— Я уже сказал…

— Прекратите! Отвечайте на мой вопрос. — Голос Нэн дрогнул. — Прошу вас. Представьте себе это хотя бы на мгновение. И расскажите мне, что вы видите.

— Вы серьезно?

— И даже очень.

Лэннет пожал плечами и закрыл глаза. Перед его мысленным взором появился Дерус, надменный, гневно жестикулирующий. Потом он увидел самого себя, скованного отчаянием, не способного выполнить приказ. Он еще раз прокрутил эту сцену в голове. В ней было что-то омерзительное. Его сознание вернулось к недавним событиям. Толпа, избивающая его солдата, камень, сваливший его самого с ног. Он вновь услышал голос толпы, увидел лица — их лица. Потом возникло другое лицо. Дерус. Лэннет вспомнил, как король Паро давал клятву на верность императору.

Он открыл глаза. Бахальт ждала, закусив безупречными зубами нижнюю губу. На ее висках блестела испарина.

— Я не убийца, — сказал Лэннет. — Думаю, им придется отдать меня под суд военного трибунала.

У Бахальт подогнулись колени. Потянувшись к Лэннету, она схватила его за запястья. Он поднял руки, обнял талию женщины, чтобы удержать ее, и выдавил смешок, пытаясь скрыть смущение.

— Вы принимаете все слишком близко к сердцу, — сказал он. — В чем дело? Что вас тревожит?

— Ничего. Я… — Нэн отпрянула и, повернувшись к Лэннету спиной, прислонилась к поручню.

Лэннет встал рядом, охваченный растущей тревогой. Осторожно прикоснувшись к плечу Бахальт, он спросил:

— Чем я могу вам помочь? Я не забыл, что именно вы спасли Кейси, настояв на том, что он отравлен банжером. — Он хотел добавить что-то еще, но, увидев отчаяние, написанное на лице Нэн, умолк, чувствуя себя не в своей тарелке.

Бахальт закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. Прежде чем заговорить, она судорожно сглотнула.

— После того, как вас ранили, вы двое суток провели в полной изоляции. К вам допускали только личных врачей Деруса. Вы провели без сознания целую неделю.

— И что же? — Лэннет надеялся, что Бахальт не спросит его о кошмарах и о том, где и когда он впервые осознал, сколько времени пробыл без чувств.

— Мне снились сны. Ужасные сны. Настоящие кошмары.

— Э-ээ… — Лэннет замялся, гадая, какой реакции она ждет от него.

Бахальт слабо, виновато улыбнулась.

— Здесь, несомненно, есть какая-то связь. Не знаю, какая именно. И, что еще хуже, я не в силах объяснить, что со мной произошло. — Ее улыбка увяла. Она повернулась к океану. Что-то в ее облике заставило Лэннета похолодеть. На всякий случай он чуть приблизился.

— Командор Этасалоу — мой кровный родственник, — сказала Нэн. — Мой дядя.

— Боюсь, он не относится к числу людей, которых я люблю и уважаю. Но вы говорили что-то о связях и о ночных кошмарах.

— По окончании медицинского колледжа я проходила практику на Гекторе.

Лэннет пытался скрыть внезапно вспыхнувший интерес.

— На Запретной Планете? Я думал, что всякий, кто туда попадает, остается там навсегда.

В глазах Нэн промелькнул страх, потом ее взор стал мертвенным. Вновь повернувшись к океану, она с нервным напряжением продолжала свой рассказ:

— Это устроил мой дядя. Более восьмидесяти процентов медиков, находящихся в его распоряжении, связаны кровным либо брачным родством. Мы — семья. Об этом не догадывается даже император. Я опозорила свою семью. Там, на Гекторе, у меня был нервный срыв. Так мне сказали. Я мало что помню. — Содрогнувшись всем телом, Бахальт посмотрела на Лэннета. — Вернее, я не помню почти ничего.

— Но это вполне логично, разве нет? Я не вижу ничего странного в том, что нервный срыв воздействовал на вашу память.

— Вы не понимаете. Если я забыла все, что происходило со мной на Гекторе, почему я не утратила знаний, приобретенных прежде? Воспоминания о Гекторе — мое жилье, друзья, начальники — теперь являются мне только в виде крохотных пугающих проблесков.

В каком-то темном уголке сознания Лэннета зашевелились неясные отталкивающие образы.

— Значит, вы совсем не помните Гектор? По слухам, это учебная база для специальных подразделений. Может быть, вы видели там слишком много крови — сломанные кости, покалеченные тела и тому подобное.

— Я врач. Видеть увечья неприятно, но они меня не пугают. — Она прикоснулась к пальцам Лэннета, до сих пор сжимавшим ее запястье. — Хотите знать, почему я так рассердилась, когда вы солгали мне о Кейси и банжере? Все дело в запахе. Он ошеломил меня. Я едва не упала в обморок.

Зловещие тени в мозгу Лэннета становились все более отчетливыми.

— Вы говорили мне, что когда-то занимались психотропными препаратами? Где это было? На Гекторе?

Нэн покачала головой. Ее темная кожа приобрела землистый нездоровый оттенок.

— Сама не знаю, почему я сказала это. Просто вырвалось. С этим у меня не связано никаких ассоциаций.

Они молча стояли, устремив невидящие глаза в сторону горизонта, над которым разгорался ошеломительный в своей красоте закат. Лэннет пытался сопоставить слова Бахальт со своими воспоминаниями о кейпах, о людях, напавших на императора, о диверсанте на борту «Аякса». Он хотел разговорить Бахальт, заставить ее довериться ему. Он хотел помочь ей.

Словно угадав его мысли, Нэн сказала:

— В своих снах, о которых я только что говорила, я видела людей без лиц. Их лица словно были обращены внутрь, понимаете? Их мучила страшная боль. Я хотела прикоснуться к ним, но стоило попытаться это сделать, мои руки словно погружались в огонь. Это было невыносимо. Я отступала. Потом из их черепов вылетали мозги и мчались ко мне. Я пыталась бежать, но мои ноги отказывались повиноваться.

Лэннет обнял ее и привлек к себе, бормоча обычные в таких случаях слова, успокаивая ее, предлагая подумать о чем-нибудь другом. Нэн отстранилась. У Лэннета возникло ощущение, будто бы она бежит не от него, а от самой себя. Нэн выпрямилась и продолжала:

— Помните человека на звездолете? Того, который хотел взорвать корабль? Мне показалось, что он мне знаком. Но нет, я его не знала… не знаю. Понимаете, почему я спрашивала вас о тех днях, которые вы провели в изоляции в госпитале? Зачем мне потребовалось узнать, не изменились ли ваши взгляды и воззрения?

Во рту Лэннета появился металлический привкус. Слова застряли в горле, словно пыль. Он буквально выплюнул их:

— Вы боитесь, что врачи на Гекторе… изменили ваше сознание? Так же, как мое — в паровианском госпитале?

По мертвенному лицу женщины заструились слезы. Она ответила таким же сбивчивым тоном:

— Я думала, что здорова, пока вы не заговорили о кейпах и пока не поняла, что Кейси отравлен банжером. Я испугалась, что вы тоже находитесь под действием яда, но мои опасения оказались напрасными. Потом нападение на Халиба… на борт «Аякса» пробрался злоумышленник. Стоит мне лишь подумать об этих людях, ко мне даже при свете дня возвращаются кошмары. Только теперь у одной из этих фигур появилось лицо. — Она искоса посмотрела на Лэннета, содрогаясь от ужаса.

Лэннет заранее знал ответ, но он должен был заставить Нэн произнести его вслух:

— Чье лицо?

Бахальт кивнула. Она уже видела, что Лэннет все понял:

— Ваше.

Из гавани навстречу флотилии вышло дряхлое каботажное судно с залатанными парусами и широким низким корпусом неопределенной окраски. Его борта могли послужить наглядной иллюстрацией всевозможных способов заделки пробоин и щелей. Даже на расстоянии было слышно, как суденышко поскрипывает и стонет на каждой волне, будто грешник, только что угодивший в ад. Лэннет подумал, что еще ни разу он не видел такого безобразного корабля. Однако столь же потрепанный ракетомет на носу придавал каботажнику грозный, зловещий вид.

Кейси, как старший по званию, взял на себя переговоры с экипажем похожего на лягушку судна, поднявшего сигнальный флажок «Лечь в дрейф». Каботажник быстро выдвинул трапы и прижался к клиперу с наветренной стороны, лишив его скорости и маневренности. Теперь два судна неторопливо дрейфовали бок о бок.