Бибо грозно закричал:

— Только привидений нам не хватало. Ты что, тоже против нас? Хочешь, чтоб нас без гремелок вороны добили сверху? Но нет, так просто мы не сдадимся! Кыш! Кыш!

— Тр-р-репотня! Кончай вер-р-ртеп! — крикнул Кроха (это был, конечно же, он), выхватывая лапами прямо из центра свалки Туку. — Мы не вр-р-раги, мы подкр-р-репление! С целой ар-р-рмией голодных вор-р-рон. А вы р-р-распугиваете союзников своими гр-р-ремелками!

Тут кышам наконец-то стало ясно, что у привидения, командующего вороньей эскадрильей, был отличный план: натравить ворон на медведок. Слетевшиеся отовсюду черные птицы начали одна за другой пикировать на кишащих насекомых. Эта чернокрылая рать была ненасытна. То, что маленьким кышам было не под силу, для ворон оказалось пустячным делом. Кыши опасались только одного — самим не стать угощением. Поэтому они бросились в укрытие, под разлапистый кустик таволги, и оттуда наблюдали за страшной трапезой черных птиц. А вороны, насытившись, улетели прочь. На поле боя не осталось ни одной медведки. Наступила тишина.

Кыши еще долго лежали под кустом без движения, переводя дух. Неожиданно откуда-то сверху донеслось тихое попискивание. Кыши прислушались. Огляделись. Прямо над их головами, на стройном клене, они увидели гнездо, замаскированное лишайниками и корой. Оттуда испуганно выглядывало семейство зяблика. Уже окрепшие птенцы с любопытством тянули шеи вниз. Немного испуганная мать строго посвистывала. Притихший было лес оживал. Наконец-то, осознав свою победу, кыши засмеялись, полобунились, обнялись.

Солнышко улыбалось, небо синело звонкой лазурью. Тука стал высматривать, куда спряталось привидение в красной жилетке? Исчезло. Да и было ли оно? Кыш подергал себя за брови, встряхнул ушами, попрыгал на пятках. Это было верное средство обнаружения привидений. Но нет, маленькое привидение вновь не появилось. И Тука утвердился в мысли, что это была просто галлюцинация. К чему сомнения? Они победили! Холм спасен! А чего не привидится в пылу боя?

Бибо молодцевато, с хрустом потянулся и затянул только что придуманный им «Гимн кышей-победителей». Бодрую мелодию дружно подхватили Хнусь и Тука:

Домыслы болтуна Люли.

На южном склоне. Близнецы на посту.

Слюнин сон.

В это же время маленькая Утика сидела в засаде и думала о Люле. Фантазер, томясь от безделья, наплел ей уйму небылиц про печальную участь, постигшую Большого Кыша. По его словам, гигантская медведка, питавшаяся дикой морковью (которая, как известно, очень богата витаминами), выросла до неимоверных размеров, подкараулила одиноко бродившего по роще Бяку и сказала: «Выбирай! Кого мне сожрать: тебя, Бяку, большого и никчемного, или талантливого, никем не понятого Великого Предводителя бурундуков Люлю?» И Бяка, мол, не раздумывая ответил: «Кто я такой рядом с великолепным Люлей? Ешь лучше меня!» И медведка сожрала Бяку. Целиком. И даже не икнула. Он, Люля, якобы все видел собственными глазами и плакал от жалости.

Утика тоже всплакнула, смахивая слезки с пушистых щек маленьким пальчиком.

В это время Дысь, деловито похлопывая мухобойкой по коленкам, обходил норы, возле которых аккуратными кучками были насыпаны заячьи «орешки». Вдруг рядом послышалась возня. Дысь настороженно заглянул в ближайшую нору, откуда доносились странные звуки: хруст и пощелкивание, напоминающее трели сверчка. БЖ свистнул в чёрный лаз. Звуки сразу смолкли. Кыш отошел от норы и опять прислушался. Было тихо. «Показалось!» — решил он и занялся разминкой задних лап, подпрыгивая, приседая и вставая на носки. Неожиданно обо что-то споткнувшись, он упал и пребольно ударился мордочкой о твердый корешок. Дысь проверил зубки. К счастью, они все были на месте. Ни один даже не шатался. «Отлично! — обрадовался он. — Смешно, когда в одном племени два шепелявщика: Ашь и Дышь». Улыбнувшись своим мыслям, Дысь глянул в сторону и замер: он увидел их, медведок…

На северном склоне пока было тихо. Но братья отчего-то тревожились: им все время казалось, что из-за холма то и дело доносятся звуки, напоминающие воронье карканье и вопли кышей.

— Хлюпонька, — боязливо оглядываясь, прошептал брату Слюня, — а может, здесь медведки не попрут? Может, надо бежать на западный склон помогать нашим?

— Раз велено ждать здесь, будем ждать здесь, — мрачно отвечал ему Хлюпа.

Чтобы скоротать время, запасливые близнецы разложили на траве скатерку и домашнее ореховое печенье. Было самое время перекусить. Ну и поболтать о том о сем.

— Знаешь, Хлюпа, — откровенно признался Слюня, — всю ночь мне снились медведки. Будто иду я по Лошадиной Голове и не так чтобы спешу, а просто прогуливаюсь. И вдруг — они! Ряд за рядом ползут… Гигантские такие… Чёрные… Больше Бибо, больше дуба… Страшенные! — Изображая медведку, Слюня свирепо сдвинул брови и распушил усы. — А у меня в лапах — ни-че-го! Да и сам я, можно сказать, голый — ни жилетки на мне, ни носков, одни гульсии! В общем, стою я, одинокий и беззащитный, а эти усатые мамки наступают! И много их, как желудей на дубе, не сосчитать. И идут, знаешь, так целенаправленно. Тут меня стукнуло! Я вдруг понял, зачем они шли…

Пока Слюня пересказывал сегодняшний сон и делился собственными страхами, его брат налегал на печенье.

— Ну и какое у них к тебе было дело? — активно жуя, полюбопытствовал Хлюпа.

— Да ничего особенного, дело как дело: есть хотели. Проголодались, одним словом. Основательно. А тут я им подвернулся. И понимаешь, брат, закусили бы они мной всенепременно, да случай спас.

— Ну, какие с тобой случаются случаи, я знаю! — понимающе закивал Хлюпа.

— Вот-вот. Когда у всех прямо — у меня наперекосяк. Помнишь, перед тем как уйти в Большую Тень, Сяпа подарил всем гульсии? Ну, помнишь? Тебе подарил водоступы, чтобы в глубокой луже не утонуть. А мне такие славненькие, со скрипом, на подставочках, чтоб я был повыше и дотягивался в драке до твоей мордочки.

— А вот здесь Сяпа перемудрил. Ни к чему тебе такие. С них Бу недавно упал, так хвост отшиб и язык прикусил. И три дня не мог говорить.

— А мы с тобой целых три дня отдыхали… — Слюня взял со скатерки последнюю печенинку и с удовольствием вдохнул орехово-медовый аромат.

Хлюпа заерзал:

— Чего нюхать-то? Дай сюда. Даже печенье есть не умеешь. Смотри, как надо, — ам, и все.

Слюня сглотнул слюнку, а Хлюпа отряхнул с жилетки крошки, развалился на траве и спросил, зевая:

— Ну и что там дальше было в твоем сне?

Слюня в эту минуту смотрел вдаль и видел, как над рощей поднялась стая галдящего воронья и, покружив над холмом, убралась в сторону Большой Тени. А одна ворона, сделав резкий разворот, отделилась от стаи и, низко планируя, полетела к западному склону. На вороне что-то краснело.

«Эта разбойница стащила у кого-то из наших красную жилетку. Точно такая у нашего Бу, — промелькнуло у Слюни в голове. — Очень хорошо, что мы его крепко-накрепко заперли в хижинке. Там он в безопасности». Кыш мысленно похвалил себя за предусмотрительность и продолжил: