— Жук, ты спишь?

— Нет. — Я слышала, как он ворочается. — Устал как собака, а заснуть не могу. Мозги не отключаются, будто нюхнул чего.

— Мне страшно. Мне здесь не нравится.

Я почувствовала, как он протянул сзади руку, похлопал меня по плечу. Я выпростала из одеяла ладонь, переплела пальцы с его пальцами. Ладонь у него была в два раза больше моей — длинные фаланги, узловатые суставы. Он ласково погладил мне кожу большим пальцем, будто успокаивая без слов. Я, похоже, отрубилась, потому что следующее, что я помню — машину заливает серо-серебристый свет, окна запотели, а Жук забирается на водительское сиденье.

— Пора, Джем. Найдем тачку покруче и двинем дальше, пока никто не проснулся.

Он развернулся, и мы покатили обратно в сонные пригороды. Внезапно Жук ударил по тормозам, меня швырнуло вперед. Дорогу прямо перед нами перебегала лисица, здоровенная, зараза. Она скрылась за изгородью, и Жук осклабился:

— Рад, что не сбил подлюку. Он — как мы с тобой, Джем. Воришка вышел на дело с утра пораньше. Респект, мистер Лис.

Мы поехали дальше и скоро оказались на тихих пригородных улочках, заставленных машинами. Рань была жуткая, но у Жука сна не было ни в одном глазу, он так и зыркал по рядам машин, высматривая подходящую. Через некоторое время остановился и указал на другую сторону улицы, где стоял здоровенный пикап.

— Берем вот эту, Джем. Распихай шмотье по сумкам. Давай быстро и без шума.

Он прижал костлявый указательный палец к губам и подмигнул. Ему все это явно нравилось.

— Подожди, пойду осмотрюсь.

Жук вылез из машины и перебежал через улицу. Быстренько обошел пикап по кругу и вернулся.

— Подходит. Никаких секреток и блокираторов. Забирай вещи, одеяла и все остальное.

— Подожди секунду.

Я открыла бардачок и вытащила одно из писем, адресованных мистеру Маккалти. Поискала ручку, нашла огрызок карандаша. Написала на уголке, так мелко, как смогла: «Все кончится 25122023». Держи подарочек на прощанье, козел бессердечный.

— Ты чего там возишься? — прошипел Жук. — Надо сматывать, а то народ начнет просыпаться! Давай!

Я бросила письмо на пол, собрала пожитки и вылезла из машины. Жук уже возился у водительской двери новой тачки, ковырял какой-то фиговиной в замке. Тот щелкнул, Жук залез внутрь и открыл мне пассажирскую дверь. Я забросила вещи на заднее сиденье, быстренько села и, стараясь не шуметь, захлопнула дверь. Жук копался под рулевой колонкой; скоро двигатель заработал, и мы двинулись, плавно скользя по спящим улицам, без шума, без задержек.

Выбирались мы из Бэзингстока целую вечность. Просто кошмарный город: улицы там специально проложены так, чтобы вы застряли навеки. Мы минут двадцать мотались кругами, как идиоты, пока я наконец не углядела указателя на Эндовер — я видела его на карте, это был следующий городок к западу. Мы рванули туда, Жук облегченно вздохнул.

— Они бы лучше разбомбили этот чертов Бэзингсток, а Лондон не трогали, — высказался он.

Даже в половине седьмого вокруг было много машин.

— Включи радио, выясни, что там происходит, — предложил Жук.

Мне не хотелось этого знать; пусть внешний мир живет своей жизнью, а мы с Жуком будем сидеть в машине и двигаться дальше, но я все же включила радио и тыкала кнопки наугад, пока не нашла программу новостей.

— Количество жертв взрыва в Лондоне за ночь возросло до одиннадцати, еще двадцать шесть человек остаются в больницах, двое в критическом состоянии. Криминалисты обследуют место происшествия, разбирают завалы в поисках следов виновников, а также предметов, которые помогут установить личности погибших. Полиция снова обращается к двум молодым людям, которые, по свидетельствам очевидцев, убежали с места происшествия перед самым взрывом, с просьбой связаться с властями. Утром состоится пресс-конференция, на которой будут обнаровованы их фотороботы.

— Выключай, Джем. А про машину ничего, да? Может, они нас пока и не вычислили.

— Ты думаешь, они будут рассказывать все, что знают? Они быстро управятся. Карен наверняка уже подала заявление, что я пропала, еще у них есть фотороботы…

— Нам нужно найти укрытие, пожить где-нибудь в лесу. Где люди, там и опасность.

Сердце у меня упало. Да мы ни черта не умеем жить в лесу. Мы же выросли в Лондоне.

— Жук, а ты когда-нибудь бывал в лесу?

— Не-а, только чего в этом такого? Наберем побольше воды и жрачки, да еще одеял, найдем, где укрыться. Поживем как партизаны, ага?

Я рассмеялась:

— Я не умею партизанить.

— Да это просто, балда, живешь себе на подножном корме. Охотишься, питаешься ягодами. Что, не справимся?

— Да мы завтра же загремим в больницу, если будем жрать в лесу что попало. Отравимся. Или замерзнем насмерть.

Я мрачно посмотрела в окно на незнакомый пейзаж, поля и изгороди. Приветливо, ну просто как на Марсе: ни магазинов, ни домов, ни людей, никакой жизни. Да, Лондон, конечно, дыра, но там все-таки есть какая-никакая цивилизация, а не эта бесконечная, мокрая, тускло-зеленая пустошь.

— Может, останемся в машине? Поставим ее где-нибудь в тихом месте.

— Может, ты и права. Слушай, давай проедем еще с полчасика, а потом постоим на обочине, пока не стемнеет. В темноте нас вряд ли засекут.

Мы покатили дальше мимо бесконечных унылых холмов. То тут, то там мелькали фермы. Иногда возникали кучки домов и магазинчик-другой. У них были названия, но обозвать их населенными пунктами язык не поворачивался. Совершенно безликие. Попадались дома с соломенными крышами, будто ты в каком гребаном средневековье.

Я вспомнила сказку про трех поросят, которую мне когда-то читала мама. Придурочный третий поросенок построил себе дом из соломы, пришел злой серый волк, дунул на него — и нету. Волка, как вы помните, потом сварили в котле, а поросята остались жить-поживать в кирпичном домище. Не знаю, зачем малышам вешают на уши такую лапшу. Не нужно особого ума, чтобы понять: в реальной жизни побеждает всегда серый волк. У поросят вроде нас с Жуком шансов ноль.

— Ты о чем думаешь?

Я вздрогнула. Нет, я не спала, просто так ушла в свои мысли, что обо всем забыла.

— О поросятах.

— Ты их видела? — Он резко крутанул головой, отчего машину повело вправо.

— Нет. Смотри, куда едешь. Угробишь нас, чего доброго. Да и вообще, я думала не про настоящих поросят, а тех, что в книжке… ладно, проехали.

Показался указатель — на нем был нарисован стол для пикника. Мы свернули и обнаружили большую площадку, с дороги ее было не видно. На площадке стоял грузовик, мы пристроились за ним, поели печенья, глотнули коки. Вдоль грузовика прошел какой-то мужик. Остановился, закурил, проверил, хорошо ли затянута веревка на заду машины. Я заметила: он все время смотрит на нас. Делает вид, что не смотрит, но ведь всегда видно, когда человек вроде как смотрит на одну вещь, а на деле уголком глаза разглядывает другую. Я инстинктивно вжалась в сиденье — он вернулся в кабину, залез на водительское место.

— Видел его?

Жук выковыривал из зубов крошки печенья.

— Кого, водилу?

— Да, ты видишь его в кабине?

— Ну, вижу, в его боковом зеркале. А чего?

— Что он делает?

— Курит и разговаривает по такой маленькой рации.

По коже у меня поползли мурашки.

— Он нас вычислил, Жучила. Звонит в полицию.

— Да ладно тебе. Дальнобойщики вечно треплются друг с другом по рации.

— А если вычислил? Что нам делать?

— Бросать тачку и добывать другую. В любом случае давай сматывать.

Он завел двигатель и, плавно переключая передачи, понесся, набирая скорость, обратно к шоссе. За рулем он чувствовал себя все увереннее.

Я оглянулась. Вдалеке трясся грузовик. Он явно нас преследовал.

Как поглядеть, грузовики были повсюду: один впереди, отделенный парой других машин, примерно раз в минуту какой-нибудь грузовик попадался навстречу. Если этот придурок нас вычислил и оповестил своих дружков, наше дело труба. За нами будут следить на каждом шагу. К нам приближался очередной грузовик, я взглянула в кабину: водитель на миг встретился со мной глазами и тут же их отвел. На голове у него была телефонная гарнитура, он в нее что-то вещал.