Немногим более часа спустя в доме Лэннета появился посол Паро, невысокий худощавый мужчина в национальном костюме — ярко-красной широкой мантии вычурного покроя и свободных белоснежных шароварах, заправленных в высокие черные башмаки. Его сопровождали два полковника Изначальной Гвардии. Рядом с послом они выглядели необычайно рослыми, а их форма — облегающие туники и темно-синие брюки с черной оторочкой — казалась едва ли не аскетически простой. На фоне их внушительных фигур посланник буквально терялся, но это ощущение тут же исчезло, стоило ему заговорить. В его голосе и словах чувствовались властность и возмущение:

— Вы не оправдали наших надежд, капитан. Сначала мне сообщили о болезни принца Кейси, а по пути сюда я узнал о сгоревшей деревне, которую вы, судя по всему, покинули непосредственно перед тем, как занялся пожар. Мы потребуем от вас подобающих объяснений. А теперь будьте добры проводить меня к его высочеству.

Лэннет отдал честь и, бросив взгляд поверх плеча одного из полковников, увидел взвод гвардейцев, которые выгружались из транспортного электромобиля. Лэннета охватил гнев, однако он моментально понял, какая задача поставлена перед бойцами, и успокоился. Солдатам вменялось в обязанность не подпускать к дому сотрудников Информационного бюро. Теперь Кейси был огражден от назойливых расспросов; представители прессы отлично знают свое ремесло, и их вполне удовлетворят сведения из официальных источников Гвардии. Лэннет предпочел бы замять дело, но понимал, что публике нужно что-нибудь сказать, и безоговорочно одобрял основополагающий принцип средств массовой информации: говорить ровно столько правды, чтобы подтвердить наличные факты.

В первых рядах прибывших шествовала Матилиса, ослепительно-прекрасная и женственная. На ней был многослойный наряд, такой же, что носила Солнцедарительница, однако окрашенный в цвета, приличествующие подчиненным — голубой и желтый. Золотисто-медовые волосы девушки разметались на ветру; она являла собой воплощение юной животворящей весны и приковывала к себе трепетное внимание окружающих. Она улыбнулась Лэннету весело, дружески. Внезапно ее лицо изменилось до неузнаваемости. Какое-то мимолетное мгновение она смотрела прямо ему в душу, минуя его сознание, отвергая его укоренившиеся представления о самом себе. Лэннету хватило одного мгновения, чтобы понять, почему Кейси готов отдать жизнь за Матилису.

У Лэннета пересохло во рту. Он гадал, заметили ли окружающие этот пронизывающий взгляд жрицы, и не почудилось ли это ему самому.

— Вы хорошо себя чувствуете, капитан? — осведомился посол голосом, в котором смешивались тревога и раздражение.

Лэннет встрепенулся и выпалил:

— Мой дом тесен, посол. Но если вас не смущают его размеры, будьте моим гостем. И ваши сопровождающие, разумеется.

Легкое движение губ, похожее на улыбку, смягчило лицо посла.

— Солнцедарительница требует, чтобы к принцу допустили его советницу по религиозным вопросам. — Повернувшись к Матилисе, он жестом предложил ей войти. Переступая через порог, она вновь метнула на Лэннета взгляд. На ее безупречно изваянном лице выделялись густые брови и полные губы. Кожа девушки казалась нежной и мягкой, словно лепестки розы. Взор ее ярко-синих глаз мог показаться наивным, но в нем угадывалось нечто хищное.

Ошеломленный, Лэннет пытался собраться с мыслями. Он впервые видел женщину, в которой столь непостижимым образом сочетались бы внешняя беззащитность и предательское вероломство. Он со стыдом признался себе, что его влечет к Матилисе. Однако куда более сильным чувством, которое она ему внушала, был страх.

Его лучший друг боготворил эту женщину.

Впервые в жизни Лэннет усомнился в крепости своего духа.

Посол тем временем продолжал:

— …следственная группа уже на пути к деревне. Вы не заметили чего-нибудь необычного?

Вернувшись мыслями к происходящему, Лэннет вспомнил скорчившиеся фигурки кейпов, обезображенный труп хозяина гостиницы.

— Ничего особенного, — отозвался он, протискиваясь мимо посла и полковников. На мгновение его руки коснулась ладонь Матилисы. Склонившись над бесчувственным Кейси, она с упреком спросила:

— Как же это получилось, капитан? Что с принцем?

— Какой-то вирус. Не желая распространять заразу, мы решили остановиться у меня.

— Пусть его осмотрит наш врач, — потребовал посол.

— Кажется, вы намерены действовать в обход официального представителя Люмина? — ледяным тоном осведомилась Матилиса.

Посол раздраженно взмахнул рукой, не отрывая взгляд от Кейси:

— Пригласите своего человека. Как бишь его?.. Бахальт?

— Не «его», а «ее». Доктор Нэн Бахальт — женщина.

— Это не имеет значения.

Матилиса залилась гневным румянцем, но оставила реплику посла без ответа. Отрывистым голосом она произнесла несколько слов в микрофон, пристегнутый ремешком к ее запястью. В комнате появилась жрица Люмина в белоснежной накидке с красной и золотистой отделкой. Следом за ней шагал паровианский представитель в такой же одежде.

В помещении воцарилась атмосфера холодной вежливости. Посол и Матилиса делали вид, что не замечают друг друга. Врачи кружили вокруг Кейси, словно две собаки, нацелившиеся на одну и ту же кость. Лэннет с удовольствием смотрел на жрицу Люмина. У нее была темная глянцевитая кожа, иссиня-черные волосы, на лице с правильными чертами выделялись сверкающие внимательные глаза. Ее облик поражал утонченным изяществом, но на нем лежала печать холодной отчужденности. Лэннет невольно сравнивал ее с морем под ночным звездным небом.

Она отвернулась от Кейси, застав Лэннета врасплох. У нее был именно такой голос, каким он его представлял: звучный, чуть хрипловатый.

— Вряд ли недуг принца связан с естественными причинами. Полагаю, его отравили.

Лэннет напрягся всем телом.

Паровианский врач мягким снисходительным тоном отверг предположение коллеги:

— На нашей планете с ее более суровыми условиями такое случается нередко, доктор. Мы — бедный народ, живем в тесном единении с природой. Подобные испытания выпали и на долю этих двух джентльменов в Заказнике. — С той же снисходительностью он посмотрел на Лэннета. — Я ведь предупреждал вас, молодые люди. К счастью, принц Кейси отличается крепким здоровьем. Покой и хорошее питание исцелят его; он может остаться здесь до тех пор, пока не поправится.

По настоянию посла охрана принца была поручена паровианским солдатам. Один из полковников Гвардии поманил к себе Лэннета.

— Вы считаете себя отважным воякой, но действовали, словно зеленый новобранец. Как вы могли не заметить пожар, охвативший целую деревню? Оглянувшись через плечо, вы непременно увидели бы огонь.

Лэннет захлопал глазами с видом совершенной невинности.

— Вы правы, полковник. Стрелки никогда не оглядываются. Они привыкли встречать врага лицом к лицу.

Полковник побагровел и прошептал:

— У вас куда больше врагов, чем вы думаете.

Лэннет с улыбкой смотрел вслед уходящим гвардейцам. К нему подошла доктор Бахальт.

— Отравление банжером грозит тяжелыми последствиями, в том числе — психическими расстройствами, — без лишних слов заявила она.

— Впервые слышу… Как вы назвали это вещество?

Бахальт остановила его жестом, полным сдержанного гнева.

— Терпеть не могу ложь и отговорки, — произнесла она, понизив голос. — Любой стоящий врач прекрасно знает этот перечный запах. Принц буквально пропитался им. В конце концов, он друг вам или нет?

— Кейси — мой друг, — ответил Лэннет, сделав ударение на последнем слове.

— Тогда будьте откровенны со мной — ради его же блага. Обратите внимание на судорожное подергивание его век, на скрюченные пальцы. Взгляните на кожу под ногтями. Она почти белая. Губы и мочки ушей того же цвета. Банжер весьма специфический яд. Его действие напоминает симптомы отравления некоторыми видами спор.

На мгновение профессионально-невозмутимое выражение ее лица сменилось отвращением. Однако Бахальт столь быстро взяла себя в руки, что Лэннет не обратил на это внимания.