Наступает. Подходит вплотную. Испепеляет взглядом. Но я стою на месте, выдерживая ее не дюжую внутреннюю силу. Еще раз себя ударить я не позволю.

— Какого хуя тут происходит? — со стороны двери. — Мама, что ты тут делаешь? — шипит, явно не довольный повелением матери.

У них что отношения совсем испортились за эти годы? Всегда души друг в друге не чаяли.

— Тимурчик, милый, — тон ее голоса меняется за секунду.

Теперь Ирина Львовна как плюшевый зайка. Сияет яркой звездой на небосводе. Вся прямо приободряется. Широко улыбается.

Актриса без Оскара.

— Ненавижу это обращение, — не дает себя обнять и поцеловать в щеку. — Что ты забыла в комнате Алисы? Кто тебя сюда впустил?

Прислоняется к косяку. Бросает на мать мимолетный взгляд, а потом перемещает его на меня.

Хочется прикрыться. Надеть паранджу, так как даже в топике и удлиненных шортах ощущая себя голой перед этим опасным, жестким мужчиной. Дикий зверь в костюме-тройке.

Съеживаюсь, все еще грудь прикрывая. Куда он смотрит с блеском в глазах, мысленно обещая мне секс в его постели.

От такой мысли тело меня предает и отзывается на его негласную дерзость. Соски-предатели трутся об ткань топика, а низ живота приятно ноет.

Боже! Ты сумасшедшая, Задорожная! Он должен пугать тебя, а не возбуждать.

— Я думала, Катя у тебя. Хотела с ней увидеться.

Катя? Та брюнетка с фоток? Та девка, с кем он трахался всю ночь?

Похоже, Ирина Львовна ее обожает. Вон как радуется, произнося ее имя. Невесткой своей уже называет, а меня… готова в порошок стереть.

— Не слишком ли много внимания ты ей уделяешь, мама? — женщина съеживается от ее пристального, грозного взгляда.

— Разве может быть иначе? — чуть поворачивает голову в мою сторону, сияя хитрой, наглой улыбкой. — Твоя невеста, — подчеркивает это слово. — мне по душе. Идеальная пара для тебя, сынок.

Убирает невидимую пылинку с его пиджака, а я ощущаю, как лыбится его мать от собственного яда.

— Иди вниз, мама, — освобождает дверной проем. — Иди вниз, — снова повторяет уже более жестким, приказным тоном.

Ирина Львовна громко фыркает, убирает прядь волос за спину и поворачивается ко мне лицом, сверкая высокомерной усмешкой. Забирает с кровати сумочку и пиджак. Бросает на меня убийственный взгляд, мол чтобы убиралась отсюда как можно скорее.

Едва за ней захлопывается дверь, Тимур подходит к одному из набитых одеждой шкафчику. Открывает его, доставая длинное, серебристое платье. Кладет его на кровать и пробегает по мне оценивающим взглядом.

Интуитивно отступаю назад и обнимаю себя руками. Когда он так смотрит, мне не по себе становится.

— Сегодня вечером наденешь это платье, — нетерпящий возражений приказ. Словно собаке команду дает. — Поедешь со мной на благотворительный ужин, — хочу хоть слово вставить, но он выставляет вперед руку. — Моя игрушка должна появится там именно со мной. Другие мужики оценят по достоинству твою красоту.

Последнюю фразу произносит уже в дверях. Уходит, оставляя меня в подвешенном состоянии. Словно вся грязь мира оказывается на мне. Слова. Мерзкие. Неприятные. Режут похлеще самого острого в мире меча.

«Другие мужики».

О чем он? Что задумал?

Боже! Как же отвратительно и чертовски больно. Вытерпеть бы эти долгие дни и навсегда исчезнуть из жизни Тимура.

И мне будет легче. Свободнее. А он… у него невеста есть. Женится.

Продолжай дальше себя в этом убеждать, Алиса. Авось плохого и не случится.

Тимур

— Что за повод являться ко мне без приглашения?!

Громко хлопаю дверью. Мама вздрагивает, схватившись за сердце, и сердито на меня смотрит. Словно хочет отчитать как непослушного мальчишку, но я уже давно вырос из коротких штанишек.

— Тимур, дорогой, — слащавым голосом, от которого блевать охота.

Да, у меня очень непростые отношения с матерью. Долгих пять лет.

— Ты на вопрос не ответила.

Открываю мини-бар. Достаю бутылку бренди, стакан. Налив половину янтарной жидкости, практически все выпиваю. Алкоголь жжет внутренности, вызывая тепло и чувство полного расслабления.

— Мне Катюша позвонила. Сказала, что ты в дом притащил какую-то девку.

Ах, Катюша ей позвонила. Мог бы даже не спрашивать. Понятно, откуда ветер дует. Успела уже нажаловаться матери, а та прибежала упрекать меня.

— Что-то ты много внимания уделяешь Екатерине, мама.

В голове крутится мысль, что стоит ее выставить из дома, хлопнув дверью прямо перед носом. Но что-то меня останавливает.

— А как по-твоему я должна себя вести с твоей невестой?

Мама меня поражает своим чувством юмора. Просто оборжаться. Ей бы в Камеди Клаб выступать. Шутка получилась отменная.

— Катя мне не невеста, — просмеиваюсь, завалившись в кресло у окна. — И даже не девушка, — видеть вытянутое лицо матери бесценно. — Она. Моя. Любовница. Содержанка. Называй как хочешь.

— Тимур, это так грубо, — обиженно, с грустью.

Плевать! Я не стану убеждать ее в обратном. Пора прекращать верить в долбанные сказки. Попавших в беду принцесс и рыцарей не существует. В реальности прекрасные леди оказываются злодейками, даже имея за спиной ангельские крылья.

— Зато это чистая правда, — равнодушно пожимаю плечами, мечтая закончить этот бессмысленный разговор. — Тебе что-то еще нужно? — небрежно. — Если нет, можешь ехать домой.

Стараюсь игнорировать мать, ощущая внутри какую-то пустоту. Которую вряд ли кто-то заполнит. Раз уж родному человеку сделать это не удалось пять лет назад, а только отдалило нас друг от друга.

— Что тут Алиса Задорожная делает? Вы снова вместе?

Подходит ближе. Руки кладет на стол. Нависает над ним, со злостью глядя мне в глаза.

— Моя личная жизнь тебя совершенно не касается.

Поднимаюсь с кресла. Поправляю одежду и отворачиваюсь к окну. Надеюсь, это убедит ее, что я не намерен с ней говорить. Ни про Катю, ни про Алису.

— Послушай, сынок, — чувствую ее присутствие за спиной. — Катя просто хочет, чтобы…

— Прекрати, блядь, вести дружбу с моей любовницей! — из себя выхожу. Злюсь как черт. — И не рассчитывай на то, чего нет! Катя не станет твоей невесткой. Я не надену ей кольцо на палец! — поворачиваюсь к ошарашенной матери.

Вот не екает ничего внутри. Смотрю на нее и словно постороннюю женщину вижу. Никаких эмоций, кроме раздражения, не испытываю.

— А Алисе значит наденешь, да?! — орет, не сдерживаясь. — Неужели, ты забыл, как она с тобой поступила? Как сбежала, разбив тебе сердце? Как мы с Диной вытаскивали тебя из депрессии? Увидел эту дрянь, и мозги поплыли. Снова превратился в бесхребетного глупца! — разочарованно разглядывает. — Как жаль, что мой сын не видит, кто на самом деле его любит, а кто просто использует.

Подхватывает со стула вещи и выходит из кабинета, громко хлопнув дверью. Об которую тут же разбиваю стакан. Бренди. И еще какую-то хрень, попавшую под горячую руку.

Раздражение накатывает волнами, превращаясь в неконтролируемую ярость. Хочется крушить все вокруг, лишь бы избавиться от блядских воспоминаний пятилетней давности.

Но как это, сука, сделать, раз мать вскрыла старые раны, а их виновница сейчас наверху? В порванном топике, коротких шортиках. С растрепанными после сна волосами.

Вся такая чистая и нежная. Как фарфоровая куколка, которую мужик должен защищать и оберегать.

А мне же хочется боль ей причинить, унизить. Показать, что чувства к ней давно умерли. Что я выдрал их раскаленным железом.

Ты же, дурак, еще на благотворительный ужин ее позвал, — шепчет мне внутренний голос, надавливая на больное.

Нет, не дурак. Идиот. Причем непроходимый.

Закрыться бы с ней в спальне и устроить траходром. Насытиться ее эмоциями, напитать ими своих оголодавших демонов. Но вместо этого приказал готовиться к вечеру.