− Подумаешь! − фыркнула Диана Саем. − Владеет захудалым островишкой и туда же, в принцы лезет. Видали мы таких!

− Нет-нет! Я вспомнила: это же Этрум Монро, принц Дайма. Ах, как он мил!

− Сразу стал мил, поглядите-ка, − рассмеялась Диана. − Да он разряжен как петух.

− Это самые модные цвета в нынешнем сезоне, − возразила Стелла.

− Хоть трижды модные, мне-то что! Смотрите, как нос задирает.

− А рядом, наверное, сидит принцесса, − завистливо прибавила Элиза.

Все перевели взгляды на украшенную бриллиантами девушку лет двадцати пяти в сказочно красивом белом платье, с голыми плечами и блестящими чёрными волосами, гладко зачёсанными назад.

− Это его жена? − щурясь и пытаясь разглядеть барышню, спросила Исона.

− Нет, он холост. Должно быть, это сёстры, − ответила Диана.

В общих чертах, она оказалась права. Молодой человек, следивший за королевой, был наследным принцем с далёкого острова Дайм. Дайм долгое время существовал отдельно от других королевств и вошел в состав Союза Дружбы всего несколько лет назад, сохранив за собой независимость, множество особых прав и привилегию именоваться королевством в королевстве. Длительная изоляция стала причиной того, что все правители Дайма очень гордились чистотой своей крови и возносили себя над другими королями, Этрум Монро же был надменен вдвойне. Рядом с принцем сидела его двоюродная сестра Эвтектика Монро, которая не была принцессой, но её высокомерия с избытком хватило бы и на королевский титул. Многие имели на неё виды, но красавица казалась неприступной. Справа от принца сидела девушка лет восемнадцати − она была элегантно одета и недурна собой. Минут через десять в ложе появилась и третья. Принц оторвался от бинокля, и они о чём-то заговорили.

− Наконец-то, а то я думала, что он вывалится из ложи, − сказала Диана, вновь принимаясь обмахиваться веером.

− Всё-таки он мил и очень красив, − закатила глаза Стелла. − Вот что значит пиранийское воспитание и умение себя держать.

− До принца Лотара ему далеко, − фыркнула Диана. − Вот тот настоящий красавец, половина девиц влюбилась в него с первого взгляда, а этот так себе.

− Я чуть не подавилась, когда Его Высочество появился в зале! − протараторила Клерия. − Я ела этот противный паштет фуа тюр-тюр, и кусок выпал у меня прямо изо рта! Вот он я, здрасьте! Его ведь нарочно не пригласили, а он всё равно приехал. Но я не думала, что он окажется таким ангелочком.

− Ангелочком? − усмехнулась Диана. − Да, он хорош. Смотри не влюбись, дорогая.

− Он так посмотрел на меня, − на щёчках Элизы появился нежный розовый румянец. − На меня ещё никто так не смотрел: я подумала, что вот-вот упаду со стула.

− Я же говорила, что такие, как вы − лёгкая добыча, − со знанием дела прищурилась Диана. − Кстати, на меня он тоже посмотрел, и даже подмигнул.

− О-о-о! − протянула Клерия. − Он такой необыкновенный! Странно, почему он носит шлем, а не корону?

− Король Хазар вообще ничего не носит, − с презрением вставила Стелла.

− Нынче у королей такая мода, − с усмешкой пояснила Диана. − Бедная Ева была дважды обманута их причудами.

− Будет очень жаль, если принц Лотар тоже рассердится на неё и уедет с коронации, − затрепыхала ресницами Элиза. − Я бы пригласила его остаться. Он совсем-совсем не страшный, а, наоборот, очень милый.

− Да, такой красивый, − подхватила Клерия. − О боже мой! А какая осанка! Сразу видно − привык побеждать.

− Не визжи так громко, дорогуша, − предупредила Диана.

− Как он говорил с нашей королевой! − не унималась девушка. − Конечно, я ни слова не понимаю по-гебетски, но на её месте я бы точно влюбилась.

− А как же де Випонт? Отвергнут и забыт?

− При чём здесь Ральфик, − Клерия досадливо отмахнулась и начала краснеть. − Что вы, в самом деле, ко мне пристали! Мы же просто танцевали, он был очень любезен и всё время говорил, что я привлекательная девушка.

− Н-да, придётся Доре Инсаре над тобой поработать, − Диана одарила фрейлину насмешливым взглядом. − Уроков этикета деммского учителя оказалось маловато.

− Воспитанная особа не должна такого допускать, − строго сказала Стелла.

− С подобным легкомыслием недолго и на неприятности нарваться. Надо быть последней дурой, чтобы верить таким, как де Випонт. Догадываешься, о чём я?

− А ещё хвастались, что вызубрили этикет. Стыдитесь, мисс Исона!

− Скажу тебе по секрету, дорогуша, что с такими типами лучше не общаться, он просто так любезничать не станет, и если расточает фальшивые комплименты, то надеется с этого что-то получить.

− Фа… фальшивые? − сглотнула Клерия.

− Многие сюда не балет посмотреть приезжают, а выпить и развлечься. Они-то хорошо знают, как охмурять тебе подобных. Я, конечно, сомневаюсь, что он всерьёз обратил на тебя внимание, но уж если да, то пиши пропало! В общем, будь бдительна и не верь всяким повесам, поняла?

Клерия закивала. В этот момент свет в зале начал гаснуть, оркестр заиграл прелюдию. Дора зашипела на фрейлин, и те умолкли. Раздались аплодисменты, занавес поднялся, и взорам зрителей открылся старинный парк на фоне замка. В парке совершалось торжество в честь юного принца Зигфрида, стройного прилизанного красавца в белом костюме. По сцене порхали многочисленные гости, танцевали парами и рядами, вертелся шут, важно расхаживала владетельная принцесса, приседали в поклонах фрейлины в великолепных бархатных нарядах (настоящие фрейлины ощутили тоскливую зависть − в их жизни было куда больше запретов). Над головами зрителей витал шёпот восхищения, в ложах всё замерло, все взгляды были прикованы к хорошеньким балеринам, и только королева небрежно помахивала большим кружевным веером, разгоняя душный воздух и скуку. Балет был знаком ей в пересказе господина Лонгория, королевского врача, который не отличался сентиментальностью и рассматривал танцы сквозь призму иронии. Ворчание гофмейстерины раздражало принцессу и мешало слушать музыку. Рассеянно постукивая ножкой, Ева-Мария потребовала у пажа рассказать, что происходит в зале.

Оказалось, не все увлечены созерцанием сценического действа: сир Орк из Доса, грубоватый старикан, приходившийся дедом Лориту, мирно похрапывал, отодвинувшись в глубину ложи, задрав кверху бородку и открыв рот. Собственно Лорит − большой ценитель искусства − лорнировал особенно симпатичных исполнительниц. Принц Гнейс о чём-то вздыхал, подперев голову рукой и не отводя взгляд от королевской ложи. Два брата-принца с Пораскидов улыбались фрейлинам. Какая-то блондинка, спрятавшись за веер, пудрила носик. Представители Республики жевали жвачку и о чём-то болтали, сидя в вольготных позах и задрав ноги на бортик. Ральф де Випонт, как всегда пьяный, гримасничал, перегнувшись пополам и рискуя свалиться с балкона вниз головой. В одной из лож дети королевской четы пихали и тузили друг друга, ненадолго успокаиваясь после того, как родители делали им замечание. Супруга столичного мэра взбивала локоны, пиранийский посол изучал потолок, а некий франт в полосатых штанах развлекался покачиванием на стуле.

Принцу-балеруну вручили в подарок арбалет для предстоящего отстрела лебедей. Картина сменилась, и под очаровательную музыку на сцене запорхали стайки белых балерин, а вскоре появилась и королева лебедей, прекрасная Одетта. Принц Зигфрид был, конечно, немедленно пленён ею; зазвучало бессмертное адажио, и в зале не осталось равнодушных.

В этот не совсем подходящий момент раздался оглушительный грохот. Одетта вздрогнула и опрокинулась с рук принца. Головы зрителей повернулись в сторону шума, и все воззрились на покрасневшего франта, который барахтался на полу, как перевёрнутый колорадский жук.

− Безобразие! − прогремел голос Инсары.

Раздались охи, ахи, директор театра рвал на себе волосы, фрейлины вспорхнули с мест, а королева прикрыла улыбку веером. Под заглушённый смех публики виновник переполоха спешно покинул зал: в глазах света он был навеки уничтожен. Слуга поднял стул и поставил его на место, с достоинством смахнув несуществующие пылинки, но по залу продолжали расползаться шушуканье и смешки. В этой несерьёзной обстановке конец первого действия вышел смазанным: на сцене поспешно возник Ротбарт (злой гений), превратил Одетту в лебедя и увёл за кулисы, после чего занавес опустился.