Конрад оглядел нас взглядом победителя и сказал:

– Теперь осталось самое главное – вернуть наш главный ингредиент для трансмутации неблагородных металлов в золото и серебро.

– Как вернуть? И что это за ингредиент? – спросил Даймонд.

– Вернуть при помощи нового оружия, а ингредиент – тот самый, вожделенный многими, – философский камень…

Но для этого нам понадобится лёгкий и быстрый бриг, лучше всего сделанный англичанами, – сказал брат Конрад.

– Есть такой бриг, английский, мы его захватили не так давно. И находится он на приколе в городке Кайен, в том самом, что мы штурмовали с пушками нашего Альбера… Этот бриг мы вытащили на берег и закрыли деревянными щитами со стороны моря. Ему требуется дать ремонт правого борта и кормы. Наши пушки стреляли точно. А для ремонта у властей крепости нет подходящего леса, да и денег, – сказал Лемюэль.

– Если мы его починим, брат Конрад, то потребуется ещё разрешительное письмо от самого коннетабля Франции господина Артура де Ришмона, – сказал Мариус.

– Будет такое письмо, – уверенно сказал Конрад.

– А для литья четырёх тяжёлых пушек потребуется много меди, – сказал я. – Лёгкие пушки у нас свои собственные, – сказал я.

– Будет достаточное количество и меди и олова… Скоро привезут. Мы можем отлить пушки и из чистого золота, но бронзовые лучше подходят для стрельбы… – сказал брат Конрад, и все засмеялись…

Никто из нас не спросил доблестного рыцаря, куда мы отправимся на лёгком английском бриге, но подобные вопросы не задают солдаты, получающие ежемесячное жалованье, превосходящее королевское вдвое…

Прошло несколько дней, но медь ещё не привезли. В самом Париже, как я предположил, мы уже выгребли все её запасы… Сам Конрад перебрался в алхимическую лабораторию и поддерживал постоянный огонь в атаноре…

Он чрезвычайно заинтересовался моими ручными метательными ядрами, что мы наделали с Барнабасом, но толком ещё не испытали…

Мы выехали на окраину Парижа с Конрадом и Кристофером, и я показал на что они способны…

Разрывное ядро, после моего броска за тридцать метров, разбросало в разные стороны несколько молодых деревьев и вырвало в земле воронку в полметра глубиной… Брат Конрад взял такое же ядро, поджёг его фитиль и метнул бронзовый шар метров на пятьдесят, чем очень удивил меня и Кристофера своей физической силой…

Это метательное оружие очень понравилось Конраду, и мы решили сделать его значительный запас. А по возвращению в казармы, мы решили устроить тренировки по метанию ядер для всех солдат уже моего отряда, получившего свой девиз и название "Честь и Доблесть"…

Ядра метали, конечно же, не поджигая фитили… Самыми метким оказались брат Конрад и Даймонд…

В этот вечер я заварил чай и первый раз открыл книгу в медной обложке. У меня возникло стойкое желание приступить к изучению великой науки – алхимии.

Книга была очень толстая по причине переводных страниц Рядом с подлинными страницами с египетскими иероглифами, были переплетены и страницы на старофранцузском языке.

Но мне не суждено было начать чтение…

В дверь моей комнаты вдруг громко и настойчиво постучали чем-то железным…

Я очень удивился и даже насторожился, поглядывая на часы, что показывали четверть первого ночи, и на эфес своей шпаги, что висела рядом, на стене.

– Войдите, там открыто, – громко сказал я.

Дверь вышибли ногой, и передо мной возникла Беатрис…

Ноздри её хищно раздувались, а глаза сверкали в полумраке огнём нечеловеческой злобы. Её красивое лицо сделалось страшным…

Ни слова ни говоря она толкнула меня с такой силой, что я отлетел к кровати и упал на неё спиной. Беатрис подошла ко мне, а правой руке она держала пистолет.

– Ты долго скрывал от меня свою дьявольскую личину, Альбер де Монт, но просветление коснулось меня, и я распознала, кто ты есть на самом деле, и для чего ты здесь появился… Но я не дам тебе совершить то, что ты задумал сделать со мной, – прошипела Беатрис и навела ствол пистолета в центр моего лба…

Холодный пот в один миг покрыл мою спину, но я успел ударить снизу коленом ноги по её руке с пистолетом…

Раздался оглушительный выстрел, и пуля снесла кусок штукатурки с потолка. Пистолет вылетел из руки Беатрис и громко упал на пол…

Беатрис пронзительно завизжала и вцепилась, как большая дикая кошка, мне прямо в горло. Я пытался скинуть её с себя; но она была так цепка и сильна, что мне это не удалось; и я почувствовал, как тёплая кровь потекла по моей шее…

Мы отчаянно боролись, и очень скоро я услышал топот множества сапог, спешащих в мою комнату…

Обезумевшую девушку буквально отцепили от меня. Беатрис издавала страшные пронзительные звуки, и её удалось связать не сразу, и с большим трудом…

Я сел на кровать и дышал с большим трудом. Шея, грудь и рубаха на мне были в крови. В моей комнате стояли Лексия, граф Дебюсси и его многочисленные слуги. Лицо графа было жалким. В его глазах блестели слёзы. Беатрис притихла, но её лицо смотрело на всех с ненавистью и злобой. На краюшках её рта появилась розоватая пена…

– Простите её, господин Альбер, с моей сестрой случилось большое несчастье, – сказала Лексия. – Мы это заметили ещё вчера, но не удержали её от визита к вам…

– Позовите брата Конрада, он знает что надо делать, – сказал я, но в этот момент и сам Конрад вошёл в комнату.

Мельком взглянув на связанную Беатрис, он сказал:

– Закладывайте карету, граф, мы поедем в храм Божий. Господь поможет и вернёт её нам… Мы все поедем и будем просить Господа, подымайте всех наших солдат.

Но поднимать никого уже не требовалось, все гвардейцы нашей казармы входили в мою комнату…

Через четверть часа большая карета графа и большая карета гвардейцев короля, на полном скаку, по ночному Парижу, мчались в восточную окраину города, в небольшую церковь, к знакомому священнику брата Конрада…

В эту же ночь, до самого рассвета, весь наш отряд молился и горячо просил Господа, повторяя за священником слова специальной молитвы, чтобы Он освободил несчастную девушку от злых чар…

Эту молитву мы читали несколько часов, и у многих, закалённых в боях воинов, из глаз текли слёзы…

Беатрис лежала рядом с нами в храме, на лавке, и дёргалась так, что страшно было это видеть…

Утром, когда цветные витражи храма наполнились солнцем, Беатрис перестала трястись и зарыдала, как насмерть перепуганная маленькая девочка…

На неё жалко было смотреть…

Священник велел покинуть храм всем, кроме брата Конрада и графа Дебюсси…

Как интересно, думал я, но Беатрис ворвалась ко мне и напала на меня именно в тот момент, когда я открыл книгу в медной обложке…

Это совпадение событий не удивило меня, но я его запомнил…

У меня ещё оставался чёрный чай Конрада и желание изучать алхимию не только не пропало, а наоборот, только усилилось…

Я залил сухие листочки кипятком и положил книгу перед собой на столе с надеждой, что никто мне больше не помешает полностью погрузиться в чтение, с присущим мне критическим взглядом на предметы и явления…

"Кто научился размышлять, тому трудно веровать", – как говорил настоящий граф Лев Николаевич Толстой, а не эти французики… "Самое прекрасное, что я могу себе вообразить – это Бог"- говаривал всё тот же Лев Николаевич…

Я рассматривал египетские иероглифы на первой странице книги, стараясь самостоятельно понять их смысл, не читая параллельный перевод на старофранцузском языке на второй странице; один из иероглифов изображал не что иное, как летающую тарелку… в этом не было сомнений. Подобное изображение привычно и узнаваемо для человека двадцать первого века. Я взглянул на текст, и первое слово, бросившееся мне в глаза, было "боги". Я громко рассмеялся… Подобное изображение НЛО встречается в массивах египетских иероглифов довольно часто, и все к этому привыкли в двадцать первом веке… Из этого следует только один вывод: все самые продвинутые знания нынешнее человечество получило от этих пришельцев, что бы там ни говорили… Мы, как были ничтожны пять тысяч лет тому назад, или две тысячи лет тому назад, или двести лет тому назад, так и остались…