— Нет, — ответил Эрик, и его аристократическое лицо исказила некрасивая усмешка. — Не вдруг, и не сбежать, а скорее укрыться и спрятаться. Видишь ли, Даниил, у меня есть трое младших братьев, и все они куда больше подходят на роль будущего графа, чем выродок-миротворец, которого стыдится отец. Так что когда мой охотничий камзол оказался пропитан черной смертью, я понял: нужно что-то делать…

— Черная смерть?.. — переспросил Берн, округлив глаза.

— Да. И если бы не мой верный адъютант, я был бы уже мертв, — со спокойным лицом подтвердил Эрик. — Так что быть наследником — это опасная работа, — попытался он пошутить.

Я задумчиво потер свой щетинистый подбородок.

Если бы отец пожелал устранить неугодного сына, вряд ли выбрал бы такой сложный способ. Проще было бы позвать палачей, а потом заявить, что наследник умер от несварения или еще какой-нибудь напасти. И результат стопроцентный, и действие не такое извращенное, как с ядом. Ведь не зря существует присказка, что яд — оружие женщин.

— Слушай, а твои братья — дети твоей же матери?.. — спросил я.

— Нет. Моя мать умерла сразу после того, как произвела меня на свет. Потом отец взял себе еще двух жен, одну из Облачного клана, а вторую из Дома Огня.

— Другими словами, они обе могут быть заинтересованы в твоей смерти, — заметил я.

Эрик кивнул.

— Да, я тоже так себе говорю. Иногда — помогает, — мрачно сказал он. — Но мой отец — человек очень жесткий и властный. Я с трудом могу себе представить, чтобы он не знал о чем-то, происходящем во дворце. Во дворцах вообще очень часто все сложно, — зевнул Эрик. — И наш оказался не исключением… В любом случае, с момента поступления в школу боевых искусств я автоматически исключаюсь из числа наследников, поскольку невозможно совмещать службу королю и всякие наместнические должности. Давно надо было это сделать. Не гожусь я в графы — стану грифом…

— А при чем здесь служба королю? — насторожился я.

— Да просто официально территория школы — это территория, принадлежащая лично его величеству, и мы все вроде как его прямые подданные, — авторитетно пояснил мне Берн.

— А зачем это королю? Ему ведь от нас вроде как никакой пользы.

В самом деле, какой смысл защищать все школы королевской неприкосновенностью? Да еще и деньги какие-то на содержание учеников из казны выделять. Из любви к боевому искусству?

— Если ты не знал, самых лучших бойцов переводят в столицу служить лично королю.

— То есть куча школ, которые содержатся за счет финансирования казны, существуют только для того, чтобы пополнять личную гвардию его величества? Сколько же ему нового народа нужно в год? Там у них в столице чума, что ли, свирепствует? — парировал я.

Берн хотел было что-то выпалить в ответ, но внезапно умолк, соображая.

— Слушай, а я ведь об этом так никогда не думал. Как бы что все говорят — то и я сказал. А ведь в самом деле, а зачем королю столько магов?

— Ну вы даете… — вяло и сонно проговорил Эрик. — Ничегошеньки вы оба не знаете. Ни-че-го… Одни только байки базарные…

Мы с Берном оба разом встрепенулись.

— А ты, хочешь сказать, все знаешь? — выпалил Берн.

— Ну, не все, конечно, а ровно столько, сколько положено знать наследнику графства, — вяло усмехнулся Эрик.

— Тогда рассказывай давай! — настойчиво потребовал Берн.

— М-ммм, — кивнул Эрик с насмешливой улыбкой. — Прямо спешу — аж падаю.

— Да будь ты человеком! — возмущенно воскликнул Берн.

Эрик скосил на него хитрый взгляд из-под опущенных ресниц.

— Сейчас я чудовищно хочу спать — мне всегда после проявления магической силы спать хочется. Так что сначала я хорошенько высплюсь, а потом внимательно выслушаю пару увлекательных историй. Одну — про безродного бродягу с элитной магией огня, которая, как мне известно, передается только через прямое наследование. И одну — про ученика-обрезка, которого тренирует местный бог. А уж потом…

— Вот ты срань, — выругался Берн.

Эрик зевнул и, чуть приоткрыв один глаз, искоса зыркнул на нас.

— Срань я или не срань, это уже другой вопрос. Главное заключается в том, что если не будет ваших рассказов, то не будет и моего. А чего вдруг лица такие безрадостные? Значит, про других мы слушать всегда готовы, а о себе рассказывать — так сразу траур?

— Спи уже, — буркнул Берн, нахмурившись. — Любопытный ты наш.

— М-ммм, — с сонной улыбкой протянул Эрик и отключился.

Тяжелые шаги Яна гулко раздавались в сумеречном подземелье.

Он неторопливо шел мимо надгробных плит. И, не всматриваясь в надписи, вполголоса читал имена.

Читал не с мрамора. А из памяти.

— Ледяной меч, Беспощадная мгла, Степной волк…

Тьма за его плечом шевельнулась и ожила, обретая человекоподобные очертания.

Янус остановился.

— Давно не виделись, — сказал он, обернувшись.

— Да, — прозвучало в ответ.

Тень у стены напоминала очень высокого плечистого мужчину, завернутого в черный плащ. Голос, исходивший от него, был настолько низким и густым, что казался потусторонним и вряд ли мог принадлежать человеку.

— Мои горе-исследователи тебя видели? — спросил магистр.

— Нет.

— А ты их?

— Разумеется, видел.

— И что скажешь?

— Скажу, что время приблизилось, Янус.

Магистр коснулся рукой края надгробной плиты, рядом с которой стоял. Здесь и сейчас, в тусклом свечении ламп его лицо выглядело совсем иначе, чем на поверхности.

Ни насмешливости, ни ленивой усталости в его чертах не было. Меж бровей пролегли суровые морщины, взгляд исподлобья стал тяжелым и тусклым.

— Время приблизилось, говоришь? — мрачно проговорил он. — И сколько же раз я уже слышал от тебя эти слова? Пять? Десять?..

— Будущее — субстанция зыбкая, Янус. Никогда нельзя знать наверняка, к чему приведет тот или иной поворот.

— Верно. Поэтому я больше не стану ждать, когда оно куда-нибудь повернет. Я сам поверну его, — заявил магистр.

— Сейчас?.. — озадаченно переспросила тень. — Но… это невозможно, Янус.

У магистра почернела одна половина лица.

— Не нужно рассказывать мне, что для меня возможно, а что — нет! — угрожающе повысил он голос на своего собеседника.

— Но кто-то же должен, — спокойно возразила тень. — Янус, твое тело ослабло от безделья и вина. Та’ки круглые сутки под дурманом. Твои лучшие ученики похожи на детей, которые смеются и плачут над своими игрушками и понятия не имеют, что творится за дверями их комнаты и над чем на самом деле стоит смеяться и плакать. Что касается худших учеников, так они вообще неизвестно на что похожи. У тебя за душой нет ни союзников, ни золота, чтобы этих союзников купить. А в душе у тебя, друг мой, бесконечное кладбище.

— Это ты мне рассказываешь? — усмехнулся Янус. — Но другого способа выйти из склепа, кроме как открыть дверь, не существует. И я хочу открыть ее, Эреб. И выйти на свежий воздух.

— Не думаю, что сейчас для этого лучший момент.

— Я не могу больше ждать, — хмуро ответил магистр. — Я задыхаюсь. Как будто у меня самого на груди лежит гранитная плита с надписью.

— Понимаю, — отозвалась тень, не то глубоко вздохнув, не то прошелестев своим странным плащом. — А тут еще этот юноша… Не так ли? Ведь это его появление взбудоражило твою душу?

Янус прошелся вдоль надгробия, касаясь рукой холодного камня.

— Истинный гриф… Да, есть такое. Конечно, прогресс еще слишком мал… Однако уже сейчас очевидно, что структура его источника — слоистая и способна к наращиванию. Моя безумная теория, основанная на легендарных источниках и в которую я сам никогда не верил — она становится реальностью. А ведь тогда, на заседании королевского совета, мне едва удавалось не рассмеяться прямо в тупые рожи советников. Я стоял перед ними и говорил о существовании теоретической возможности нестатичного магического ресурса, способного к бесконечному наращиванию, и думал про себя, не слишком ли я перегнул палку. Ведь мне так нужна была лицензия…