— Сукин сын, — прорычала она.

Она была так зла, что мне казалось, будто капли дождя, падающие с моих волос, испарятся, коснувшись ее кожи. Это будоражило меня, придавало мне сил. То, как она покраснела, как бегал ее взгляд — ее ревность просто опьяняла. Я улыбнулся так, чтобы это точно взбесило Киру, и сказал: — Кого я поимел, я знаю, а вот ты мне скажи… — мои мысли заполнились жаром, желанием и страстью, и я наклонился к самому уху Киры и прошептал: — Скажи-ка мне, с кем трахалась той ночью ты?

Сказав это, я прижался к ней, чтобы напомнить ей о том пылком моменте в клубе и усилить пламя, разгоревшееся между нами сейчас. Она застонала, с шумом втянув воздух.

— Он был лучше меня? — продолжал я. Вернувшись к ее рту, я провел языком по ее сладкой влажной от дождя губе. — Настоящее ничем не заменишь. Я буду еще круче…

Черт, скажи да.

Но она не сказала. Вместо этого она выплюнула:

— Я ненавижу то, что ты со мной делаешь.

Я видел, как горят ее глаза. Она лгала, по крайней мере, отчасти. Но я понял, что она имела в виду. Иногда я тоже ненавидел то, что она делала со мной. Но любил я это сильнее, чем ненавидел. И я точно знаю, что она чувствует то же самое.

— То, что я с тобой делаю, тебе нравится, — вспомнив, каково это — быть внутри нее, заставлять ее кричать — я прошелся языком по ее шее. — Ты жаждешь этого, — я хочу этого, ты нужна мне. — Это меня тебе хочется, а не его.

Выбери меня. Люби меня. Покажи мне. Прямо сейчас.

Я вжался в нее, желая ее больше, чем когда-либо. Она пропустила мои волосы сквозь пальцы, а потом толкнулась бедрами в ответ. О, господи… Да. Я закричал так же, как и Кира. Нам обоим это было нужно, мы были нужны друг другу. Пожалуйста, Кира, скажи да. Скажи да. Она двигалась в одном ритме со мной, дыхание перехватило, напряжение усилилось, стекла запотели, и машина начала мягко раскачиваться в такт нашим движениям. Боже, да, еще, прямо сейчас.

Ее пальцы впились в мою куртку, стаскивая ее, и я помог Кире ее снять. Черт, да, всех этих слоев между нами быть не должно. Я хочу обнажиться перед тобой. Она потянулась ко мне губами, но я отстранился. Когда я дразнил ее, по телу будто разливался жидкий огонь. Да, черт подери, я хочу поиграть с ней, а потом доставить ей удовольствие. Кира снова попыталась коснуться меня языком, но я опять увильнул. Я думал, что взорвусь, долго дразнить ее я не смогу.

Но Кира больше не хотела играть. Разочарованная, она провела ногтями по моей спине. Черт, точно так же она оцарапала меня в той кофейной будке, когда кончала. И я почти кончил, вспомнив об этом. Я уронил голову ей на плечо, самозабвенно утопая в ней. Да, господи, Кира, еще, да. Она вскрикнула, когда толчки возобновились, хватаясь за задние карманы моих джинс и обхватывая ногами мою талию, почти обезумев.

Продолжая двигаться и крепко сжимая меня, она простонала:

— Нет, я хочу его.

Чушь собачья. Сто процентов, она никогда не чувствовала с ним ничего подобного.

— Нет, ты хочешь меня, — пробормотал я, уткнувшись в ее шею.

— Нет, он бы никогда не тронул мою сестру! Ты обещал, Келлан, ты обещал!

Она замерла, и от такого внезапного нарушения нашего нараставшего ритма у меня едва не съехала крыша.

— Что сделано, то сделано. Ничего не изменишь, — она попыталась оттолкнуть меня, но я схватил ее за руки и завел их ей за голову. Я прижался к ней бедрами, и она издала такой звук, который дал мне понять, что эта небольшая пауза тоже убивала ее. — Но это… Хватит дергаться, Кира. Просто скажи, что хочешь этого. Скажи, что хочешь меня, как я тебя, — я снова приблизился к ее губам. — Я и так знаю, что хочешь…

Хватит с меня этих игр, надоело дразниться. Она нужна мне прямо сейчас. Мы не можем остановить это, больше не можем. Кира застонала, когда я накрыл ее губы своими. Да, Боже, Кира, да.

Это был жадный и страстный поцелуй, каждый из нас хотел большего. Я был прав. Я знал, что был прав. Она хотела этого так же сильно, как и я. Я отпустил ее руки, и она тут же запустила их в мои волосы. Ощущать ее пальцы было просто превосходно. Я хотел почувствовать, как ее длинные локоны упадут на мое кожаное сиденье. Я стянул резинку с ее хвоста и бросил на пол. Ее волосы, даже промокшие, прекрасно ощущались между пальцами.

Даже сейчас, когда наши губы слились в поцелуе, Кира не прекращала посылать мне двойственные сигналы. Бормоча, что она ненавидит меня, она проводила руками вниз по моей спине и тянула карманы моих джинс, нарываясь на что-то большее, более глубокое и грубое. Повинуясь ее физическим требованиям, я продолжал твердить ей, что она вовсе не ненавидит меня.

Мои руки исследовали каждый изгиб ее тела, до которого я мог дотянуться — линию подбородка, ложбинку на груди, маленькие выступы ребер, изгиб бедра и округлость попы. Ее маленькие руки пробрались под мою футболку, касаясь обнаженной кожи. Это касание послало вниз по моему телу электрический разряд, но ее слова меня немного осадили.

— Это ошибка, — простонала она в заряженный страстью воздух.

Часть моего энтузиазма улетучилась; Кира, конечно, была права, это было неправильно. Но это лучшее чувство на свете, лучше всего, что я когда-либо переживал. Уже слишком поздно, я не смогу перестать касаться ее. Большим пальцем я провел по возбужденному соску, натянувшему ее футболку через тонкий бюстгальтер. Я так хотел коснуться его языком.

— Знаю… Но как же здорово, черт побери.

Нет, она чувствовала себя просто потрясающе. Мы слились друг с другом, слова нам были не нужны, только дикое, неконтролируемое желание. Я слышал, как дыхание Киры возвращается к привычному, чуть сбитому ритму, горловые стоны становились все громче, все более отчаянными и требовательными. Она подбиралась к пику. Сам же я добрался до него уже давным-давно — от крышесносного оргазма я удерживался лишь силой воли. Но без нее это не имеет смысла. Нет, я кончу только в нее. И, возможно, вместе с ней. Да, хочу, чтобы она кончила вместе со мной. Хочу этого больше всего на свете.

Я отстранился от ее губ. Она подалась вперед, посасывая мою губу, и я закатил глаза, отодвигаясь чуть дальше. Ее одежда такая мокрая, что мне понадобится немного больше места, чтобы раздеть ее. И уж я-то ее раздену. Я очень хочу увидеть, как ее бледная кожа покроется мурашками под моими пальцами. Она резко вздохнула, когда поняла, что именно я делаю. Ее голодный взгляд слился с моим, и я видел только одно: она хотела этого: «Да, сделай это, возьми меня, я твоя».

Я смотрел, как она пожирала меня глазами. Я знал, что она хотела этого. Та ночь в клубе была настоящей ошибкой. Она хотела именно меня, у нее просто не хватило духа уехать тогда со мной. Но сейчас, прямо сейчас, все шло как надо. И пусть завтра я буду сожалеть о том, что предал Денни, сейчас мне было совершенно плевать. Сегодня она будет со мной.

Когда на ее джинсах оставалась лишь одна не расстёгнутая пуговица, она схватила мои руки и завела их себе за голову, крепко удерживая их. Наши тела вновь соприкасались, и меня тряхнуло. Я был так близок к тому, чего так сильно хотел, что это причиняло мне боль. Проказница.

— Хватит, Кира! — взорвался я. Я был на взводе, я был возбужден, и мне просто необходимо кончить. — Ты нужна мне. Дай мне волю, и я заставлю тебя забыть его, — сказал я и в отчаянье добавил: — Я могу сделать так, что ты забудешь саму себя.

Она вздрогнула подо мной, знала, что я прав. То, что мы испытаем сейчас, будет сильнее всего, что мы оба когда-либо чувствовали. Я знал это наверняка и нуждался в этом прямо сейчас, прежде чем я вдруг взорвусь. Я с легкостью высвободил руку из ее хватки, медленно проводя по ее телу, продвигаясь к джинсам. Она отзывалась на каждое мое движение. Видишь, Кира, ты же знаешь, что я прав. — Господи, я хочу войти в тебя…

— Келлан, остановись!

Меня раздражало то, что она все еще отрицает это, но я замер, припав губами к ее шее. — Почему? Ты же хочешь этого… Молишь об этом!

Нет, она не может это отрицать, не после всех тех моментов, когда она умоляла меня. Чтобы доказать это, я сунул руку в ее джинсы, под нижнее белье. Она скажет это первая, она будет умолять меня. А потом мы вместе сможем прекратить эту игру.