Он огляделся по сторонам и добавил.

— А ну-ка, иномирец, пойдем-ка выпьем и поговорим в каком-нибудь местечке поприличней…

Это предложение меня более чем устраивало. Нужно было понять, в каком мире я вообще очутился, как тут у них живут и тому подобное. Чтобы хотя бы в следующий раз не опасаться в пивную зайти.

Вот только один вопрос меня смущал.

Я потянулся за своим кошельком.

— У меня тут кое-что имеется, но вот хватит ли на место поприличней — я сомневаюсь…

— Спрячь, — с какой-то неоднозначной усмешкой заявил вдруг мой новый знакомец, хлопнув меня по плечу. — Я угощаю.

И, широко расправив плечи, он гордой походкой двинулся по вымощенной дороге вперед, шлепая босыми ногами по булыжникам и не обращая внимания на озадаченные взгляды прохожих.

Местечко, на пороге которого мы оказались, выглядело действительно очень приятно.

Оно было, просторное, с множеством отдельных столов и прехорошенькими девушками с подносами в руках.

Впрочем, после Арахны любая двуногая особь женского пола могла показаться красавицей.

В глубине средневековой кафешки за широкой деревянной стойкой здоровый мужик в кожаном переднике нарезал здоровенным тесаком горячий окорок. Густой пряный запах мяса защекотал мне ноздри. Я уставился на щедро засыпанную пестрыми приправами румяную корочку, в которую так мягко и вкусно погружался тесак, на сочные розовые куски, опадающие на разделочную доску, и мучительный голодный спазм сдавил мне горло.

Народу внутри оказалось немного. По внешнему виду посетителей я даже без знания местных цен и котировок сразу сообразил, что тусовка здесь не середнячковая. Мужчины были одеты в основном в короткие узкие куртки из какого-то плотного сукна, у некоторых виднелись пышные метросексуальные воротники, заколотые массивными булавками. Неподалеку от входа в гордом одиночестве доедал свой ужин немолодой бородач в кожаной куртке с металлическими нашивками и темно-коричневых штанах с кожаными наколенниками. На его поясе я увидел топорщившиеся короткие ножны и украшенную серебром рукоять меча.

А в глубине заведения шумно болтала компания из трех парней и двух девиц, одетых по-походному, но при этом с бриллиантовыми кольцами на руках и в ушах. Никто из них явно не зарабатывал себе на жизнь чисткой сапог или уходом за свиньями.

И тут мой полуголый приятель двинулся внутрь, шлепая черными пятками по чистым светлым половицам.

Я аж обмер.

Да куда ж ты попер-то, идиотина!

— Эй, ты что творишь? — только и успел я буркнуть ему сквозь зубы, пытаясь ухватить за локоть и отчаянно улыбаясь с видом дебила всем присутствующим.

Провалиться бы сквозь землю и забыть все это нахрен!..

Испанский стыд.

Мать честная, люди, честное слово, я не с ним! Я вообще просто шел мимо!.. Краем глаза я видел пару местных вышибал — они дремали на скамье неподалеку от входа, скрестив руки на груди. И кулаки, приделанные к этим рукам, вполне могли бы сойти за голову…

— Эй, ты куда прешь? — рявкнул на всю контору мужик в переднике. Тесак в его руке угрожающе блеснул. — Здесь приличное место!

Я встревоженно повернул голову к своему новому знакомцу, но того уже и след простыл. У двери стоял я один, а босоногий картежник тем временем устраивался за столом, и вокруг него хлопотали аж две красотули с подносами в руках.

И только тут до меня дошло.

Глаза всех посетителей были устремлены на меня. На меня! А не на босого чудака, вломившегося в их звездатый ресторан!..

Я рванул было за дверь от греха подальше, но меня будто столбняком накрыло.

Ноги похолодели, колени одеревенели, ступни сквозь подошву вросли в пол… Прямо как в кошмарном сне.

— Че встал-то, как запор в заднице?! — снова крикнул здоровяк, выдвинувшись из-за стойки. — Тебя за дверь насильно, чтоль, протолкнуть?..

Вышибалы недовольно зашевелились переключаясь из режима спокойного ожидания в режим атаки.

И тут в происходящее вмешался мой прыткий приятель.

— Мигель, пропусти! — с деловитой небрежностью крикнул он. И, широко улыбнувшись, добавил: — Этот доходяга со мной.

Мужик с тесаком, что-то пробормотав, вернулся на свое место. Здоровяки, так и не оторвав задницы от лавки, с облегченным вздохом снова расслабились, скрестив руки на груди. Посетители со снисходительными улыбочками поглядывали на меня, переговариваясь между собой.

Мысленно проклиная все на свете, я как на ходулях подошел к столу и сел.

— Че, паскудно на душе? — злорадно ухмыльнулся босоногий, развалившись на покрытой мягкими подушками лавке.

Я промолчал.

А мой странный компаньон вдруг изменился в лице и уставился мне в глаза, как препод на экзамене.

— Вот тебе сразу три главных правила нашего мира, — неожиданно мрачно проговорил он.

И, загибая пальцы по одному перед моим носом, начал перечислять:

— Не отставай. Наплюй на мнение тех, кто тебе не важен. И запомни, что в этом мире абсолютно все жизненные перспективы зависят от магической силы, которой ты обладаешь. А, и четвертое. Не суди о людях по обуви.

Я начинал кое-что понимать. И это «кое-что» мне до жути не нравилось…

— Ты хочешь сказать, что тебя полуголого сюда впустили, потому что ты — великий маг, а меня чуть не развернули, потому что я — пустышка? Так что ли? — спросил я.

— Ну… В общих чертах. На самом деле, большинство присутствующих здесь не знают, что ты — пустышка. Они думают, что кое-какая магия в тебе все-таки есть, — издевательски хохотнул мой собеседник. — Но предполагают, что ты — «обрезок». У нас так называют магически неполноценных. Уродов, одним словом.

У меня даже руки невольно сжались в кулаки. Вот, значит, как. Я для них — неполноценный. Урод. Выродок. Хотя нет, погодите. Я — хуже урода, потому что я — даже не «обрезок», а вообще пустой!

И как теперь с таким клеймом здесь выживать?..

— Слово-то какое… дурр-рацкое придумали, — со злом проговорил я. — «Обрезок». Будто про колбасу речь идет, а не про человека.

— Отчего ж дурацкое? — возразил босоногий, пожимая могучими плечами. — Нормальное слово. «Обрезки» — потому что на них обрывается род. Им официально запрещено заводить семью и рожать детей, чтобы не множили себе подобных.

Он говорил об этом так, будто это что-то само собой разумеющееся. Ничего особенного. Просто люди, которым запрещено размножаться. Не, ну а что. Всегда так было.

Но хуже всего было то, что он ведь, сука, косвенно обзывал этим меня, и делал это нарочно, с насмешливым прищуром.

— Да пошел ты!.. — взорвался я, чувствуя мучительно желание схватить его за глотку — так, будто это он придумал скотские нормы и правила…

Я подхватился из-за стола, и тут будто глыба рухнула мне на плечи. В глазах потемнело, голова закружилась, перед глазами заплясали пьяные саданутые звездочки. Ноги подкосились, и я рухнул обратно на лавку.

— Ну, самолюбие у тебя есть. Это хорошо, — услышал я приглушенный голос босоногого. — Тогда назову еще одно правило, пятое. Нет такого дерьма, из которого не было бы шанса выбраться. Ясно?

Охнув, я потер виски руками.

— Твою мать… Это что такое было? Магия твоя, что ли, хваленая?.. — и, взглянув на него исподлобья, добавил в отместку. — Что-то не тянет она на умение «великого мага», открывающее все двери…

Босоногий вдруг расхохотался и шлепнул меня пятерней по плечу.

— Соображаешь!.. Нет конечно, сюда впустили вовсе не из-за силы. Да и вообще, если честно, наверное хрен найдешь на этом свете место, куда можно войти в таком виде… Просто я — владелец этого заведения. Так что могу себе позволить прийти сюда хоть без зубов, хоть без штанов…

Приподняв одну бровь, я окинул взглядом собеседника, точно увидел его в первый раз. И этот парень — хозяин кабака? Серьезно?.. С такой бычьей шеей, плечами качка и здоровенными руками?