Ситуация с беременностью становилась все более абсурдной, даже забавной, но Морган было не до смеха.

Либо графиня заподозрила что-то неладное, либо она вынашивает какой-то коварный замысел, который раскроет в самый неожиданный и удобный для себя момент.

Морган вскочила и стала мерить комнату быстрыми шагами. Она многократно подходила к телефону, чтобы позвонить Гарри, и всякий раз останавливала себя. Что бы там ни задумала графиня, она не станет играть в ее игру. Гарри очень ревнив, и мать с легкостью заронит семена подозрения в его душу. Он и без того часто говорит, что Морган слишком уж привлекает к себе мужское внимание.

Однако теперь нельзя допустить, чтобы Гарри испытывал хоть какие-то сомнения в том, что ребенок его.

Гарри приехал, как и ожидалось, в пятницу вместе с отцом. Едва заслышав скрип тормозов, Морган выбежала из дома, бросилась к мужу и приникла к его груди. Он нежно поцеловал ее, и в глазах его Морган прочла обожание и преданность.

— Здравствуй, милый! Я так рада, что ты приехал! Я очень соскучилась без тебя, — с чувством воскликнула Морган, благодаря Бога, что теперь избавлена от жестокой пытки, устроенной злокозненной свекровью, от которой она чуть не тронулась рассудком. — Все гости уже собрались. Почему бы нам с тобой не выпить перед обедом? — Ее взгляд красноречиво сулил удовольствие гораздо более приятное, чем бокал вина.

— Прекрасная идея, — ответил Гарри, поняв намек.

Поздоровавшись с родственниками и гостями, Гарри схватил Морган за руку и увлек в спальню. Ему казалось, что никогда прежде Морган не выглядела так чудесно. Горный воздух окрасил ее щеки румянцем и придал глазам сказочное сияние. Едва переступив порог спальни, Гарри подхватил Морган на руки и опустил на постель. Он с такой страстной силой навалился на нее всей своей тяжестью, что Морган невольно вскрикнула.

— Любовь моя… — задыхаясь, прошептал он и стал расстегивать брюки.

Через минуту Гарри был опустошен, а Морган чуть не плакала от разочарования. В тот момент, когда он завершил, для нее все только начиналось. Вероятно, со временем придется поговорить с ним, объяснить, что она не успевает получить удовлетворение, если это происходит так быстро. Надо только подобрать верные слова, чтобы не обидеть и не оскорбить его мужское достоинство.

— Ты прекрасен, дорогой, — сказала Морган, притворяясь, что задыхается от восторга. — Я так без тебя соскучилась, — добавила она уже искренне.

— Я очень люблю тебя. Ты не представляешь себе, насколько… Я не переживу, если между нами что-нибудь произойдет.

— Что такое? — насторожилась Морган. — О чем ты? Почему должно что-то произойти?

— Да нет, ничего не должно случиться, — крепче обнял ее Гарри. — Просто ты так великолепна, что меня не покидает страх потерять тебя. Я не смогу жить без тебя, Морган. Ты подарила мне счастье, наполнила мою жизнь смыслом, любовью… Я никогда не говорил с тобой об этом… у меня замечательный отец, но я редко видел его. Мою мать нельзя назвать мягким человеком. Лишь встретив тебя, я понял, что такое настоящая любовь. И с тех пор боюсь потерять ее.

Морган никогда не слышала от Гарри таких пространных душевных излияний, и его слова глубоко тронули ее.

— Послушай, милый… — Она выползла из-под него, легла рядом и подперла щеку ладонью, чтобы лучше видеть его лицо. Если графиня хочет их поссорить, она сумеет защититься и сделает это прямо сейчас! — Я никогда не покину тебя. Я люблю тебя всем сердцем и буду любить до конца дней. Ты сделал меня счастливой, и никто не посмеет лишить меня этого счастья. Ты понял?

Гарри молча кивнул и улыбнулся. Уверенность и решительность, которые прозвучали в словах Морган, успокоили его. Даже если она вышла за него из-за титула и положения в обществе, ему достаточно знать, что он любим. Морган была хорошей женой, она сделала его дом гостеприимным, а карьеру блестящей. Скоро она родит ему ребенка. Новая волна желания захлестнула Гарри, и они бросились в объятия друг друга. На этот раз он не торопился и ласкал ее с особенной нежностью. Морган почувствовала, как все в ней затрепетало, как зажглось в ее чреве пламя страсти, и вскоре спальня наполнилась стонами наслаждения, в которых их голоса слились в один.

Каждое утро, спускаясь к завтраку, гости имели возможность наслаждаться виртуозной игрой на волынке маэстро Робертсона, который прогуливался по террасе замка в национальном шотландском костюме. Протяжные звуки волынки достигали окна комнаты Морган, и под эту мелодию она вставала с постели. После легкого завтрака мужчины во главе с Гарри и его отцом отправлялись в долину на охоту, где их уже поджидали егеря, готовые вести счет подстреленным гусям. Тишину окрестностей вскоре нарушала дробная трескотня выстрелов, эхом отражавшаяся от прибрежных скал. Так начинался день.

Большинство дам присоединялись к мужчинам позже и, держась на приличествующем расстоянии, приветствовали аплодисментами каждый удачный выстрел. Морган доставляло удовольствие любоваться Гарри, когда он в своей короткой клетчатой юбочке брел по колено в вереске в сопровождении преданных псов Ангуса и Маки. В его подтянутой фигуре и глазах, устремленных в небо, было что-то от первобытного мужчины-добытчика.

Закутанная в лисий полушубок и шаль, Морган следовала за ним в то утро, наблюдая за тем, с какой легкостью и грацией он наклоняется, чтобы подобрать с земли очередного подбитого гуся, и почему-то вспомнила о Греге. Как она могла когда-то считать Грега привлекательным? До чего скучна и неинтересна была бы ее жизнь, если бы она вышла за него замуж! Грег всегда был исполнительным клерком, законопослушным гражданином, верным другом и посредственным любовником. Бедняга Грег! Если бы он родился птицей, то наверняка гусем — толстым, неповоротливым и безобидным.

К ленчу охотники собирались в старой сторожке, куда слуги заранее приносили из замка все необходимое для трапезы: горячий суп в термосах, сыры и колбасы, вино в кувшинах. Два длинных дощатых стола были застелены скатертями, на них расставляли серебряные приборы. Морган, Гарри и их молодые друзья занимали один стол; граф и графиня со своими сверстниками — другой. В то утро охота была удачной. За ленчем вино лилось рекой, и мужчины бахвалились своими трофеями.

— Не думаю, что кто-либо когда-нибудь сможет побить рекорд: две тысячи девятьсот двадцать девять гусей за один день, — пошутил Гарри. — Даже и предполагать это смешно.

— За один день? — изумилась Морган. — Кто же это сделал?

— Граф Шефтон. В 1915 году. Сейчас такое количество гусей не увидишь и за неделю.

Гости стали шумно обсуждать рекорд графа Шефтона, причем кое-кто усомнился в том, что это правда.

— На днях я видел в магазине голландское ружье, — рассказывал Гарри. — Тридцать девять тысяч фунтов! Как вам это понравится?

— Вы можете с легкостью заработать себе на ружье, предоставляя богатым американцам возможность поохотиться в вашем поместье. Я слышал, кое-кто готов платить за подобное удовольствие до пятисот фунтов в день, — сказал юный граф Саутгемптон, но, встретившись взглядом с Морган, покраснел и замялся. — Я… я имел в виду…

— Прекрасная идея! Стоит об этом всерьез подумать, правда, Гарри? — безмятежно улыбнулась Морган.

— Я полагаю, что немецкие промышленники и японские бизнесмены заинтересованы в подобном развлечении не меньше, если судить по статьям в «Городе и стране», — заметил Гарри. — Но за честь завтракать за одним столом с нами я брал бы с них по меньшей мере семьсот фунтов в день! — добавил он смеясь.

Морган тоже расхохоталась. Слава Богу, они никогда не обеднеют настолько, чтобы брать со своих гостей деньги за визит! Хотя подобные случаи были ей известны. Некоторые представители британской аристократии поправляли таким образом свое финансовое положение. Как это, должно быть, ужасно!

После ленча Гарри настоял, чтобы Морган отправилась домой отдыхать. Вечером ожидался большой прием, на который съедутся соседи со всей округи, и он опасался, что она переутомится.