– А какой знак появился на могильной плите когда вы стали членом Ордена Посвящённых? – спросил я Беатрис на следующий день, после разговора с Барнабасом, встретив её во дворе замка.

– На могильной плите появилась хорошо различимая первая буква моего имени… – задумчиво ответила юная графиня.

– Это удивительно… – сказал я и задал ещё один вопрос графине:- Можно ли мне, ваша светлость, посетить парижский университет в ближайшее время?

Беатрис взглянула на меня с нескрываемым любопытством и удивлением.

– А зачем это вам, шевалье Альбер?

– Я хотел бы познакомиться с молодыми и талантливыми людьми, жаждущими новых знаний, с пытливым и глубоким умом, для развития артиллерийского дела во Франции…

– Хорошо, это очень интересно, я поговорю о вашей просьбе, шевалье, – ответила Беатрис и спросила в свою очередь:

– А когда будет готов мой пистолет?

– Завтра, ваша светлость.

– А мой эликсир?

– На днях, удивительный шевалье, – одарила меня комплиментом прелестная Беатрис…

Я не переставал думать о последних удивительных и грандиозных событиях в своей жизни. Я неплохо знал историю Франции и, как нормальный молодой человек, особенно интересовался эпохой рыцарства, в частности, самым знаменитым, таинственным и легендарным орденом тамплиеров. Духовно-рыцарским орденом, основанным на Святой земле в 1119 году небольшой группой рыцарей во главе с Гуго де Пейном после Первого крестового похода.

Хорошо известно, что рыцари этого ордена, будучи на Святой земле (а это были одни из лучших и передовых европейских мужей своего времени), искала встречи, и вступали в контакт со знаменитыми учёными и алхимиками обширного Востока. Есть даже утверждение, что и с самими волхвами – предсказателями… А эти мудрецы получили свои знания из древнего Египта; а в этой стране замечены оставленные следы высокоразвитой неземной цивилизации… Орден тамплиеров был разгромлен алчным королём из-за их непомерного богатства, полученного не только из-за охранных услуг для паломников, но и путём алхимическим – превращением обычных металлов в драгоценные… Этим объясняется огромное количество серебряных монет в то время, когда открытых серебряных рудников ещё не было…

Я полагал, что господин великий алхимик Николя Фламель каким-то образом приобщился к познаниям тамплиеров, научился превращать неблагородные металлы в благородные, и сделал эликсир вечной молодости…

Беатрис явилась ко мне через день, прямо в комнату, ранним вечером, чему я был несколько удивлён; но, по её торжественной и несколько таинственной физиономии, я догадался о такой её решительности…

– Я принесла эликсир молодости Николя Фламеля, – сказала юная графиня и поставила на стол нечто в чёрном бархатном мешочке. Это нечто не было лёгким, судя по раздавшемуся звуку.

– Можно взглянуть? – спросил я.

– Доставайте, шевалье, эликсир сделан для вас.

Я развязал серебристый шнурок и вытащил из тёмного мешочка стеклянную пирамиду точной геометрической пропорции и весом не менее килограмма. Верхушка одного из четырёх углов пирамиды была более тёмной, чем остальные.

– Это крышка, – сказала Беатрис, уловив мой взгляд. Стекло пирамиды было толстое голубоватое и мутное. Цвет жидкости в этом сосуде нельзя было разглядеть.

– Начнёте принимать эликсир в первый день новой Луны, в шесть часов вечера. Первые три лунных месяца по одной капле. Эликсир лучше капать в рюмку с водой. Затем три года по две капли… Следующие тридцать лет по три капли… На это время и рассчитан этот сосуд…

– А у вас есть лунный календарь, ваша светлость? – задал я вполне резонный вопрос.

– Да, я принесла и его, – ответила Беатрис и вытащила из длинного рукава своего шёлкового платья узкую трубку небольшого пергамента. Я развернул свиток. Первый день новой Луны начинался через три дня…

– Уже не помню, говорила вам, или нет, но постарайтесь мясо заменить на рыбу… и не переедайте… – сказала Беатрис.

– А как насчёт моей просьбе по университету? – спросил я.

– Обещали её удовлетворить в скором времени, – ответила Беатрис и удалилась.

Французский университет в Париже уже заслужил, как рассказывала мне Беатрис, высокую репутацию в странах Европы. Здесь учились молодые люди из разных стран, но большинство студентов были, конечно же, французами. Центром университета являлось здание Сорбонны в Латинском квартале на левом берегу Сены. Я не раз видел это великолепное сооружение и мне очень хотелось зайти в него и послушать там какую-нибудь лекцию…

Но сейчас, по ходу событий, эту самую лекцию должен был прочитать я…

Лекцию по баллистике. Я напрягал свою память уже третий день и кое-что мне удалось вспомнить и записать на большом листе пергамента, что дала мне Беатрис.

– Знаешь ли ты, Барнабас, науку о полёте ядра или пули? – спросил я старого оружейника, когда тот шлифовал стволы наших новых пистолетов.

Барнабас с удивлением и вниманием посмотрел на меня.

– Судя по твоему взгляду, и понятия не имеешь. Поэтому наш главный оружейник обязательно пойдёт со мной в Парижский университет и послушает лекцию. Твои знания по ковке и плавке различных металлов могут понадобиться при общении со студентами.

– Боже меня упаси от этих школяров, – искренне ответил Барнабас.

– Отчего так?

– Да на них управы нет никакой. Сам парижский прево их побаиватся и во всём потакает… Сам знаешь, как ведёт себя молодёжь из известных и богатых родов…

– Я найду, дружище, чем их заинтересовать и увлечь; к тому же, появятся хорошие клиенты на твои шпаги и наши пистолеты, – сказал я и похлопал оружейника по широкой спине.

– В ваших словах есть толк, господин Альбер, Слава Господу, что он позволил вам остаться в этом мире…

– Ты приведи свою наружность в божеский вид, а то похож на трубочиста, приготовь чистую рубаху и штаны…

– У меня и камзол есть новенький, – перебил меня Барнабас.

– Вот и отлично. Послезавтра и отправимся в университет. Нас там будут ждать в положенное время. Соберутся студенты, интересующиеся огнестрельным оружием. Я буду им рассказывать о наших успехах и задачах. А ты, как знаток оружейного дела, будешь высказывать свои знания о железном деле.

– Понял вас, господин Альбер, буду приводить себя в порядок, в божеский вид, как вы сказали…

– Нам нужен был большой плавильный цех, мощная печь, механизм подачи воздуха, хороший уголь для создания нужной температуры, и подходящая железная руда для получения крепкого железа, или стали, – говорил я старому оружейнику. Барнабас соглашался, довольно потирая свои огромные тёмные ладони.

Я начинал хорошо понимать, что перстень тамплиеров на моей руке придаёт моей личности повышенную значимость в глазах окружающих, что уже не раз подтверждалось в жизни… Перстень был крупный и хорошо заметный. Большая часть его поверхности была отлита в виде кирпичиков или каменных блоков. Это напоминало кладку стен храма Соломона. Вверху был изображён широкий крест с надписями: "sigillum militum templi xpisti" (печать воинства храма Христова) и «In hoc signo vinces!» (под этим знаменем победишь!).

Только когда я поставил пузатый графин из тонкого стекла между моими глазами и серебряным перстнем тамплиеров, я смог прочитать латинские слова написанные готическим филигранным шрифтом на внутренней поверхности перстня: NON NOBIS DOMINE NON NOBIS SED NOMINE TUO DA GLORIAM…что означало "НЕ НАМ, ГОСПОДИ, НЕ НАМ, НО ИМЕНИ ТВОЕМУ ДАЙ СЛАВУ"…

У меня снова появился вопрос без ответа: как можно было сделать такую чёткую, реально алмазную гравировку без соответствующего оборудования более четырёх сотен лет тому назад?…