Увидя своего ящеренка, он поднялся на задние лапы, оперся на жезл и задрожал от радости.

«Где ты пропадало, мое чадушко?!» — спросил он ящеренка.

А тот подпрыгнул, словно рыбка, и по жезлу вскарабкался к отцу на плечо. Начал что-то шептать ему на ухо. Старый Ящер вытаращил глаза, всплеснул лапками и схватился за голову. А ящеренок снова приблизил голову к его уху и продолжил свой рассказ о том, каким опасностям я подвергал свою жизнь для того, чтобы спасти его. Когда он умолк, царь, потрясенный услышанным, повернулся ко мне, с благодарностью взглянул на меня и, не говоря ни слова, сделал знак следовать за ним.

Царь Ящер шествовал впереди меня под сводами пещеры. Его хрустальный жезл постукивал по стеклянным плитам пола, хвост волочился, словно зеленая змея.

Робко шел я следом за ним и с изумлением оглядывался по сторонам. Перед глазами у меня огнями сияли самоцветы. Такой пещеры я и во сне не видывал. И вот мы подошли к одному месту, где драгоценные камни переливались словно разворошенные угли в печи. Царь Ящер повернулся ко мне и промолвил: «Выбирай! Все, что тебе нравится, будет твоим!»

Я опустил голову и тихо сказал: «Не надобно мне каменьев драгоценных». — «Чего же ты хочешь?» — нахмурился царь. — «Дай мне деревце с белой корой, что растет в глиняном горшке!»

Царь Ящер вздрогнул, посмотрел на меня так, словно хотел молвить: «Видать, ты, парень, стреляный воробей!» — и быстро зашагал вперед. Его золотая мантия развевалась и шелестела. Зашел он в самую глубь пещеры, нагнулся и передними лапами поднял с пола простой горшок, в котором был посажен молодой побег с только что распустившимися листочками. Затем приблизился ко мне так осторожно, словно держал драгоценную чашу с волшебным напитком, отдал мне горшок, заплакал и начал слезы утирать. Видно, очень жаль ему было расстаться с деревцем: «Сын человеческий, — молвил он, — возьми это волшебное деревце. Посади его в скрытом месте, куда не ступала ничья нога. После того, как листва с деревьев опадет десять раз, оно каждый год начнет приносить по золотому плоду. Те плоды ты съешь, а семена разбросай по садам, чтобы по всей земле выросли такие деревья. Люди никогда не забудут твоего добра».

Отнес я горшок тот в Тилилейские леса и посадил деревце там, где не ступала человеческая нога. Десять раз опадала листва с деревьев, и на ее месте появлялась новая. На одиннадцатом году, в ту ночь, когда лань впервые выводит своего детеныша на водопой, на самой верхней веточке моего деревца распустился розовый цветок. К полуночи лепестки опали, вырос плод величиной с кулак и начал желтеть. И вот, как только яблоко соком налилось — с Нижней земли с громом и треском примчался Дракон, сорвал яблоко и унес его. На следующий год случилось то же. Целых пятьдесят лет Дракон уносит мои яблоки. Ни одного мне не удалось сорвать. Вчера вечером, проходя лесом, я увидел, как лань с детенышем пробегала за деревьями, и догадался, что сегодня в полночь Дракон явится в пятьдесят первый раз. Один из вас должен его убить!

Услыхав отцовские слова, старший и средний в перепуге вскочили.

Средний сказал:

— Ясно, это должен сделать старший. Это его право, потому что он первородный сын.

Старший вздрогнул и ответил:

— Уступаю тебе свое право!

Тогда младший поднялся и встал перед отцом:

— Я пойду, батюшка!

Старший с насмешкой глянул на него, схватил его за рукав и потянул назад.

— Куда тебе, — воскликнул он с насмешкою. — У тебя при виде Дракона со страху жилки задрожат, ноги подкосятся! Зелен ты еще.

Отец поднял руку, чтобы помирить их, и кротко сказал:

— Не ссорьтесь, дети, а тяните жребий!

И, взяв из угла костыль, он протянул его старшему:

— Держи!

Старший взялся за нижний конец костыля. Выше ухватился средний, а еще выше младший. Так они перехватывались три раза, и наконец верх костыля остался в руке старшего.

Младший воскликнул с сожалением:

— Повезло тебе, брат!

Старший надулся, как индюк, и важно произнес:

— Так и быть уж, поеду! Покажу вам, каков я! Дай мне, батюшка оружие!

И, повернувшись к младшему, толкнул его к двери:

— Чего ты уставился на меня, как баран на новые ворота! Беги в конюшню, седлай коня!

До зубов вооружился старший брат, сел на коня и выехал из ворот. Через плечо у него был перекинут огромный лук. Из колчана торчал десяток оперенных стрел. Из-за пояса виднелись костяные рукояти двух кинжалов и черногорского пистолета. У одного бедра висела в ножнах кривая сабля и раскачивалась усеянная шипами палица, у другого моталась острая, как бритва, секира. Конь с трудом тащил на себе всадника и его вооружение.

Близилась полночь. Все спало глубоким сном. Все глаза были закрыты, все уста замолкли, все руки ослабли. Увидал месяц старшего брата и притворился испуганным:

— Ай-ай-ай, — прошептал он, — какой же ты страшный!

— Я не страшный, а бесстрашный! — строго ответил старший брат.

— А могу ли я спросить тебя, куда ты собрался? — спросил светлый небесный странник.

Старший брат ответил, не глядя на него:

— Не твое дело!

— Раз так, не буду тебе светить! — рассердился месяц и спрятался за тучку.

Стало темно. Где-то далеко захохотал филин. Пугливо оглянулся всадник и пустился вскачь. Застучал конь копытами по камням, направляясь к дремучим лесам Тилилейским. Въехав в лес, старший брат натянул поводья и остановил коня. Долго смотрел из-за ладони. Ничего не было видно. Только светлячки перелетали с куста на куст да раздавался крик филина. Поскакал всадник дальше. Конь был весь в мыле, когда добрались они до места. Любопытный месяц тайком выглянул из-за туч и на миг осветил старую яблоню. На самой верхней ветке дерева поблескивало, раскачиваясь, золотое яблоко величиной с кулак. Слева от дерева, словно на страже, стоял высокий темный стог сена.

Всадник соскочил на землю. Схватил запыхавшегося коня под уздцы и подвел к стогу. Оставил его пастись, а сам опустился на колени. Секиру положил рядом с собой. Вытащил из-за пояса нож и взял его в зубы. И глаза вытаращил, чтобы казаться пострашнее. Потом вспомнил про лук, вынул из колчана стрелу и, натянув тетиву, снова во тьму уставился.

Месяц прыснул в кулак, выкатился из-за тучки и засветил во всю мочь. Все вокруг стало видно, как на ладони. Вдруг, откуда ни возьмись, появилось огородное пугало и замахало руками на вооруженного сторожа.

— Дракон! — сказал сам себе старший брат и застучал зубами. Нож выпал у него изо рта, и он крикнул испуганным голосом: — Сдавайся, или я пущу стрелу в твою башку!

Прыгнуло вперед огородное пугало на своей единственной ноге и завопило:

— Это ты-то? Да ты знаешь, кого пугаешь?

Старший брат залопотал:

— Я… я… и не думаю пугать тебя.

— Тогда чего тебе здесь надобно?

— Я… за яблоком!

— За яблоком? Я вот тебе покажу яблоко, чтобы ты меня запомнил!

И, подпрыгнув еще разок, пугало угрожающе раскинуло руки. Старший брат отшвырнул лук, вскочил и пустился бежать. Он бежал, а прицепленная к поясу палица колотила его сзади.

— Ой-ой-ой! — кричал беглец и мчался без оглядки.

— Держи вора! Держи! — вопило, рассердившись, пугало и потешно скакало вслед за ним.

Но вот старший брат споткнулся о ножны своей кривой сабли и, дрыгая ногами, повалился на землю. Пугало настигло его. Нагнувшись, оно обеими руками ухватилось за рукоять его сабли, вытащило ее из ножен и стало колотить старшего брата:

— Вот так! На тебе яблоко! Хочешь еще?

А старший брат орал во все горло:

— Не нужно мне яблоко! Только в живых оставь!

Тут с громом и треском примчался Дракон. Из глаз его струились потоки света, и на яблоне стал виден каждый листочек.

Созревший плод блестел на верхушке дерева, словно молодой румяный месяц. Одна из голов чудовища разинула пасть, не торопясь высунула длинный огненный язык, схватила им яблоко и засунула его себе в глотку. Конь, щипавший траву возле стога, заметался и тревожно заржал.