— Za zimoy prihodit leto,

I v grudi moey holodnoy

Ot tepla zabilos' serdce.

— Что-что? — подняла голову королева.

— Это стихи мроаконского поэта, Ваше Величество.

— Поэты? У варваров? — Ева-Мария хихикнула. — Вы умеете читать по-мроаконски, миледи?

— Совсем чуть-чуть. Гассер Неай иногда объясняет мне значения слов.

— То-то вы постоянно болтаете в коридоре! — с ноткой ревности сказала королева. — Наверное, он в Вас влюбился?

— Мадам, ничего подобного не было и быть не могло, — тихо ответила девушка.

— Мы не хотим, чтобы Вы с ним общались! Иначе мессир Хазар опять сделает нам выговор!

— В таком случае Вам тоже не следует разговаривать с эдлером Колзом.

Ева-Мария покраснела.

— Это совершенно разные ситуации, мисс Кельвин!

— Мне кажется, Ваше Величество, Вы не должны превратно истолковывать чужие поступки.

— Какая дерзость — поучать нас! — воскликнула Ева-Мария.

— В некоторых случаях молчать не совсем правильно.

— Не нужно с нами спорить! Вы не настолько праведны, чтоб строить из себя святую! — вконец разозлилась принцесса, вспомнив про историю в замке Клён.

— Что Вы имеете в виду, сударыня?

— Мисс Кельвин! — королева еле сдерживалась. — Вы знаете, о чём мы говорим! Хватит скрывать правду!

— Да, этот молодой человек предложил мне выйти за него замуж, — опустив глаза, призналась Элия. — И я согласилась.

— Что?!..

— Мне надоело быть у Вас в услужении, — девушка повернулась и медленно пошла к двери.

Ева-Мария была сконфужена неожиданной новостью.

— Не смейте уходить! Те, кто служит нашему королевскому величеству, получают щедрую награду!

— Мой брат преданно служил Вам, и что же он получил? Он умер за Вас, а Вы даже не помните, как его звали! — в голосе фрейлины чувствовались боль и обида. — Бедный Леонардо! Оставьте свою милость себе. Здесь никому не нужно Ваше золото.

Королева с досадой закусила губы: ей хотелось немедленно осадить эту зарвавшуюся святошу.

— Миледи Кельвин! — позвала она, изобразив ангельское спокойствие.

— Да, мадам? — Элия холодно обернулась.

— Вы уже перестали любить принца Лотара?

Фрейлина вспыхнула как мак.

— Это больше не имеет значения, Ваше Величество. Я хочу забыть о нём.

— Ложь! — упиваясь собственной жестокостью, отрезала Ева-Мария.

— Хватит, пожалуйста! — умоляюще сказала девушка и прислонилась лицом к двери.

— Ах, смотрите не проговоритесь во сне, не то Ваш муж огорчится, — принцесса мило улыбнулась, хотя в горле у неё стоял ком.

— Не будьте так жестоки, донна. У меня никогда не было надежды, ведь он любил только Вас, — и Элия, тихо всхлипывая, вышла из комнаты.

С этого дня они перестали разговаривать друг с другом.

Примерно через две недели Элия с подносом в руках открыла дверь и едва не столкнулась с Колзом.

— Доброе утро, красавица.

— Zdravstvuyte, sudar'. Vy segodnya prishli rano.

— О-о! — протянул тот. — Ves'ma nedurno govorite na mestnom.

— Spasibo, — фрейлина сдержанно кивнула.

— A gde koroleva?

— V komnate, — миледи Кельвин посторонилась, давая эдлеру пройти.

Ева-Мария в атласном бледно-розовом платье сидела на кровати и хандрила. Её унылый вид вызвал у эдлера добродушную улыбку.

— Скучаете, синьора? — спросил Колз. Не дождавшись ответа, он уселся на стул и предложил. — Покатаемся с горки?

— Мы хотим домой. Нам тут надоело! — мрачно ответила Ева-Мария.

— Когда-нибудь Вы полюбите Мроак, принцесса.

— Здесь скучно! Ни музыки, ни развлечений.

— Не хочет ли синьора прогуляться? Погода сегодня хорошая, можно подняться на гору.

Девушка с удивлением на лице повернулась к мроаконцу.

— А что скажет король Хазар?

— Он разрешил.

Демуазель обрадовалась. Эдлер помог ей надеть шубку, варежки и меховые сапожки, и они по узкой лестнице сошли вниз. Выход загораживала решётка; пока Колз гремел ключами, королева испуганно вслушивалась в незнакомые звуки.

— Где мы находимся, господин Колз? Это какое-то подземелье?

— Не бойтесь, — усмехнулся мроаконец. — Во дворце полно подземных ходов — обычная практика на случай завала.

— А почему нельзя воспользоваться парадным входом?

— Королеве незачем разгуливать по улицам Дрёза.

— Хотите сказать, что это небезопасно?

— Всякое бывает, — Колз наконец справился с замком, зажёг фонарь и распахнул решётчатую дверь.

Ева-Мария боязливо ступала за ним. Из шахты лифта веяло могильным холодом. Подъёмник доставил их к небольшой площадке. Колз объявил, что дальше они пойдут пешком.

Крутые заледеневшие ступени были тяжелы для подъёма. Сверху слабо мерцал солнечный свет, иногда ветер сбрасывал на голову мелкие холодные крупицы снега. Королева быстро устала, и через каждые двадцать шагов они останавливались на отдых.

— О боже, у нас совсем нет сил! — простонала Ева-Мария, повиснув на руке Колза.

— Держитесь, осталось всего ничего, — подбодрил тот.

— Ужасно, — тяжело дыша, пожаловалась девушка. — Мы совершенны отвыкли ходить!

— Синьора могла попросить халдора о такой мелочи, как прогулка.

— Мессиру всё время некогда, — поморщилась Ева-Мария.

— Думаю, для синьоры он найдёт время, — с нажимом повторил Колз.

Щёки королевы стали чуть розовее.

— Мы предпочитаем Ваше общество.

Воин хмыкнул, и они снова двинулись наверх. В конце концов казавшийся бесконечным подъём был преодолён, под ногами зашуршали камни. Холодный ветер обжёг кожу принцессы, и она испуганно схватилась за Колза.

Синева неба слепила. Внизу простирались бескрайние заснеженные горы, угрюмо темнели ущелья, сквозь белый покров местами проглядывали исщербленные непогодой камни. Картина была полна первозданного величия, а крики птиц над головой говорили о том, что остров просыпается после суровой зимы. Воздух был настолько чист, что у девушки закружилась голова; из её груди вырвалось восторженное "Ааах!..".

— Не кричите громко, а то вызовете лавину, — пошутил Колз.

— Вы смеётесь! — обиделась Ева-Мария, беря его за руку.

— Ничуть, — ответил Колз. — Снег уже осел, но ещё не начал таять. Самое опасное время.

Болтая, они неспешно направились к небольшой сопке и вскоре подошли к впадине на склоне. Здесь лежал рыхлый горный снег, но Колз всё-таки полез туда, оставив Еву-Марию мёрзнуть под ветром.

— Ну, что там? — нетерпеливо спросила она, кутаясь в мех.

— Идите сюда, — позвал эдлер.

Вздохнув, королева осторожно двинулась на голос, увязая в снегу и оскальзываясь на камнях. Колз стоял возле груды камней и рассматривал нежные стрелки цветов, пробившихся сквозь снег.

— Я нашёл подснежники, — сказал он.

— Удивительно! Значит, они и вправду растут зимой! — прошептала Ева-Мария, наклоняясь пониже и ощупывая их руками. Несколько прядей её волос упали из-под капюшона на землю.

— Мроак не такой безжизненный, как кажется, — заметил Колз, невольно любуясь принцессой. — Даже на самом холодном камне может прорасти цветок. Особенно от улыбки синьоры.

Она с озорным смехом распрямилась, но тут же охнула и стала оседать вниз. Мроаконец подхватил её: королева была на грани обморока. Эдлер не на шутку встревожился:

— Всё в порядке, синьора?

— Господи, что со мной?!

— Вам плохо?

— Д-да… — Ева-Мария прижимала руки к животу, и на лице у неё был написан панический ужас.

Колз опустил глаза пониже, и его осенила догадка.

— Nu ne slepoy li ya durak! — с досадой воскликнул он.

Ева-Мария никак не отреагировала.

— Идти можете? — спросил воин, когда к лицу Её Величества вернулись обычные краски.

— Кажется, да, — потерянным голосом отозвалась она.

Колз помог ей выбраться наверх. За всю дорогу они не проронили ни слова — принцесса выглядела усталой и подавленной, а эдлер мысленно ругал себя последними словами.