И хотя сейчас я не касался ее напрямую, она распадалась подо мной на части. От ее непроизвольного вскрика мне стало вдвойне приятнее и вдвойне больнее. Она схватилась за мою шею и притянула меня к себе. Я застонал, не в силах терпеть это. Я хотел войти в нее, хотел кончить, хотел слышать ее крики и чувствовать ее оргазм. Она сначала я хотел услышать, как она первая скажет, что хочет меня.

Но с этим она не торопилась.

— Нет… Я не хочу.

Я провел пальцем по краю ее белья, и она запнулась. Врет, она хочет меня, она насквозь мокрая. Одно легкое движение, и я смогу почувствовать это. Немного потянуть за ее джинсы, и я смогу ощутить ее вкус. Господи, как же я хочу попробовать ее…

Изгоняя эту красивую картину из своей головы, я старался держать себя в руках. Мне нужно, чтобы она произнесла это. Позволь мне, Кира. Но она все еще боролась со мной, ее рука соскользнула с моей шеи в слабой попытке остановить мои пальцы. Но я был сильнее, и на самом деле она хотела совсем не этого.

— Теперь мне ясно, Кира, как сильно ты меня хочешь.

Мой голос звучал натянуто, но, опять же, я весь сейчас был максимально напряжен. Я больше не могу терпеть это напряжение, эту боль, эту дрожь. Это должно прекратиться. Я издал полный боли стон. — Я хочу тебя сейчас. Я больше не могу ждать, — простонал я. Я думал, что сойду с ума, если не войду в нее. Я высвободил вторую руку и снова потянулся к ее промокшим джинсам. — Боже, Кира, мне нужно это…

Еще секунда, и я бы начал умолять ее, но она вдруг сказала:

— Подожди! Келлан… Стой! Дай мне минуту. Пожалуйста… Мне нужна только минута…

Мои руки застыли на месте, а я просто смотрел на нее. Она что, правда сказала это? Наше «стоп-слово», так сказать. И будто читая мои мысли, она повторила: — Дай мне минуту.

Ну и пошло оно все.

Я не мог пошевелиться, думая о том, что, черт подери, только что произошло. Она задыхалась подо мной, когда я смотрел на нее. А она снова сделало это со мной. Она довела меня до точки невозврата и сказала нет. И если только я не продолжу в том же духе и не заставлю ее уступить мне, уступить нам, у меня нет другого выбора кроме как отпустить ее. Дерьмо.

— Дерьмо!

Она дернулась, услышав внезапный возглас. Я выпрямился и провел рукой по волосам, пытаясь успокоиться. Но это не сработало. Каждая секунда, что я смотрел на нее, лежащую на моем сидении, еще больше выводила меня из себя. Какого хрена она со мной творит?

— Дерьмо! — сорвался я, ударяя в дверь позади себя так сильно, как только мог.

Кира резко села и выпрямилась, застегивая джинсы. Черт подери, мы были так близки. Она хотела меня, я знаю, хотела. Почему она постоянно дразнит меня чем-то, что я никогда не смогу заполучить? Потому что она чертова сучка. Динамщица. Вот почему.

— Ты…

Я заткнулся прежде, чем успел продемонстрировать «лучшие» черты моего характера. Она не сучка и не шлюха. Она просто любит другого парня. Парня, который дорог и мне. Забыть об этом я не могу, но, черт подери, это адски больно. В машине стало душно, воздух наполнился болью, напряжением, предательством. Мне было нечего дышать, нужно выбраться из этой чертовой машины.

Открыв дверь, я немедленно вышел наружу. Ледяные капли дождя были словно бальзам на душу, но мою злость они не остудили. Я почти физически ощущал, как эти капли шипят, испаряясь с моей раскаленной кожи. И я решил направить свой гнев на колесо машины. I redirected my ire to my car’s tire. Мне понадобится более сильный стимул, чтобы не вывалить все гадости в моей голове на Киру. Сука.

Я ударил по шине так сильно, как только мог.

— Твою мать! — меня немного отпустило, поэтому я попробовал снова. — Ебаный кусок дерьма! К черту, мать его, всю эту хуйню!

Я знал, что Кира наблюдала за тем, как я нес всю эту ересь, но я уже перешел черту, так что мне было плевать. К черту мою дерьмовую жизнь. Отойдя от машины, я сжал кулаки и закричал, изливая свою ярость и разочарование в пустоту улицы.

— Бляяять!

Черт, я орал и матерился на улице, как какая-то чертова королева драмы. Успокойся, мать твою. Я еще раз провел рукой по волосам, сдерживая желание просто взять и вырвать их. Воздев голову к небу, я попытался отвлечься. Думай только о каплях, слушай, как они разбиваются об асфальт, почувствуй прохладу. Не думай о Кире, не думай о ее губах, ее теле, ее улыбке, смехе, глазах… О том, как она смотрит на тебя. О том, как она смотрит на него. Блять.

Я опустил руки, но повернул их ладонями вверх, впитывая каждую каплю. Думай только о каплях. Есть только холодный, ледяной пронизывающий дождь. Ты, дождь, и ничего больше.

— Келлан?

Черт возьми.

Краткое мгновение дзена прошло, когда я услышал ее голос. Ты уже дважды за 48 часов вырвала мне сердце. Не могла дать мне хотя бы минутку тишины, чтобы собраться с моими гребанными мыслями?! Я поднял вверх палец, надеясь, что она поймет намек и оставит меня в покое. Как бы не так.

— Холодно… Пожалуйста, иди в машину.

Ты, блять, должно быть, шутишь. Пять минут. Неужели я даже пяти минут не могу провести без ее голоса в моей голове? Дождь, дождь, только дождь. Успокойся. Я все еще не мог смотреть на нее, не мог даже говорить, поэтому я покачал головой. Пойми же гребанный намек, Кира. Я не хочу быть рядом с тобой сейчас, но оставить тебя одну я тоже не могу, поэтому я, блять, застрял здесь с тобой, в моей машине, моем доме и моем чертовом сердце!

Дождь. Только дождь…

— Прости меня. Пожалуйста, вернись, — позвала она из машины.

О, господи, сделай так, чтобы она заткнулась, пока я окончательно не слетел с катушек. Дождь, дождь, дождь…

Я слышал, как она пробормотала “Да пошло оно все” и вышла из машины.

Не-блять-вероятно. Она не может просто оставить меня в покое? Что за сука. Открыв глаза, я смотрел на то, как она приближалась ко мне. Интересно, я выглядел настолько же херово, насколько чувствовал себя? Должно быть, потому что приближалась она очень маленькими шажками.

— Кира, вернись в машину.

Пытаясь оставаться вежливым, я выплевывал каждое слово со стиснутыми зубами. Кира нервно сглотнула, но покачала головой.

— Вернусь только с тобой.

Все такая же чертовски упрямая. Все мои умиротворенные мысли о дождевых каплях на тротуаре просто испарились. Ярость пропитала мои мышцы, заставляя их дрожать от напряжения.

— Садись в машину, черт возьми! Хотя бы раз послушай меня! — я кричал так громко, что у меня запершило в горле. Что ж, похриплю на завтрашнем концерте. Потрясающе. Одной проблемой больше из-за нее.

Моя дерзость взбудоражила ее. Кира вздернула подбородок и отошла.

— Нет! Говори со мной. Не прячься тут, говори со мной!

Говорить с ней? И о чем, черт подери, она так хочет поговорить? О том, как сильно она любит Денни и как ей плевать на меня? Нет, спасибо, в гробу я такое видал. Я шагнул ей навстречу; теперь мы оба были до нитки промокшими.

— Что ты хочешь услышать?

Ее челюсть подрагивала, а голос был полон гнева.

— Почему ты не оставишь меня в покое? Отвечай! Тебе же сказано, что все кончено, я хотела Денни. Но ты все равно меня мучаешь…

— Я тебя мучаю?

Она что, шутит? Разве не она практически беспрерывно дразнит меня? Только то, как она смотрит меня, может поставить на колени тысячи мужчин. А то, как она целовала меня, идеальный пример «зеленого света», судя по пособиям для юных пикаперов.

— Нет, это ты…

В последний момент я остановился. Я не дам ей шанса порадоваться тому, что она сделала со мной. Как же сильно я ее хочу, как же сильно я, черт возьми, люблю ее. И как же, блин, больно понимать, что я никогда не буду достаточно хорош для нее. Как мне хочется ничего к ней не чувствовать, как меня убивает то, что она играет со мной, каждый раз доводя меня до грани. Как же сильно я хотел, чтобы сегодня мы не останавливались.

— Я — что? — вдруг разрезал тишину ее крик.

Я посмотрел на нее. Правда, что ли? Неужели она просто не может отпустить это? Я пытался не сорваться на ней, но я не смог бы держать язык за зубами еще хоть одну гребаную минуту. Если ей так нужна правда, ладно, пусть получит свою чертову правду, преподнесу ее ей на блюдечке с голубой каемочкой. Может тогда она, мать ее, поймет, каким «невинным» был этот ее невинный флирт.