— Да вообще ничего не получается, — тихо проговорил Эрик.

— Да начхать! — зыркнул на него Берн. — Получится рано или поздно. Камилла тоже хоть и дура, но девка талантливая. Я — пиромант, так что вообще из высшей лиги. А ты — местный юродивый с веревкой репок на шее. Обрезок. Так какого хрена ты — такой же ученик, как и все мы? Что с тобой не так?

В первое мгновение мне захотелось просто дать ему в морду.

Но — нафиг. Я и так уже напортачил с опозданием, хватит себе карму портить. Тем более, что она у меня и так не ягодная.

— Если ты не доволен решением школы, можешь пойти к магистру Янусу и поделиться с ним своими соображениями, — сказал я, стараясь дышать ровнее и глубже. — Если, конечно, тебе острых ощущений не хватает. До меня-то ты чего докопался?

— Я вообще-то тебе вопрос задал, — с затаенной злостью не сказал, а прямо таки выплюнул мне в лицо Берн.

— И в честь этого события я непременно отмечу красным сегодняшний день в своем календаре, — так же злобно ответил я. — Но позже. А сейчас я буду искать свою сваренную в супе черную курицу.

Берн презрительно фыркнул.

— Вот дур-рак…

— Дурак-не дурак, а божественный Та’ки почему-то тренирует его, а не тебя, — не без удовольствия подковырнул Берна Эрик, усаживаясь рядом со мной.

Белый расхохотался, поднимаясь с земли.

— Пьяная зеленая панда? Ты серьезно? Вот уж в самом деле повод для зависти! Магистр Янус подобрал его где-то в дурманной роще из жалости, и теперь этот ваш божественный Та’ки только и делает, что жрет и блюет…

И вот где-то примерно на этих словах мое терпение лопнуло.

Я долго держался, и в принципе готов был еще очень многое пропустить мимо ушей, лишь бы не испортить того, что заполучил с таким трудом.

Но поливать дерьмом Та’ки?!

Меня будто током шибануло. Кровь ударила в виски, в глазах потемнело и я одним рывком вдруг поднялся на ноги и впечатал кулак под челюсть Берну, еще не успевшему до конца выпрямиться.

Тот охнул и отпрянул от меня, подхватив с земли меч.

— Охренел, что ли?! — рявкнул он на меня.

— Не позволю, — низким голосом прохрипел я. — Глумиться над Та’ки — не позволю!..

— Эй, ты че? — с какой-то растерянностью в голосе воскликнул Берн. — Че нарываешься-то? Я же покалечу тебя или случайно спалю к хренам!..

Вот тут он был прав. Конечно, если все разумно взвесить, конфликт стоило бы как-то замять и сдуть…

Но из моей глотки как-то мимо мозгов уже рвался выкрик:

— Так попробуй!!! Посмотрим еще, кто кого покалечит…

Даня, надо бы по тормозам. По тормозам бы, Даня, ну зачем тебе лишний геморрой на ровном месте?..

Но «дапохер» внутри меня уже слишком высоко поднял голову, чтобы я прислушивался к голосу разума.

— …Говно заносчивое! — с сердцем закончил я свою реплику.

Мы с Берном стояли друг напротив друга, как пара ощерившихся псов — собранные, готовые в любой момент отпружинить в любую сторону и впиться зубами в глотку противника.

Давай, сволочь. Та самая пьяная панда, над которой ты только что ржал, неплохо поднатаскал меня на уклонение. Так что давай, попробуй по мне попасть!

Берн от ярости раскраснелся, как помидор. Он картинно швырнул меч в сторону и сиганул на меня, как бешеный кот.

Я рванулся в сторону, уклоняясь от его броска и босыми ногами сбивая крапиву.

От промашки Берн озверел. Он принялся махать кулаками, а я вместо его руки так и видел зеленый стебель Та’ки: вот он метит в плечо, теперь — в другое, теперь — в лицо. Я ловко пригибался, уворачивался и отскакивал, пытаясь выбрать удачный момент, чтобы ударить в ответ.

Вот только бить Та’ки меня еще не учил. Все мои навыки по части рукопашного боя ограничивались жизненным опытом в соседнем дворе в отчаянный пубертатный период и дракой по пьяни на первом курсе в универе.

А между тем Берн с яростным ревом снова и снова бросался на меня, норовя ухватить за одежду.

И мне казалось, что с каждой новой атакой он становился все быстрее.

— Да ты достал ты меня!.. — проорал белый, и его кулак вдруг вспыхнул тонким огненным ореолом.

Движение руки было молниеносным. Я даже не понял, как это произошло — просто боль пронзила солнечное сплетение, дыхание замерло и я согнулся пополам, хватаясь руками за горячий, обожженный магией Берна кожаный доспех.

Тут мой противник подскочил ближе, желая последним ударом поставить меня на колени и завершить бой, но я не готов был сдаваться.

И я совершил невозможное.

Не выпрямляясь до конца, я бросился на Берна, втянув голову в плечи и выставив ее вперед, как оружие.

Да-да, ту самую голову, которой обычно я пользовался несколько иначе, за что у нас в компании, между прочим, ее называли «светлой».

От удара у меня окончательно заискрило в глазах.

Берн не ожидал такой прыти. Он охнул, шагнул назад, пытаясь устоять на ногах, но неловко оступился и грохнулся на спину.

Не удержавшись после удара, я повалился за ним следом, все еще сохраняя позу полукреветки.

На чем держалась теперь моя голова, и держалась ли она все еще на моих плечах, я в этот момент уже не знал.

Но то ли из носа, то ли из разбитых губ по лицу заструилась кровь.

— Огрызок шелудивый… — прохрипел Берн. — Убью, тварь!..

И тут прогремел оглушительный окрик:

— Прекратите!!!

Чужой голос прозвенел так, будто он был выкован из металла. Земля дрогнула под ногами, и мощная ударная волна окатила нас с Берном. Душевно выругавшись, я приподнял голову и обернулся, готовый увидеть вернувшуюся Майю.

Но это была не она.

Это был Эрик.

Лужайка тренировочной площадки под его ногами в радиусе десятка шагов стала голой, черной и безжизненной.

А он стоял посреди этой безжизненности, низко опустив голову и тяжело дыша, будто участвовал в потасовке вместе с нами. Волосы скрывали его лицо, и я мог только догадываться, какие эмоции сейчас на нем были написаны.

Вокруг парня серым дымом клубилась сила.

— Довольно… — проговорил он снова. — Довольно уже!

Его голос в конце фразы снова стал нестерпимо громким, и, словно не выдержав этого звука, черное пятно под ногами Эрика с хрустом покрылось глубокими трещинами.

— Эй, погоди, не горячись! — крикнул я ему, поднимаясь на ноги и с трудом выпрямляясь. — Майя нас всех тут живьем закопает, если мы кроме тренажеров еще и площадку изувечим!..

— Бессмысленный гнев… — проговорил Эрик, не поднимая головы. — Бессмысленный бой. Ненужная кровь!

— Графыч, ты чего? — испуганно подхватил мою тему Берн. — Какой еще бой? Да это мы так, по-свойски!..

Я энергично закивал головой, соглашаясь.

— Да мы просто размером дурости померились, вот и все!..

Эрик вскинул голову, и я увидел его лицо — белое, как у мертвеца, с ярко-красными радужками глаз.

— Везде одно и то же, — проговорил он. — Жестокость, кровь и ложь. Довольно…

От его слов земля задрожала и заколыхалась, точно прямо под нами пустили метро. Трещины вокруг Эрика стали шире и глубже — теперь в самом широком месте расщелина раздвинулась чуть ли не на полметра, протянувшись вниз до самой темной тьмы.

Мы с Берном переглянулись.

— Похоже, он нас не слышит, — сказал я.

— Да он сейчас или сам убьется, или всех нас убьет, — быстро проговорил Берн.

— Что делать-то?!

— Да хрен его знает, — искренне отозвался мой бывший противник. И тут как гаркнет во всю глотку:

— Эй, Графыч! ГРАФЫЧ!

Эрик вздрогнул, будто очнувшись.

Серый дым вокруг него растаял, алое сияние глаз погасло.

В растерянности осмотревшись, он сделал шаг вперед — и тут его нога выше колена провалилась в землю, как в болото.

Эрик вскрикнул и упал.

Я бросился к краю черного пятна. Почва задвигалась, потекла, как вода, и край самой широкой трещины начал осыпаться. Эрик забарахтался в сыпучей пыли.