— Я все понимаю, но не тогда, когда дело касается судьбы твоего наследника! А ты ведешь себя как капризное дитя. Я настаиваю на том, чтобы мы придерживались ранее согласованного плана. Через шесть недель я вылечу в Штаты. На седьмом месяце такой перелет вполне безопасен. Перед самыми родами я дам тебе знать, и ты прилетишь ко мне.

Когда Морган впервые предложила ему этот план, он с радостью его одобрил, считая очень разумным.

— Но я хочу, чтобы ребенок родился здесь! — воскликнул Гарри.

Ни слова не говоря Морган поднялась и медленно направилась вдоль берега к замку.

— Морган! — кричал ей вслед Гарри. — Ты слышишь меня? Я хочу, чтобы мой ребенок родился здесь. А если кто из нас и капризничает, так это ты. — Он догнал ее большими шагами. — Я буду приезжать к тебе на выходные, а когда начнутся схватки, смогу оказаться здесь в считанные часы, чтобы быть с тобой. Что может быть лучше? Пойми, я забочусь только о тебе, — добавил Гарри умоляющим тоном. — И еще я хочу, чтобы доктор Мардок осмотрел тебя.

— Я возвращаюсь домой, — упрямо повторила Морган. — И ты не сможешь мне помешать. Я и не предполагала, что ты такой эгоист, Гарри. Ты думаешь только о себе. А мне важно, чтобы во время родов меня окружали лучшие врачи, а рядом была моя семья. Я не желаю пропадать в этой глуши в одиночестве! — в гневе воскликнула Морган.

— Ты будешь здесь не в одиночестве, а со мной.

Она глянула через плечо на Гарри, который рассеянно швырял камушки в воду, и пошла к дому.

Пришло время решительных действий. Тем же вечером она категорически заявила Гарри, что возвращается в Лондон, и он, не желая ее расстраивать, согласился ехать с ней.

Морган приготовилась любой ценой заставить его действовать в соответствии с прежним планом. Она зашла слишком далеко, чтобы отступать.

17

«Тиффани Калвин отказалась подписать в Голливуде контракт на создание костюмов для нового телесериала» — гласил заголовок в «Варьете». В статье говорилось, что мисс Калвин не захотела назвать причину отказа работать над фильмом, обещающим стать сенсацией и затмить небезызвестную «Династию», и отправилась в путешествие по Штатам. Абзац, в котором перечислялись звезды кинематографа, давшие согласие сниматься в сериале, заканчивался словами: «Хант Келлерман уже начал подготовительную работу над первыми тринадцатью эпизодами фильма».

— Черт подери! — с яростным криком Тиффани скомкала газету и швырнула ее на середину гостиной.

Она ждала такого предложения всю жизнь и теперь вынуждена от него отказаться. В прессе к ее поступку отнеслись со справедливым недоумением. Зачем только она позвонила по телефону, переданному из дома Глорией, в Лос-Анджелес! Если бы она этого не сделала, то не пришлось бы отказываться. Теперь с ее карьерой покончено. Что ж, видимо, не только свою плоть, но и профессиональные интересы ей придется принести в жертву ради спасения отца.

Тиффани лежала на софе и чувствовала, как у нее под сердцем шевелится ребенок, не давая забыть о новой жизни, которую ей суждено произвести на свет. Ненависть вдруг захлестнула Тиффани с головой. Она готова была растерзать Морган, заставившую ее решиться на подлог, Гарри, который напился до такой степени, что не смог определить, с кем занимается любовью. Она ненавидела Сига, погрузившего ее в этот кошмар много лет назад, и отца, который поставил себя в такое положение, что малейшая утечка информации о его делах грозит ему тюремным заключением. Она презирала мать за безволие и тупость, проклинала свое ни в чем не повинное дитя, из-за которого поставлена бесславная точка в ее карьере. Но больше всего она ненавидела саму себя.

Полежав еще немного, Тиффани с усилием поднялась, превозмогая боль в пояснице, пошла на кухню и достала из холодильника бутылку молока. Позже она выйдет в супермаркет за хлебом и фруктами и, под настроение, заглянет к соседке снизу, которая знает ее под именем Таши Киддер.

Соседка Тиффани оказалась милой женщиной, вдовой с двумя детьми и без средств к существованию. Познакомившись с ней, Тиффани устыдилась своей слабости. В конце концов, у нее есть родители, деньги, а родив ребенка, она сможет вернуться к любимой работе. Дешевая квартирка в бедном квартале провинциального городка — ее временное пристанище, и когда все будет позади, она может сменить ее на роскошные апартаменты в Нью-Йорке. Так какое же она имеет право проклинать судьбу, если ее положение и сравнить нельзя с тем убожеством, в котором прозябает эта несчастная женщина, еле сводя концы с концами и ни на что уже не надеясь!

Тиффани пришла к выводу, что именно безбедная жизнь испортила ее характер, а отсутствие серьезных проблем ослабило волю. И она, и Морган, и Закери — люди, испорченные слишком благополучной жизнью… Тиффани коснулась рукой живота, и ребенок, словно в ответ на ее ласку, зашевелился снова.

— Бедный малыш… — прошептала Тиффани, и слезы покатились у нее из глаз. — Я не хочу тебя ненавидеть… но вместе с тем боюсь полюбить. Это было бы непоправимым несчастьем.

Переодевшись в свободное льняное платье и сунув ноги в сандалии, Тиффани кое-как заколола волосы и отправилась в магазин. В Вайнленде Тиффани могла беспрепятственно ходить куда вздумается, не боясь быть узнанной. Она успела полюбить этот маленький городок и не представляла себе другого места, где могла бы так спокойно переносить вынужденное одиночество.

В супермаркете она купила продукты, свежую газету и несколько модных журналов. «Варьете» она не смогла бы теперь взять в руки. Выйдя на улицу, Тиффани стала прогуливаться, наслаждаясь теплом утреннего солнца. Заботясь прежде всего о благополучии ребенка, Тиффани старалась не волноваться, жить только настоящим моментом, не думая ни о прошлом, ни о будущем. Вот и теперь, стремясь избавиться от последствий недавнего стресса, Тиффани бездумно разглядывала прохожих, витрины магазинов и заставляла себя концентрироваться на мелочах.

Вдруг на глаза ей попалась цветочная лавка с пышно украшенной витриной. Тиффани зашла внутрь и купила целую охапку цветов, решив поделиться с Бетти, своей соседкой. Настроение у нее улучшилось, и Тиффани зашагала дальше уже веселее, пока внезапная мысль не заставила ее остановиться.

К чему женщине, у которой не всегда есть лишний кусок хлеба, цветы? Повинуясь внутреннему порыву, Тиффани заглянула в ближайший магазин и купила жареный картофель, цыпленка, овощи для салата, фрукты и бутылку вина. Теперь в руках у нее были две тяжелые сумки, и Тиффани взяла такси. По возвращении домой она решила позвонить матери, которая просила ее напоминать о себе время от времени. Каждый раз Тиффани притворялась, что звонит из нового штата. Необходимость скрывать правду сделала из нее искусную лгунью: «Здравствуй, мама… Канзас великолепен! Детройт прекрасен! Я держу путь в Лас-Вегас!»

Поднимаясь по лестнице, Тиффани задержалась у двери Бетти и постучала.

— Бетти, ты дома?.. Это я, Таша.

— Привет, — соседка открыла дверь и приветливо улыбнулась. — Входи, я как раз варю кофе.

Бетти была привлекательной хрупкой женщиной лет тридцати с правильными чертами лица, карими глазами и короткой стрижкой. Когда она улыбалась, ее глаза пропадали за веером пушистых ресниц, и слегка обнажался ровный ряд белоснежных зубов. От профессионального взгляда Тиффани не укрылось, что внешний лоск, которого большинство женщин добивается с помощью многочисленных ухищрений, Бетти достигала лишь при помощи мыла и щетки для волос. Тиффани не раз отмечала про себя, что с такой внешностью Бетти вполне могла бы стать фотомоделью, сложись ее жизнь иначе. Может быть, после родов ей удастся что-нибудь сделать для Бетти?

Теперь Бетти с удивлением смотрела, как Тиффани достает из сумок многочисленные свертки и складывает их на стол.

— Вот, — сказала Тиффани. — Меня сегодня словно бес попутал. Накупила прорву всего, а саму от еды тошнит. Не знаю, что и делать. Я подумала, что тебе и детям это пригодится, а то придется выбросить. Жалко.