не вздумай ничего рассказывать. Поняла?

— Я и не собиралась, — развела руками я.

— По всей видимости, Всеволода грохнул Ростислав, — тихим свистящим шепотом сообщил мне Пивоваров.

— Да вы что? — от неожиданности я чуть не села на стул. — Откуда вы знаете?

— Мне нужные люди шепнули, — многозначительно усмехнулся Пивоваров и опять отхлебнул чай.

— Сеня Иванов, да? — сразу же догадалась я.

— Сеня — хороший парень. Толк из него будет, — похвалил ученика Пивоваров, — но он ещё молодой и такого уровня доступа у него нет. Бери выше.

Выше я никого больше не знала, поэтому и строить предположения не могла, просто с загадочным видом покивала и всё.

— И, кстати, ты в курсе, кто на тебя ещё указал, что ты убийца? — с еще более загадочным видом задал вопрос Пивоваров. — Ну, кроме Марины?

На плите зашипел суп, крышка запрыгала, и я бросилась спасать ужин. Поэтому с ответом замешкалась.

— Ну, ладно. Сам скажу, — так и не дождавшись моего ответа, заявил Пивоваров. — Валентина Анатольевна, которая с тобой в Нефтеюганск ездила!

— Не может быть, — вытаращилась я, и крышка чуть не выскользнула из моих рук, я еле успела удержать, — мы же с нею по нормальному ладили!

— Ну, это ты так считаешь. А она, видимо, чем-то обижена на тебя была, — развёл руками Пивоваров.

У меня аж настроение упало. Хорошо, что суп я до этого посолила. Так что просто выключила и всё. Иначе быть бы беде.

— Сейчас пару минут суп настоится и сразу будем ужинать, — сообщила я упавшим голосом, хотя мысли витали в облаках.

— Да не расстраивайся ты так, — попытался успокоить меня Пивоваров, — в жизни оно не всегда так бывает, как хочется.

— Если бы Марина или Ростислав — я бы ещё поняла, — обиженно пожаловалась я, — а с Валентиной Анатольевной врагами мы ведь никогда и не были. Да, небольшие разногласия бывали, но не настолько, чтобы человека под тюрьму подводить.

И тяжко вздохнула, и продолжила:

— Послушайте, Пётр Кузьмич, но тот милиционер сказал, что это Марина на меня настучала. Как же так? Они сговорились?

— Марина просто подтвердила, а основные показания всё-таки дала Валентина Анатольевна, — объяснил юрист.

— И что теперь? — устало спросила я, руки ощутимо подрагивали.

— Драч убит, Ростислава посадят. Но у него связи, так что ему немного дадут, потом переведут в поселение и через года полтора выпустят по амнистии или за хорошее поведение. Но сюда он уже однозначно не вернется.

— А кто будет у нас старейшиной? — спросила я.

Я говорю «у нас», хотя на самом деле я уже давно для себя решила, что пора уходить из «Союза истинных христиан». Всё, что я планировала заполучить с помощью этой организации, я уже получила. Но не надо думать обо мне плохо, что я, мол, использовала их для своих интересов. Во-первых, я вложила туда гораздо больше, одних благотворительных мероприятий столько организовала и провела. А во-вторых, я стараюсь, конечно, чтобы вернуть Пашку внукам (да и просто хочу, чтобы он жил), но главный результат — возвращение СССР, он же будет для всех людей. И сколько народу останется живыми, не будет всех этих конфликтов и войн.

Так что цель моя благородна. А уж добиваюсь я этой цели, как умею.

— Из другого города пришлют, — вздохнул Пивоваров и вдруг сказал, — вот об этом-то я и хотел с тобой поговорить.

— О чём? — не поняла я.

— Придёт новый человек, непонятно какие он правила заведёт, может, там так спокойно и комфортно больше не будет.

— Может быть, — равнодушно пожала плечами я.

— Тебя разве это не беспокоит? — удивился Пивоваров.

— Да не особо, — опять пожала плечами я и, чтобы завершить не очень приятный разговор, быстро сказала, — сейчас я детей позову и будем ужинать.

— Да погоди ты! — немного резче, чем обычно, сказал Пивоваров.

Я послушно села за стол обратно и с готовностью уставилась на юриста, мол, излагай, я внимательно слушаю.

— Вот ты сказала, что отблагодарить меня хочешь… — смущённо крякнул Пивоваров и густо покраснел.

Я внутренне дёрнулась: так вот для чего всё это вступление было! Интересно, что он от меня хочет? Моя вера в человечество прямо на глазах таяла, становилась всё меньше и меньше.

— Да, конечно, — вежливо сказала я, демонстрируя готовность отблагодарить столь хорошего человека, хоть сейчас.

— Так вот… — сказал Пивоваров и сделал большую паузу. Говорить ему об этом было явно неудобно, но тем не менее сказать ему хотелось.

— Ой, да говорите уже! — не выдержала я, — сейчас дети прибегут, и не поговорим нормально.

— Угу… да… — пробормотал Пивоваров, и вдруг заявил, — Люба, буду тебя просить теперь я.

— Что? — моё настроение стремительно падало вниз, но старый юрист этого, казалось, не замечал.

— Я хочу стать старейшиной «Союза истинных христиан», — сказал Пивоваров и внимательно посмотрел на меня.

— Ну… хорошее желание… и главное — благородное, — дипломатично ответила я.

Пивоваров согласно кивнул и вдруг брякнул:

— И я прошу тебя, Любовь Васильевна, помоги мне с этим!

Я чуть не упала.

Мы проговорили долго. Уже дважды на кухню заглядывали Ричард и Белка. А мы всё говорили и говорили, обсуждали, отметали варианты и предлагали новые версии плана заново.