— Вот молодец, — полунасмешливо кивнул тот и бросил ему канат.

Корабли вошли в гавань и встали у причала. Эдлеры спрыгнули на берег, оставив квадов заниматься разгрузкой снеккара. Был один из ясных апрельских дней — снег уже начал таять, а небо над головой стремительно наливалось голубизной. Под ногами блестели лужи, весёлые ручейки неслись по кривым улицам, унося за собой мусор и мелкие камни. Выщербленная гранитная лестница вела наверх. Очевидно, Найтли был здесь частым и желанным посетителем, так как все узнавали его и хлопали по плечу, хозяйка заведения расстилалась перед ним, а девицы хихикали и норовили ухватить за плащ. Улыбаясь своей обезоруживающей улыбкой, Найтли уверенно протолкался к столику возле стойки. При их появлении из-за стола поднялась высокая худая мроаконка. Рядом с ней топталась совсем молоденькая девчушка, которая смущённо смотрела по сторонам и при каждом громком звуке хваталась за висевший на поясе топорик.

— Кого это ты привела, Стриллиан? — насмешливо спросил Найтли, садясь за стол.

— Это Мормолика. Я тебе про неё говорила, — негромким, но сильным голосом ответила женщина.

— А, Мармулька. Ну садись, потолкуем. Кстати, знакомьтесь, девочки: это Сорбус.

Девушка скромно присела на край лавки: на её лице было написано всепоглощающее восхищение "великим Найтли". Женщина протянула Сорбусу руку, на которой не хватало двух пальцев. Он встретился с её цепким оценивающим взглядом и с трудом подавил желание отвести глаза.

— Мы просто друзья, — быстро, почти не разжимая губ произнесла она, но Сорбус успел заметить, что во рту у неё не было нескольких зубов. Она казалась немного старше Найтли, не из красавиц: длинный нос, плотно сжатые губы, волосы, убранные в хвост на затылке. — Привет, Бэйд.

— Рад тебя видеть, Стрил, — мроаконец похлопал её по плечу.

Когда все расселись, Найтли заказал выпивку и пожрать. В это время красивая черноволосая китийка, танцевавшая у шеста, заметила эдлера и, с визгом соскользнув вниз, бросилась ему на шею. Найтли не имел ничего против, и она обосновалась у них за столом с видом полноправного члена компашки.

Сорбус заинтересованно разглядывал брюнетку. На ней не было железного ошейника, как на других. Найтли звал её Канарейка. Девушка беспрерывно щебетала на китийском и не отлипала от мроаконца. На вид ей было лет 18–20: длинные прямые волосы, подрезанные в форме кинжала, струились между лопаток. Её фривольный наряд состоял из ромбовидного нагрудника и юбки с разрезами по бокам. На смуглой мягкой коже виднелись шрамы от ударов и несколько татуировок: птица с распростёртыми крыльями, дракон и цветок. Надпись из иероглифов гласила: "Люблю тебя, принадлежу себе".

— Девушка, Вы меня не приласкаете? — закинул удочку Бэйд.

Брюнетка отрицательно покачала головой и погладила Найтли по волосам.

— Да от тебя одни убытки заведению, — хмыкнул эдлер.

Канарейка презрительно сморщила нос.

— Может, хотя бы станцуешь мне? — предложил он.

Она соскочила с колен Найтли и вернулась на сцену, где, зацепившись коленом за шест, стала показывать всякие акробатические трюки. Зрители реагировали восторженным гулом. Пока мроаконцы наслаждались зрелищем, Бэйд опустошил два бокала гебетского вина. Затем он рупором поднёс ладони ко рту и крикнул:

— Эротичней, детка! Я знаю, ты можешь!

Китийка соскользнула вниз и взмахнула волосами. Теперь её тело вилось и изгибалось, подчиняясь ритму. Никогда ещё Сорбус не видел такого откровенного и волнующего танца.

— Какая гибкая, — восхищённо сказал он.

— Птичка сбежала из китийского цирка, — ответил Бэйд. — С ней там плохо обращались.

— И попала в мроаконский бордель, где каждый день получала плетей за свою строптивость, пока Найтли не выкупил её, — негромко пояснила Стриллиан.

— Как это? — законы на сей счёт были строгими, и Сорбус совершенно не представлял, как их можно обойти, чтоб заполучить женщину в единоличное пользование.

Стриллиан закатила глаза.

— Включи мозги, ну? Приходит из замка эдлер, говорит, что ему нужна определённая девушка.

— Сорбус просто не в курсе, как это делается, — засмеялся Бэйд, фамильярно хлопнув его по плечу. — Хазар ещё не давал ему таких поручений.

Канарейка вернулась к столу и снова прильнула к мроаконцу.

— Nàitèlì, wǒ ài nǐ!157 — нежно прочирикала она.

Было удивительно видеть такую привязанность, но ещё больше Сорбус удивился, когда случайно уронил нож и, поднимая его, заметил, что пальцы Найтли и Стриллиан крепко сплетены под столом, хотя снаружи это никак не проявлялось.

— А у тебя есть девушка, Сорбус? — поинтересовался Бэйд, дружелюбно глядя на новичка.

— Была. Я встречался с ней два года, — ответил Сорбус, здраво расценив, что в этой тесной компании от него ждут немного откровенности. — Она осталась в Кхо. Я не был там с тех пор, как стал эдлером.

— Думаешь о ней? — негромко спросила Стриллиан.

— Э, знала бы ты, о ком он думает, — подмигнул Бэйд.

— Что? — Сорбус слегка напрягся.

— По-твоему, никто не замечает? — Найтли, который с пристрастием допрашивал Мармульку, оказывается, не пропускал ни слова из их беседы. — Мы же не слепые, приятель, — он усмехнулся и взглянул ему прямо в глаза. — Думаю, Сорбус, тебе нужны новые друзья. Раз уж твой наставник Колз дал маху, поглядывай вокруг. Для неглупых и талантливых эдлеров есть много возможностей проявить себя, — он кивнул на дверь. В зал вошла высокая блондинка со стервозным лицом. — Я бы советовал обратить внимание на эту даму. Дружба с ней поспособствует успешной карьере: некоторые эрлы станут смотреть на тебя благосклоннее.

— Это гассер Дратса, — оборвала его извилистые рассуждения Стриллиан. — Всё просто: нравишься ей — нравишься Таргу.

— Дратса, эге-гей! — позвал Бэйд, размахивая кувшином.

Блондинка хищно улыбнулась и направилась к ним. Она вела за руку невысокую девушку в белоснежной шубке. За ней шла ещё одна. Шествие замыкало несколько воинов из замка халдора.

— Дратса, привет. У нас для тебя свежий мальчик.

— Погоди минуту, — женщина поманила хозяйку и, что-то шепнув, поручила ей девушку. Сорбус едва не подпрыгнул, узнав принцессу. Впрочем, её тут же увели наверх, а Дратса уселась к ним за стол.

Глядя на ошеломлённое лицо Сорбуса, эдлеры не могли сдержать смех.

— Что-то не так, Сорбус? — заботливо осведомился Найтли.

— Лопни мои глаза…

— Да, ты кое-чего не знаешь, — отрезала Стриллиан. — Мир удивителен, и в нём нет места случайностям.

— Давайте выпьем за совпадения, — с усмешкой сказал Найтли и поднял кружку.

— Вы вернулись раньше срока, — глотая вино из горлышка, сказала блондинка. — А где Хазар? Застрял в объятиях царицы?

— Будет через пару дней, — Бэйд широко улыбнулся. — Решил заскочить в форт Гха и проверить состояние дел. Но по части царицы ты права. Что она только ни делала, чтобы привлечь его внимание! Идём в хаммам — она навстречу. Идём на прогулку — она следом. Идём в сад — а там из каждого фонтана торчит её голый зад. Тысяча дохлых акул, как тут сосредоточиться на делах?

Мужчины засмеялись и стали рассказывать различные истории одна невероятнее другой. Сорбус красочно описал, как посетил местный базар. Он несколько раз бывал в Акруксе и умел объясняться на восточном диалекте. Его внимание привлекла странная штуковина, которую продавец называл катар. Это был острый клинок с поперечной рукоятью и рамками, защищавшими руку. Эдлер никогда не видел подобного кинжала: он мог пристёгиваться к руке двумя кожаными ремнями. Стражники и воины Южного Креста носили экзотический, весьма неудобный, по мнению Сорбуса, бхудж — оружие в виде тесака на железной рукояти, а женщины предпочитали тальвар — узкую саблю. Абориген твердил, что катар — это язык бога смерти, и владеть им могут только избранные. Он заломил такую цену, что Сорбус озадаченно хмыкнул: на его взгляд, штука, пригодная разве что пугать анзатов, не стоила и половины этих денег. Бэйд не согласился, сказав, что, по его мнению, анзатов пугает только топор, но, может быть, крестьяне в Южном Кресте более боязливы, так как опробовали его на своей шкуре. Найтли скептически заметил, что убивать крестьян пристёгнутым к руке кинжалом может только такой извращенец, как Бэйд. Женщины внимательно слушали их спор. Потом Дратса сказала, что из всех видов колющего оружия ей больше всего нравится сай, хоть он и сложен в технике. Она достала свой и, подбросив вверх несколько кусков мяса, ловко насадила их на трезубец. Найтли ответил, что женщинам может нравиться что угодно, но ковырять в зубах он предпочитает вилкой. Бэйд потребовал рома. Дратса заорала, чтоб ей притащили шесть бутылок и записали на её счёт. Бэйд тут же язвительно прошёлся по поводу столь непривычной щедрости младшего гассера, на что она с усмешкой отозвалась, что из здешних развлечений ей доступен лишь бордель, а платит она не из своих денег, а из халдорских, так что пей-не-хочу.