Ева-Мария покраснела и топнула ножкой.

− Как Вы смеете приравнивать нас к обычным женщинам! Мы королева! Наша жизнь бесценна!

− Вот именно, Вас оградили от бедности и труда, а Вы устраиваете дурацкие истерики по поводу свадьбы, о которой многие даже не смеют мечтать, − прошипел советник.

− Мы не хотим замуж! Мы не любим Лорита!

− Запомните раз и навсегда: монархи, имея все привилегии, не имеют права жениться просто по любви и должны положить на алтарь отечества претензии на личное счастье, − он приблизился и схватил её за руку. − Вы потеряли свой перстень, мадонна?

− Ой! Наверное, он соскользнул с руки во время вчерашней прогулки, а фрейлины забыли вернуть. Вы же знаете, какие они глупые!

− Перстень весь день был у Вас на пальце, Вы никогда не снимаете его, − холодно отчеканил советник.

− Откуда Вам знать! − девушка смутилась. − Вы не верите нам, лорд Фин?

− Поверю… на этот раз, − лицо канцлера дёрнулось и застыло в усмешке. − Предпочитаю думать, что Вы нарочно освободили место для обручального кольца. Спокойной ночи, мадонна.

Он погладил её пальцы и вышел из комнаты.

Кошмары не оставляли принцессу всю ночь, и к утру Ева-Мария перестала понимать, где сон и где явь. Её лихорадило не на шутку − пришлось вызвать доктора. Чопорный лорд Людвиг прописал постельный режим и холодные компрессы. После его ухода королева уснула, опять начала бредить, и по дворцу поползли тихие, но скандальные слухи. Опасаясь, как бы они не достигли ушей пиранийского посла, лорд Фин приказал никого не пускать в покои Её Величества (за исключением врача, распорядительницы и нескольких служанок), и Ева-Мария больше недели провела в заточении.

Когда после длительного беспамятства девушка наконец очнулась, комната была полна холодного солнечного света. Лорд Фин сидел в кресле возле кровати и, придерживая правой рукой пенсне, внимательно просматривал содержимое толстой папки. Уловив лёгкое движение на кровати, он тотчас поднял глаза.

− Как Ваше самочувствие, мадонна?

− Вполне удовлетворительно, − девушка выглядела удивлённой. − А что случилось? Мы не помним, чтоб назначали Вам аудиенцию, лорд Фин!

− Вы были больны, и я всё ждал, когда же Вы придёте в себя, чтоб назначить дату.

− Какую дату?

− День обручения.

− Обручения?! − королева села, и в её голове пронёсся вихрь воспоминаний. − Какое сегодня число?

− Пятнадцатое ноября.

− Уж не хотите ли Вы сказать… − Ева-Мария не закончила фразы и соскользнула с кровати с намерением подбежать к окну, но непослушные ноги подогнулись, и она рухнула на ковёр. Советник вскочил с кресла и помог ей подняться.

− Осторожней, Ваше Величество, − бормотал он, подводя её обратно к кровати. − Вы ещё очень слабы.

− Трудно поверить, что прошло так много времени, − Ева-Мария растерянно озиралась, силясь вспомнить обстоятельства их последней встречи, но в её голове царила полная сумятица.

− Вы правы, за это время произошли существенные перемены, − канцлер-страж не спеша вернулся в кресло и позвонил в колокольчик. Отдав служанкам несколько распоряжений, он снова взял в руки папку и нацепил на нос пенсне. − Я реформировал Совет: основные решения теперь будут приниматься Малым Королевским Собранием, куда входят я, прокурор, несколько министров, мой заместитель по делам канцелярии и начальник инспекционной королевской службы. Фельдмаршал лорд Алголь подал в отставку, командующим назначен лорд Катард. Мы утрясли все формальности со свадьбой и вместе с пиранийской стороной произвели осмотр приданого. По случаю предстоящих торжеств была объявлена амнистия для заключённых и сделаны щедрые благотворительные пожертвования.

− А как же Гебетский контракт? − сорвалось с губ Евы-Марии.

− Вы забыли? − советник поглядел на королеву поверх стёкол. − С этим давно покончено. Мы не получали больше писем из Гебета.

− И как Вы это объясните? − с замиранием сердца спросила она, непонятно отчего краснея.

− Глупый вопрос. Полагаю, императора всё устраивает; во всяком случае, претензий не поступало. Как я и говорил, про Контракт можно забыть. Что касается Вашего жениха, я взял на себя смелость ответить на его чувствительные письма, где он выражает беспокойство по поводу Вашего здоровья, чтобы не давать пиранийским министрам лишнего повода для ворчанья.

− Очень мило, господин Фин, − холодным тоном ответила демуазель. − Похоже, у Вас вошло в привычку вести королевскую корреспонденцию!

− Не захламлять же королевский стол − поверьте, в этих письмах не было ничего полезного.

− Да, но Вы отвечали мессиру Лориту от нашего имени! − с возмущением сказала Ева-Мария.

− А должен был от своего? − парировал советник.

− Вы вообще не должны рыться в наших бумагах!

− Я уже сказал, на то имелись свои причины, − Фин начал раздражаться, − и я буду поступать так, как считаю нужным.

− Почему наше мнение совершенно не принимается в расчёт? − сердито воскликнула Ева-Мария. − Мы хотим сейчас же написать письмо королю Мроака!

− Я не ослышался? − вытянул шею советник. − Письмо? Хазару?

− Должны же мы узнать, что он думает об устроенном Вами браке! − мстительным тоном ответила королева.

− Что за глупости! − хищно оскалился Фин. − Единственное, что требуется от короля Хазара − чтобы он наконец подписал мирный договор. Вот о чём следует думать в первую очередь. Несмотря на Ваше недовольство, этот брак − хороший политический ход. К тому же нет ничего незыблемого, всегда существует способ освободиться от брачных обязательств. И хватит об этом − сейчас принесут завтрак.

Советник распрямился, пригладил шевелюру и твёрдым шагом вышел в коридор. Ева-Мария тяжело вздохнула и откинулась на подушки: у неё не было ни сил, ни мужества, чтоб спорить с этим ужасным человеком.

Наступил день помолвки.

С утра в спальню королевы доносился весёлый звон колоколов и завывания флейт с улицы. Еве-Марии не суждено было выспаться − едва за окном рассвело, её подняли с постели и повели купать в ваннах. Во дворце царила ужасная суета: все бегали и спотыкались, гофмейстерина наставляла фрейлин, пока их пудрили и завивали, церемониймейстера отпаивали валерьянкой, леди Мари руководила подготовкой праздничного банкета, танцмейстер порхал по зале, репетируя балеты, а сэры, пэры и дворяне всех мастей путались под ногами и только добавляли неразберихи.

Ева-Мария выглядела вялой и бледной, точно всё ещё пребывала в объятиях Морфея. Одевание заняло свыше четырёх часов, причём в процессе были задействованы восемнадцать служанок. Лорд Фин пару раз присылал камердинера с приказом поторапливаться, но королевский парикмахер совершенно забыл о времени, когда сооружал на голове Её Величества непревзойдённую причёску под названием "Корабль, плывущий в блеске звёзд навстречу завтрашнему дню". Следует отметить, что специально для этой причёски было заказано полтысячи шпилек с бриллиантами и 172 сапфировых заколки; драгоценные камни мерцали в высоко уложенных русых волосах, увенчанных короной, вызывая лютую зависть придворных дам.

Королева поднялась со стула, и все почтительно расступились. Она стояла между трёх зеркал, не видя своего отражения и не осознавая, как она прекрасна. Никогда ещё на ней не было столь великолепного облачения: тяжёлое пышное одеяние в испанском стиле состояло из двух бархатных платьев − нижнего белого, расшитого золотом и жемчугом, и верхнего на корсете, с рассечённой юбкой, жёсткой от нашитых на неё зелёно-голубых узоров, золотых подвесок, бахромы и драгоценных камней. Рукава верхнего платья были короче нижних и отделаны широкими, ниспадавшими до колен полосками меха. Круглый испанский воротник горгера охватывал шейку девушки до самого подбородка, придавая ей высокомерный вид и не давая голове понуро опуститься. Богатство одежды дополнялось обилием драгоценностей.

Её Величеству подали усыпанный бриллиантами веер и батистовый платок с тончайшими кружевами. Словно во сне, она вышла в парадный зал, где ожидали придворные и гости. Вздох восхищения пролетел над головами: все склонились в поклоне, а лорд Фин замер с открытым ртом, когда увидел королеву. Ему предстояло вести её в церковь, но советник продолжал стоять, подавленный неземной красотой девушки. Прокурор откашлялся и вместо советника произнёс торжественное приветствие, за время которого лорд Фин успел прийти в себя и принять подобающий случаю вид − как-никак, он был вторым лицом в государстве.