Он тянется, чтобы схватить меня за задницу, и я хлопаю его по руке.

— Я думала, что сказал тебе не двигаться.

Он ухмыляется мне, и у меня появляется непреодолимое желание снова ощутить его рот на мне.

Я возвращаюсь к его телу и оседлала его лицо. Я опускаю свою киску на его рот и заставляю лизать меня снова. Он, кажется, не возражает, сразу же ныряет в меня своим языком и ртом, заставляя стонать. Я прижимаюсь к нему, закатывая глаза, когда достигаю новых высот удовольствия от контроля над ним. Когда я снова кончила, быстро спускаюсь вниз по его телу и впускаю его в себя. Я вздыхаю с удовлетворением, когда он наполняет меня глубже, чем могла бы подумать, каждый гребень его члена ощущается потрясающе, когда он входит и выходит из моей расщелины.

Он прижимает себя ко мне, и когда чувства переполняют меня, я парю над ним, позволяя ему входить и выходить из меня так быстро, что ощущение становится пятном экстаза. Я задыхаюсь, когда другой оргазм разрывает меня, и чувствую спазм его члена внутри меня, наполняющего меня своим горячим семенем.

Кажется вечность, я продолжаю двигаться по его длине, моя киска сжимает его мужское достоинство, и его жезл пульсирует во мне, пока выплескивает последние капли его семени. Наконец, я скатилась с него и удовлетворенно вздохнула.

Через мгновение я смотрю на него.

— Было приятно взять все под контроль.

Он ухмыляется.

— Ты только думала, что контролируешь ситуацию.

Я шлепаю его по груди.

— Ты был в моей власти, — говорю я, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать его мощный подбородок.

— Я мог бы остановить тебя, когда захочу.

Я ухмыляюсь, прижимая нос к его шее.

— Я могу взять тебя на слабо, так что будь осторожен.

— Твои угрозы потрясают меня до глубины души, земная женщина.

Я смеюсь, но момент затягивается в тишину, которая не совсем удобна.

— Чем это было? — Я спрашиваю через некоторое время.

Кажется, он понимает, что я имею введу.

— Всем, что ты пожелаешь.

— Чем ты хочешь, чтобы это было? — Спрашиваю я, хотя боюсь услышать ответ.

Он думает несколько секунд.

— Я… хочу, чтобы все было по-другому.

Во мне загорается надежда.

— По-другому, это как?

— Я был с другими женщинами раньше, и никогда не оставался. Меня никогда не волновало, что с ними случилось после моего ухода. Я никогда не заботился о них вообще, на самом деле. Ты — другая. И я хочу, чтобы так и оставалось.

Я киваю ему в шею, проводя пальцем по шраму на груди.

— Я хочу, чтобы это сработало. Но я боюсь, что это невозможно. Ты, это ты. Ты, правда, можешь сказать мне, что будешь счастлив, связать себя и помочь мне заботиться о моей больной маме? — Я спрашиваю, грустно смеясь.

Он не отвечает сразу, но, когда отвечает, его голос задумчив.

— Я никогда не пробовал. Но, может быть, я готов попробовать.

Я откидываю голову назад, исследую его лицо, чтобы увидеть, имеет ли он в виду то, что оговорит.

— Ты сделаешь это для меня?

Он поднимает брови.

— Я думаю, что могу.

Я не хочу ничего, кроме как верить ему. Я хочу, чтобы это был поворотный момент в моей жизни, когда все напряжение и беспокойство, и страх тают, когда мой рыцарь в сияющих доспехах едет, чтобы сделать все лучше. Но пока я жива, надежда всегда ложная. Когда мой отец возвращался от врачей с новостями о выздоровлении, оставалось всего несколько дней до рецидива. Когда в колонии заговорили об увеличении кредитного пособия, которое позволило бы мне платить за мамину медицину, решили только увеличить его для военных и политработников. Поэтому, сколько бы я ни хотела ему верить, не могу поколебать свои сомнения. Я боюсь, что он собирается предать меня или что он использует меня, все еще работая на Гая, и играет на что-то большее, чем он позволяет.

Все, что я делаю, это улыбаюсь и обнимаю его, желая, по крайней мере, наслаждаться фантазией так долго, как могу.

Гейдж

У нас нет времени спать, поэтому я неохотно отрываюсь от объятий Арии и стою, призывая свою нано броню. Я оглядываюсь на нее и вижу, как она смотрит на меня. Ее волосы темные в беспорядке, глаза светятся отблесками удовольствия и озорства, а широкая улыбка не позволяет мне не улыбнуться в ответ. Я так сильно хочу, чтобы она была моей, чтобы я на нее претендовал, но знаю, что не могу. Пока нет. Может никогда. По крайней мере, пока он мог взять меня под контроль и причинить ей вред. Кроме того, чем больше времени она проводит со мной, тем больше вероятность, что она пострадает или еще хуже.

Даже когда я думаю о нем, я слышу отдаленный гул его возбуждения. Драко.

— Грязный Примус. Отпусти меня, — шепчет его треснувший голос из глубины моего разума.

— Пошел ты, — отвечаю я.

Его чешуйчатый смех просачивается из темноты, где он ждет, пугая меня. Мой разум разрывается от нежелательного образа: кровь окрашивает кроватку, моя сестра плачет, обломки, разбросанные по полу. Тела. Так много тел.

Рука Арии на моем плече. Я понимаю, что стою на коленях, сжимая голову. Беспокойство светится на ее лице, но я качаю головой.

— Я буду в порядке, — говорю я. — Нам нужно найти других, прежде чем они погибнут.

Она поджимает губы, как будто это попытка не говорить, но ее молчание приносит мне больше утешения, чем слова, и это почти так, как если бы она это знала.

Город уже восстанавливается, когда мы выходим. Я вижу Примуса в цветах Магнари — желтый и черный — утаскивающего тело. Тело, которое я убил. Нет, тело, которое онубил. У меня нет проблем с органами. Седые ветераны говорили мне, что ты никогда не забываешь глаза тех, кого убиваешь. И за первые несколько убийств я думал, что они были правы. Теперь? Я забыл больше, чем помню. Последние десятилетия моей жизни — это пятно от вспышек, крови, женщин и разочарования. В конце концов, я заслуживаю все дерьмо, что случилось со мной. И определенно не заслуживаю ее.

Она старательно наблюдает за мной, вероятно, пытается судить, расстроен ли я, что устроил резню. Да. Меня это расстраивает, но я не позволю себе это показать. Это она нуждается в защите, а не наоборот.

Мы находим Давосо, Тора, Велакса, и врача в общем зале высокотехнологичной таверны со столами, которые держат на плаву гравит-диски. Давосо обнимает девушку Колари. По-моему, в отличие от всех других Колари, которых я видел, она не держит голову высоко с гордостью или не хлопает ресницами. Странно. Тор положил руку на… бедро Велакса? Я стараюсь не пялиться, но Ария тоже замечает. Она смотрит в мою сторону, ухмыляется, а потом пожимает плечами. Неужели я был настолько поглощен Арией за последние несколько дней, что не заметил этого?

Я поднимаю брови и присоединяюсь к ним за столом.

Давосо выглядит очень расслабленным. Такая расслабленность приходит после многих напитков. Он откидывается назад, и его рубашка расстегнута на животе.

— Нам было интересно, закончите ли вы когда-нибудь. Знаешь, у них есть отличные комнаты наверху. Вам двоим не нужно было красться…

— Никто из вас не слышал, что эта чертова перестрелка происходит всего в нескольких сотнях ярдов отсюда? — Спрашиваю я, едва подавляя мое раздражение.

Говорит девушка Колари.

— Мы думали, что это была гроза.

Я качаю головой в неверии.

— Никто из вас не смог бы пройти первую неделю обучения, чтобы стать наемником. Пьете напитки, пока идет мелкая война через дорогу. Дилетанты.

Давосо нетерпеливо машет рукой.

— Почему ты говоришь с нами? Я действительно наслаждался чьей-то компанией в первый раз за то, что кажется вечностью, — говорит он, глядя на девушку Колари, которая краснеет в ярко-фиолетовый цвет на ее розовой коже.

С каких пор Колари краснеет?

— Новый план, — говорю я. — Сожалею. Тебе придется свалить, пока мы говорим о делах, — говорю я девушке Колари.

Давосо наклоняется вперед, хмуро смотря на меня. Если он хочет помериться волей перед своим новым призом, так тому и быть. Я с радостью опозорю его. Ария кладет руку мне на колено под стол и нежно сжимает. Я вздыхаю. — Хорошо, просто присматривай за ней, Давосо. Ничто из этого не должно доходить до неправильных ушей.