− Сплетни! Фи, как некрасиво, − произнесла Стелла с брезгливым выражением лица. − Право же, мисс, я мечтаю поговорить на более интеллектуальные темы.

− Не зли меня, Стелла, я не могу думать об искусстве, когда мой макияж испорчен. Проклятый рукав! − она с ворчанием подняла одежду Евы-Марии и скептически повертела в руках. − Похоже, наша цаца подверглась серьёзным домогательствам.

− Что?! − Стелла поперхнулась и воззрилась на Диану. − С чего Вы взяли?

− Не делай вид, что ничего не понимаешь, − ответила фрейлина, демонстрируя оторванные застёжки. − Неужели это сделал король Ардскулл? Или она с пажом развлекалась?

− Миледи Саем, не стоит увлекаться фантазированием, на это могут быть вполне естественные причины, − Стелла поджала губы.

− Кто бы мог предположить, что восточный царёк преуспеет, − вслух размышляла Диана. − Ведь он не слишком умён для утончённых придворных игр. Одно что богатый − как бык рогатый.

− Вы правы, мало кто из гостей отличается достойным воспитанием, − со вздохом отозвалась фрейлина, откладывая в сторону несколько исписанных листков. − Особенно республиканцы! Я уверена, они приехали сюда исключительно для того, чтоб испортить всем вечер.

− Не волнуйся на этот счёт, ведь в зале будет душечка Волк. Он проследит за порядком.

− Я слышала, что королева недовольна им.

− Вздор! Даже если принцесса сердится, в душе она полна гордости, что начальник охраны сдувает с неё пылинки. Кстати, мадемуазель, Вы не в курсе, сколько народу приехало? − Диана повернулась к Элии.

− Стол накрыли на шестьсот персон, − смутившись от неожиданности, ответила дочь хозяина замка.

− Какая скука, − зевнула Диана. − Пойду приведу себя в порядок.

В дверях она остановилась и хихикнула:

− Интересно, а принц Лотар уже здесь?

− Насколько я знаю, он остался в столице, а что? − насторожилась Стелла.

− Да так, ничего, просто вдруг подумалось.

− Что?

− Ничего! − и дверь за девушкой захлопнулась.

Стелла ди Муян покачала головой и вновь склонилась над бумагами. Она так увлеклась, что приход Евы-Марии застал её врасплох. Как всегда, появление королевы сопровождалось топотом ног, криками и бессмысленной суетой. "Миледи, почему вы копаетесь? Пора спускаться к ужину! Что за морока − ждать собственных фрейлин! Право же, голова с этого разболелась, принесите воды! Элия, подайте веер! Где наши перчатки? Ах, мы забыли про пудру!" − капризно кричала принцесса. Вокруг неё бегали служанки. Её Величеству не сиделось на месте, и процесс напудривания превратился в маленький водевиль. Наконец, после долгих уговоров, туалет был завершён.

− Что Вы здесь делаете, мессир? − воскликнула вдруг Шерлита Кастона. Все мгновенно остановились и посмотрели на Лорита, непонятным образом проскользнувшего в комнату.

− О сударыни! − поклонился король Пирании, но все успели заметить его подозрительно масляный взор. − Отсутствие Её Величества было столь тягостным, что я не мог его пережить.

— Мадонна, позвольте сопроводить Вас к столу, и я буду счастливейшим из смертных!

− Мне казалось, что она дала ему отставку, − шепнула Диана на ухо Стелле, насмешливо глядя на идущую впереди пару. Королева гордо проплывала мимо встречных, делая вид, что не слышит шушуканья у себя за спиной; что до Лорита, он весь светился, упиваясь тем, что ведёт за руку первую красавицу Эридана.

Когда они вошли в зал, где играла музыка, пересуды стали тише. Ева-Мария приветствовала гостей. Здесь собрались многие знатные персоны: дам было меньше, чем кавалеров, и все они имели кислый вид (виной тому, очевидно, были мокрые платья и испорченные дождём причёски). Одна лишь Эвтектика Монро сохраняла безупречный облик − на её белом одеянии не было ни пятнышка грязи, а в чёрных волосах мерцали бриллианты.

Лорд Кельвин, хозяин замка, добавил к приветствиям королевы несколько слов и пригласил собравшихся отужинать. Само собой разумеется, Лорит оказался сидящим слева от Её Величества и не давал ей ни минуты покоя. Антоний Волк холодно и в упор рассматривал поклонников королевы: принц Персей был бледен от ревности и почти не притрагивался к еде, король Ардскулл пожирал Еву-Марию взглядом, паж был смущён, принц Этрум Монро нервно перебирал пальцами. Впрочем, ужин прошёл превосходно, музыка была живой и весёлой, а королева на редкость любезной.

Отужинав, гости заняли места в центре зала: там стояли составленные в несколько рядов стулья, среди которых находилось три больших кресла − места для судей. В первом ряду сидели те, кто изъявил желание выступить.

− Уважаемые дамы и господа! − громко произнесла королева. − Сегодняшний вечер посвящён стихам и музыке. Мы надеемся, что никто не останется в стороне, не заскучает и не покинет этот зал, прежде чем судьи назовут победителя. Поскольку здесь собрались лучшие из лучших, помогать Нашему Величеству в судействе будут сир Альфред, король Пораскидов, и многоуважаемый лорд Кельвин.

Мужчины поклонились под аплодисменты публики.

− У меня вопрос, мадонна: а судьи будут участвовать в состязаниях? − произнёс брат Персея, юный принц Иапет.

− Нет, иначе мы не удержались бы от соблазна присудить первое место себе, − Ева-Мария заняла центральное кресло и взмахнула рукой.

Шум тотчас улёгся, и перед гостями возник взволнованный церемониймейстер.

− Первый участник состязания − милорд Цефей из Пирании, − объявил он. − Стих под названием "Золотострунная кифара".

Встал молодой человек и, волнуясь, начал читать:

− В таинственном мерцанье ночи

Сомкнуть мне не давала очи

Золотострунная кифара:

Её напев манил, как чара,

И разливался звуком томным

Под неба куполом бездонным.

Стихотворение было длинным, романтичным, но немного нескладным. Суть его сводилась к тому, что некий юноша был очарован прекрасной мелодией, и ему привиделась юная дева, которая держала в руках кифару с золотыми струнами. Утром выяснилось, что это всего лишь сон, а струны старой кифары перебирал ночной ветер. Поначалу он пришёл в отчаяние, а потом отправился на поиски мечты. Мораль заключалась в том, что надо беззаветно верить в любовь, и тогда обретёшь смысл жизни. Поэт слегка запинался, и невооружённым взглядом было видно, что он влюблён в кого-то из присутствующих.

− Участник номер два, монсеньор Гнейс из Пирании, исполнит неолирический сонет "Воззвание к красоте".

Принц вышел к зрителям, раскланялся и начал читать своим унылым голосом:

− Я прошёл по дорогам земного страданья,

Где мерцал обещаний обманчивый свет,

Я постиг зло и ложь, я познал расставанье,

Чтоб понять − в этом мире прекрасного нет.

Где обитель моя? Где найти мне забвение,

Чтобы вновь обратиться мне в веру мою?

Я прошёл все пути, и мне слышалось пение

О прекрасном, которое тщетно люблю.

Сонет был тройным (трижды по 14 строк), все их двадцатилетний Гнейс произносил с таким горестным видом, словно его жизнь и впрямь состояла из одних страданий и разочарований. В конце прозвучал критический комментарий Лорита:

− Cher frère, sans aborder la qualité de la "création", permettez-moi de souligner qu'il est au moins stupide de confondre la beauté et la parfaite.33

Гнейс равнодушно пожал плечами и ответил, что он ничего не перепутал, просто у них разное восприятие мира. Между братьями завязался спор на пиранийском языке, который перерос во всеобщую дискуссию, где Эвтектика Монро блистала знанием категорий философии и эстетики. Когда дебаты утихли, к публике вышел очередной поэтоборец и прочёл "Розы белоснежные раскрылися под облаком". После него выступила хорошенькая принцесса Креция с острова Писк, младшая сестра принца Кимболла − того самого, что приобрёл скандальную славу после дуэли с Ральфом де Випонт. Демуазель прочитала стишок под названием "Солнце в ладонях".