− Буйным становитесь, да?

− И опасным, − Гован не мог оторваться от её корсета: казалось, ещё немного, и он потянется туда руками. − Для красивых девушек вдвойне.

− О, теперь я начинаю бояться! − в притворном ужасе отшатнулась она. − А оружие у Вас есть?

В ответ Гован довольно непристойным жестом указал пониже пояса:

− Всегда при мне, синьора.

Лицо Фатжоны выразило удовлетворение.

− Жаль, по дороге в Эридан я не попала в плен к варварам − это спасло бы меня от жуткой скуки.

− В моём плену Вы бы точно не скучали, − предположил мроаконец.

− Что Вы под этим подразумеваете? − рыжая бестия состроила ему глазки.

− Всё, на что хватит воображения, − и Гован, недвусмысленно глядя ей в глаза, отбросил искорёженную салфетницу в сторону.

Фатжона озорно улыбнулась:

− Мне кажется, наши государства могли бы дружить, − проворковала она. − Знайте: если Вы хотите посетить Даирские острова, гавани будут открыты, и Ваша дипломатическая миссия увенчается успехом.

В этот момент рядом с ними возник сурового вида мужчина, с неприязнью следивший за их разговором. Он что-то буркнул на незнакомом языке и взял девушку за локоть. Та с неохотой последовала за ним, несколько раз оглянувшись на Гована, и посол остался один, не подозревая, какими неприятностями обернётся для него эта ночь.

В тени колонны возле стола стояли двое.

− Какая вкусная еда, − бормотал один из них, держа в руке тарелку с аппетитными ломтиками мяса и блаженно облизывая пальцы, отправлявшие в рот кусок за куском. − А женщины! Это же чёрт знает что! Смотри, Гован уже закадрил одну.

Высокий гассер натянуто улыбнулся.

− Я приехал сюда не в гляделки играть. Этот красавчик скоро допрыгается. Тоже мне посол! Вручил подарок, теперь исследует подолы эриданских баб, а нос задирает, будто привёл на войну весь флот халдора.

− Завидуешь ты, Краус.

− Кому? Ему? Да тьфу!

− Тогда чего ерепенишься?

− А за что ему такая честь − в 23 года быть кадаром? Он моложе, глупее, но продвинулся выше меня.

− Хазар доверяет ему. Ходят слухи, он сделает Гована своим хередером.

− Только с одобрения эрлов, − в голосе гассера заиграла злость. − Но, клянусь головой, они такого не допустят! Не зря же Тарг спровадил его с острова и поручил мне присматривать за этим бабником: надо держать юнца подальше от архонтов.

− Что-то не понимаю, − мужчина перестал жевать.

− Наверху своя политика. Архонты недовольны Хазаром. Соберут тинт, потребуют перевыборов, а тут подвернётся Гован − и глазом моргнуть не успеешь, как его уже втянут в мятеж, ведь наш ретивый хередер давно грезит о власти.

− Кто ж в здравом уме пойдёт против халдора, − усомнился собеседник.

− Уме! − передразнил Краус. − Это не про нашего павлина. Так что пусть сидит в Эридане.

Мроаконец поперхнулся; гассер хлопнул его по спине с такой силой, что тот выронил тарелку.

− Так не бывает, − откашлявшись, сказал он. − Парень не похож на дурака, и прав у него нет.

− Тебе-то откуда знать? Нет законных прав, зато есть незаконные возможности, − грубо ответил гассер. − Ты давай жуй свой окорок да поменьше трепли языком, а с Гованом без тебя разберутся.

Рано утром посол со свитой спешно покинул Эридан. Настроение у него было скверное, под стать погоде, которая ни с того ни с сего испортилась, что бывало в этом полушарии нечасто. Всю дорогу в голову посла лезли неприятные мысли и самые скверные предчувствия, которые он даже не пытался отогнать.

− Добрый ветер, добрый ветер, − насвистывал за штурвалом Краус.

Посол поморщился.

− Прилетели дирижабли, приплыли дирижабли, их встречали только скалы и причал.

− Заткнись, − с досадой велел Гован.

− Башка трещит, парень? − то ли сочувствуя, то ли насмехаясь, спросил один из провожатых. Кадар не удостоил его ответом: он мрачно смотрел вниз. За бортом проносились бескрайние долины и тонувшие в зелени луга, щедро орошаемые тёплым летним дождём. От равнин веяло безликим спокойствием, но тревога и растерянность не проходили.

Его разбудили шум и громкие голоса. Комната была полна народу: в дверь заглядывали любопытные лица, рядом причитала рыжая девчонка с разбитым в кровь лицом, а несколько стражников пытались вытащить его из постели. Гован хотел удивиться, но мысль не успевала за происходящим − она была такой же ленивой и вялой, как растёкшееся по матрасу тело. Он сонно отбивался, затем завязалась драка: у него отняли топор, скрутили и доставили в кабинет советника, где Сэмаэль Мокк набросился на посла с обвинениями и угрозами. Фатжона твердила, что стала жертвой насилия со стороны варвара, родственники потерпевшей требовали публичного разбирательства и сурового наказания. Советник согласился замять скандал, но взамен настоял на немедленном удалении мроаконской делегации из страны. Репутация мроаконцев в одно мгновенье пошатнулась и рухнула; им ничего не оставалось, как принести извинения и поскорее вернуться домой. Последнее, что он увидел − Виктория Мокк трогательно утешает даирку. Совпадение? Едва ли. Гован зажмурился и проклял свою неосмотрительность.

К ночи Эридан остался позади, и взору открылась мутно-туманная гладь моря. Послу пришло в голову, что можно повернуть на север, в провинции Мергáс и Гаргáс − верховные архонты милостиво примут его и даже провозгласят новым халдором, но много ли стоит власть, если она куплена за деньги? Другое дело, когда эрлы вручают избраннику плащ и топор предыдущего короля. Впрочем, об этом можно забыть − каждый второй косо смотрит на него, а Тарг только и ждёт, когда же Гован ошибётся. Значит, всё-таки в Гаргас? Или, не заходя в Дрёз, уйти к южным морям, на вольный пиратский промысел? Владеть дирижаблем, направляя его хоть к чёрту на рога, делать всё, что взбредёт в голову − и будь что будет! Опьянённый ромом и мечтами, Гован ушёл спать.

Когда корабль достиг Мроака, все вылезли посмотреть на остров. С высоты птичьего полёта он выглядел довольно жалким: среди пустынных скал ютились неприглядные поселения, жители которых всю жизнь проводили в жестокой борьбе с природой за своё право существовать и собирать с бедных земель урожай. Города сползали в ущелья, прячась от резких ветров и солнца в спасительной мгле.

Дирижабль снизился, направляясь в столицу. Словно безобразный каменный спрут, город распластался на скалах под диким завыванием ветров, наполовину погружённый в вечную тень фиорда, наполовину отданный свирепому солнцу. Дома и улицы были высечены прямо в камне, а замок халдора, как огромный нарост, прилепился к отвесной скале, большую часть дня заслонявшей солнце, и лишь незадолго до захода его блёклые лучи пробивали себе дорогу среди тяжёлых каменных глыб и колонн.

Чёрная тень берегов бесшумно поглотила корабль. Краус крикнул что-то про сильный ветер, но занятый мечтами Гован не слышал его слов. В который раз он испытал чувство, будто внезапно ослеп, и непроизвольно потянулся потереть глаза, выпустив руль, но тут же отдёрнул от лица руки. Водная гладь стремительно приближалась. Последовал сильный удар, его отбросило назад и вдавило в заднюю раму. Мроаконец застонал от боли: на мгновенье ему представилось, что он попал в пасть акулы, разрывающей его пополам. Дирижабль потащило по воде, гондолу оторвало от оболочки, и она погрузилась в глубину. Из-под неплотно подогнанных бортовых щитков хлынула мутная вода. Изрыгая проклятия, посол выбрался наружу; обломки дирижабля всплыли и покачивались на воде, как оглушённые маленькие рыбки. Взлетевшая оболочка упала неподалеку, а на берегу уже собиралась толпа любопытных.

− Краус, чтоб тебя смыло! Я тебе башку оторву! − рявкнул Гован.

− Как бы халдор тебе самому кое-что не оторвал, − огрызнулся тот. − Чтоб за юбками меньше бегал.