Мгновение спустя катера Лэннета мягко причалили к тому же трапу. Прямо под ними в толще воды с головокружительной быстротой сновали огромные тени, оставляя за собой тускло светящиеся полосы и словно заходясь в грубом беззвучном хохоте.

Стрелок, дожидавшийся своей очереди высадиться на баржу, посмотрел поверх плеча Лэннета в сторону кормы. У него отвалилась челюсть. Он поднял руку, указывая на сверкающее, похожее на змею гибкое создание, плывшее прямиком к катеру. В нем было по меньшей мере пятнадцать метров длины.

— Чудовище! — хриплым голосом закричал Стрелок, пренебрегая осторожностью. — Оно гонится за нами!

Клузанаманн действовал решительно и быстро. Лэннет едва успел заметить его кулак, врезавшийся в солнечное сплетение кричавшего. Истеричный вопль прервался, завершившись свистящим выдохом.

— Это всего лишь водные муравьи, сынок, — неожиданно спокойным голосом произнес Клузанаманн. — А теперь дуй-ка вверх по трапу. Ты ведь не хочешь, чтобы они нас сцапали?

Судорожно хватая ртом воздух, Стрелок вскарабкался на баржу. Лэннет и Клузанаманн, стоя по обе стороны трапа, подгоняли остальных. Потом возникла заминка, в течение которой они, не произнося ни звука, любезно уступали друг другу право подняться последним. Наконец Клузанаманн взобрался по трапу, Лэннет — следом.

Как только нога Лэннета оторвалась от палубы катера, он услышал шорох, напоминавший шум дождя. В небе не было ни облачка, и Лэннет огляделся в поисках источника звука. И едва сдержал крик.

Из океана вздымался живой столб, состоявший из тысяч муравьев. Они преследовали добычу, о близости которой сигнализировали их органы, чувствительные к тепловому излучению. Многие падали обратно в воду. Те из них, что оказались в катере, представляли собой устрашающее зрелище. Неистовыми рывками перевернувшись на брюхо, они выставляли свои плавники наподобие ног и упрямо ползли вперед, ориентируясь по малейшим потокам энергии и химических соединений, излучаемых людьми. Остаточное тепло сидений и корпуса катеров сбивало их с толку. Они атаковали все, что попадалось им на пути, в том числе друг друга. Палуба катера превратилась в миниатюрное поле сражения.

Лэннет на секунду ошеломленно замер, борясь с омерзением. Этого оказалось достаточно, чтобы хищные твари обнаружили более крупный источник тепла. Они судорожно ринулись вверх, извиваясь, мечась в поисках добычи. Лэннет почувствовал, как в его ноги вцепились несколько муравьев. Содержимое желудка подступило к его горлу. Он торопливо пополз по трапу, твердя себе, что маленькие ядовитые создания, которые цепляются за его ноги, пытаясь проткнуть жалом башмаки, — лишь плод его воображения. Он упал на платформу и уже поднимался на корточки, когда Болдан прошептал:

— Не двигайтесь, капитан.

Тяжелый башмак врезался в правую ногу Лэннета, потом его грубо швырнули вперед. Он оглянулся и увидел Болдана, который сбоку подбирался к искалеченному, но все еще готовому к схватке муравью. Капрал в прыжке раздавил его. Послышался хруст сломанных пластинок панциря. Болдан сбросил мертвую тварь вниз. В месте его падения забурлила вода, сверкая вспышками люминесценции, — это муравьи пожирали своего погибшего собрата.

Приблизившись к людям Бендила, Стрелки обнаружили, что один из них действительно ранен. Лэннет спросил, насколько тяжелы повреждения, и ныряльщик ответил голосом, в котором угадывались боль и решимость:

— Обо мне уже позаботились, капитан. Я могу идти наравне с остальными. Не для того я прилетел сюда, чтобы свалиться от укуса забытой светом твари. Я не стану для вас обузой.

Своими словами десантник выразил беспокойство, терзавшее всех без исключения. В операции, исход которой зависел в основном от того, кто из противников окажется проворнее, наличие раненых грозило катастрофическими последствиями. Каждый понимал, что оставлять пострадавших в тылу ни в коем случае нельзя. Лэннет жестом велел Бендилу построить своих людей и отправляться в путь.

Улица, на которой стояло здание портовой администрации с ракетометами на крыше, начиналась примерно в квартале от гавани. Ныряльщики, словно демоны ночи, короткими перебежками обогнули склады. На улице группа разделилась и продолжала двигаться по противоположным тротуарам, применяя все ту же тактику. Лэннет и его люди шагали колонной, сохраняя дистанцию и стараясь держаться теней. Оказавшись у своей цели, они остановились, дожидаясь, пока ныряльщики разведают дорогу. Лэннет, возглавлявший колонну, внимательно осмотрел здание, не пропуская ни одного окна, ската крыши или дверного проема. Он не заметил ничего подозрительного и наконец перевел взгляд на ныряльщиков, которые стояли, прислонясь к стенам с оружием наготове, горбясь под тяжестью снаряжения. Лэннет физически ощущал одиночество, владевшее каждым из них. «Нет ничего хуже ожидания, — подумал он. — Вынужденное бездействие способствует излишней живости воображения».

На радиомодуле загорелся красный огонек, потом белый. Две длинные вспышки и одна короткая. Бендил давал понять, что путь свободен. Лэннет прикоснулся пальцем к голове Болдана, и тот передал сигнал дальше. Колонна беззвучно двинулась вперед. Лэннет подвел своих людей к стальной двери здания. Там их встретил Бендил. Он заговорил одними губами, почти касаясь уха капитана:

— Ракетометчики оживились. Они переговариваются друг с другом. Они услышали шум в воде, увидели огоньки. Думаю, для них это самое обычное дело, и все же нам следует соблюдать крайнюю осторожность. Мы готовы подниматься наверх.

— Я иду с вами. — Лэннет почувствовал, что Бендил хочет возразить, но прежде чем тот успел открыть рот, Клузанаманн произнес:

— Капитан, если вас подстрелят…

— Передайте лейтенанту Касиду приказ, — перебил его Лэннет. — До тех пор, пока ныряльщики не займут крышу, командование возлагается на него. — Он повернулся к Бендилу: — Действуйте по собственному усмотрению. Отныне я всего лишь сторонний наблюдатель.

На лице Бендила отразилось сомнение. Однако в том, как он кивнул, как помедлил, прежде чем приступить к выполнению задания, крылся определенный смысл. Без лишних слов и жестов он дал Лэннету понять, что вполне оценил его план.

Они шагнули внутрь здания.

Семеро ныряльщиков поднимались по лестнице, низко пригнувшись и выставив вперед оружие. Сквозь очки ночного видения они казались Лэннету зелеными призраками. Десантник, шедший впереди, молниеносным броском занимал очередную позицию, прикрывал приближавшихся товарищей и двигался к следующей точке наблюдения. Они осматривали каждый этаж, каждую комнату. Осмотр был поверхностным, но избавлял группу от неприятных сюрпризов, которые можно было ожидать от засевших в здании противников.

В душе Лэннета бурлило возбуждение, вызванное опасностью. Люди на крыше были начеку, они чувствовали угрозу столь же отчетливо, как десантники, охотившиеся за ними.

Застать их врасплох будет непросто.

Лэннета тревожило нечто большее, нежели ранения или увечья.

Он только что совершил вторую за сегодняшний вечер ошибку. Ему следовало оставаться с командной группой, откуда он мог бы отдать приказ об изменении планов, если бы вылазка завершилась неудачей. Вместо этого он лично принял участие во второстепенной фазе операции, поставив под удар успех всей миссии. Даже если все закончится благополучно, вышестоящее начальство воспримет его рапорт скорее как обвинительную улику, а не победный отчет.

Однако Лэннет не допускал иного образа действий. Стрелки на картах, сбор и анализ информации — вот что было сейчас главным.

Двигаясь в темноте, сближаясь с врагом, он как никогда остро ощущал биение жизни.

Он отчасти успокаивал себя тем, что эта операция должна стать краеугольным камнем победы. Захват здания практически гарантировал дальнейший успех. Поражение грозило обернуться кровавой мясорубкой.

В случае неудачи Лэннет предпочел бы смерть, ведь, пока он играет с десантниками в полуночных демонов, могут погибнуть люди, которые в иных обстоятельствах остались бы целы и невредимы. Лэннет сомневался, что сможет жить с этим сознанием.