– Это правда, молодец Альбер! Отлично дрался для первого раза, – сказал Даймонд и протянул мне руку. – Давай, дружище, делай побольше огнестрела, тогда мы все будем чувствовать себя королями на поле брани…

– Это да, я хорошо видел, как Альбер уложил троих за пару мгновений, иначе, те бородачи, легко бы растреляли нас из арбалетов с близкого расстояния… – сказал Мариус.

Мне было приятно – первый раз эти бравые парни называли меня по имени, а не алхимиком…

– Этот огнестрел может спасти жизни очень многим благородным людям; нам надо, во что бы то ни стало, сделать его, – сказала Лексия, смотря мне прямо в глаза.

– Сделаем, – сказал я и почувствовал огромное желание добиться этого любой ценой; и ещё, я ощутил твёрдую уверенность в своих силах, благодаря поддержке моих… уже боевых товарищей…

Оставалось только одно, и самое главное – найти настоящего алхимика на германской земле; знающего состав хорошего пороха, а не какого-нибудь шарлатана…

– Молодец, Альбер! Выручил всех нас, если не спас от смерти… – сказал Мариус.

– Выручил огнестрел, – сказал я, заливая обезболивающим и обеззараживающим спреем рваную рану на плече Кристофера (шип палицы сорвал кожу с мясом на его плече, не повредив кость).

– Еле сумел увернуться, – сказал Кристофер, как бы извиняясь за эту процедуру на глазах у всех.

– Тот мерзавец напал на Кристофера сзади, когда наш шевалье правил лошадью, – сказала Беатрис. – А потом Кристофер проткнул ему глотку…

– Благодаря предвиденью Беатрис, мы были готовы к бою и избежали более серьёзных потерь… – сказал я.

Никто не оспорил это мнение…

Беатрис с благодарностью взглянула на меня…

– У меня осталось всего пять зарядов для ракетницы, хватит ещё на один раз отразить такое нападение; правда, есть ещё петарды… – сказал я после небольшой паузы.

– Я бывал в этих местах по молодости… Дальше такого густого леса и разбойников, я думаю, уже не будет… – сказал Лемюэль.

– Я, как командир отряда, выражаю Альберу де Монту благодарность за решительность и смекалку в бою; из королевской казны он получит ещё одно месячное жалованье дополнительно, как только мы вернёмся в Париж, – сказал Гастон.

Одна лишь мысль, казалась, была мне приятной, после этой кровавой бойни: я никого не убил…

Мы тронулись в путь, и через два часа, когда уже начало темнеть, доехали до границы со Священной Римской империей…

Я довольно неплохо знал историю Германии пятнадцатого века. Только вот в чём вопрос? Всё ли так на самом деле в реальности, как в текстах, на картах и рисунках, что я читал и видел в книгах и интернете…

Здесь был шлагбаум на дороге, но он был открыт. Несколько каменных и деревянных построек с крышами несколько иного вида, чем во Франции, располагались по обе стороны дороги. Не менее пяти солдат, в особой форме, находились в пограничной будке у шлагбаума.

Беатрис выскочила из кареты, держа в руке сопроводительное письмо с печатью короля Франции, и направилась к шлагбауму.

Ей навстречу вышел высокий и крепкий офицер пограничник. Он сразу же галантно поклонился Беатрис, не в пример люксембуржцам. Я подошёл следом, в качестве переводчика… Но, офицер пограничник слушал Беатрис внимательно, и с улыбкой; он хорошо понимал французский язык…

Офицер показался мне человеком толковым и общительным, и я спросил его по-немецки, достаточно громко, чтобы слышали и солдаты пограничники, не знает ли он известного алхимика, того самого, кто занимается взрывными веществами, по имени Иохим.

Офицер взглянул на меня с интересом и задумался.

– Есть такой в наших землях, – выкрикнул один из солдат весело и бодро. Может быть, он и был когда-то Иохимом, только сейчас его зовут Гензель… Он недавно взорвал половину скалы, рядом с которой живёт; только чудо спасло его жилище, и его самого от погребения заживо…

Солдаты дружно рассмеялись.

– А где он живёт? Не в Майнце ли, случайно? – спросил я, чувствуя удачу…

– Нет, господин, из Майнца его прогнали горожане, опасаясь за сохранность своих домов; сейчас он живёт недалеко отсюда – полдня пути верхом… – ответил весельчак.

И снова послышался дружный смех.

– Я дам вам два золотых французских ливра, если проводите нас к жилищу этого человека; и господину офицеру столько же, если он позволит это сделать…

Офицер улыбнулся и спросил:

– Вы все здоровы, больных нет?

– Всё здоровы, чумных нет, – ответил я.

– Покажите монеты, давно не видел французского золота…

Солдаты продолжали улыбаться.

Я достал золотой ливр.

Офицер подбросил его на ладони, попробовал мягкость металла на зуб, и остался доволен.

- Хорошо, я дам вам провожатого. Эй, Густав, – обратился офицер к весельчаку, – отправишься с этими гвардейцами французского короля к тому самому чудаку; возьми любого коня, твой язык сегодня стал поистине золотым… Надо помочь нашим добрым соседям, хотя бы в память и честь нашей Изабеллы Баварской, так долго бывшей королевой Франции… – сказал немецкий офицер, восхищаясь красотой Беатрис…

Галантный офицер посоветовал нам сейчас заехать на постоялый двор, где можно было хорошенько отдохнуть, и даже поменять, а то и прикупить лошадей; а завтра, уже с утра, отправляться по своим делам…

Лексия заплатила за пересечение границы нашим отрядом весьма умеренную плату, а я отдал любезному офицеру два полновесных французских золотых ливра с изображением короля на коне…

Отлично выспавшись на постоялом дворе, с прекрасной обслугой за золотые монеты, мы несколько припоздали с выездом к господину Гензелю; то, что он настоящий алхимик, было уже ясно…

Хозяин постоялого двора очень увлёкся нашей Беатрис, и вытащил из своих закромов все свои деликатесы: восточные сладости, изюм, орехи, вяленую рыбу…

– Для такой очаровательной девушки есть очень смирная и красивая лошадка, – сказал он, а я перевёл его слова.

– О! Это здорово! – воскликнула Беатрис. – А я, как раз, захватила с собой костюм для верховой езды. Я так и знала, что он пригодится. Пусть покажет лошадь.

Полный и добродушный немец привёл небольшую лошадку совершенно белого цвета. Она была очень грациозна и красива. Беатрис тут же купила её, и, через пять минут, уже в костюме амазонки, умело управлялась со своей замечательной лошадкой.

Наши лошади хорошо отдохнули и вдоволь наелись овса и крупной немецкой репы. Пристяжная лошадь, что была с нами, сбежала с поля боя, как только перерезали верёвку (тогда – то и получил касательный удар палицей Кристофер, когда делал это…) Я тоже купил себе коня, выносливого в пути и спокойного нрава по жизни (по словам хозяина постоялого двора), и стал называть его – Пилигрим…

Солдат Густав, получив свои золотые, был очень доволен, и не перестовал восхищаться бравыми французскими гвардейцами и очаровательными француженками…

Наконец, мы выехали с постоялого двора в полдень, неспеша, и в приподнятом настроении. Беатрис гарцевала на своей красивой белой лошадке, и великолепно смотрелась на ней в длинном платье из голубого шёлка…

Она попросила меня ехать рядом с ней, и, не умолкая, расспрашивала о великой науке алхимии…

Я, с важным видом знатока, рассказывал всё, что мне было известно о понятиях этой науки и её достижениях… Так как мне мало чего было известно толком на эту тему, то рассказ мой получался очень живописным и увлекательным…

Дорога плавно шла на подъём, и ехали мы не спеша, наслаждаясь чудесными видами местной природы. Стали попадаться, так называемые альпийские луга с великолепной травой и цветами. Наши кони тянулись к ним всей душой и телом… и мы им не препятствовали. Здесь же встречались и пастухи, предлагавшие купить у них козье молоко… Наши шевалье нарвали огромный букет очень душистых полевых цветов, и завалили ими карету Беатрис…