− Не волнуйся, крошка, − Лотар издал смешок. − В детстве ей предсказали, что меня приведёт к смерти женщина, и с тех пор сестра отгоняет от меня различных красоток.

− Сестра? − удивлённо переспросила принцесса и вдруг почувствовала невероятное облегчение − такое, что на миг позабыла об Элии Кельвин.

− Мы дети одной рабыни, но я никогда не видел своей матери, − Лотар подхлестнул лошадь. − Отец считает, что женщины делают нас слабыми, и держит их подальше.

− Теперь понятно, почему Вы так себя ведёте, − фыркнула принцесса. − Росли, как лопух на дороге − ни происхождения, ни воспитания, ни уважения к людям.

− Не спорю, это наложило свой отпечаток, − ухмыльнулся он. − Но я вовсе не такой беспутник, как все думают. Говорят, если поцеловать лягушонка, он может превратиться в настоящего принца.

− Ну конечно, − Ева-Мария недоверчиво надула губки. − Всё это, как Вы недавно изволили заметить, Ammenmärchen.48

− Сказки звучат совсем по-другому, крошка, − отозвался принц, поглядывая по сторонам. − Давным-давно, в некоем королевстве жила-была глупая принцесса.

− Нам неинтересно! − с досадой перебила Ева-Мария. − Рассказывайте их своим подружкам!

− Ничего она не знала, ничего не умела, лишь целыми днями играла в куклы и шила платьица Езулатке.

− Откуда у Вас такие познания о жизни принцесс?

− Когда-то, в чисто образовательном порыве, я прочёл труд известного моралиста Гримуара Ван Поля "О воспитании молодых особ", − насмешливо улыбнулся он.

− Ой, надо же, Вы умеете читать! − сострила демуазель.

− Я полон эпитетов и глаголов, умных слов и наречий. Я открываю новые горизонты слова, пока ты тщишься уязвить меня, крошка.

− Ваше Величество, простите, что вмешиваюсь, но мне необходимо обсудить с Вами два чрезвычайно важных вопроса, − послышался вблизи требовательный голос министра Лена.

− Опять! Господин Лен, нас всегда раздражала Ваша привычка вклиниваться в разговор − задумайтесь над этим, пока не стало слишком поздно, − королева пришла в раздражение.

− Поздно для чего? Впрочем, неважно: речь пойдёт о советнике Мокке.

− Мы примем Вас завтра в нашем кабинете.

− Мадонна, я уже два дня жду аудиенции, − вышел из себя министр.

Вместо ответа Ева-Мария пустила Мизинчика вскачь. Все были вынуждены ускориться, и группа всадников растянулась в длинную-предлинную вереницу. В самом конце ехали Элиза Торн и Клерия Исона. Клерия имела бледно-серый цвет лица: она сидела, судорожно вцепившись в седло, и каждое мгновение боялась упасть на землю. Один длинный рукав у неё оторвался, другой зелёной змеёй плескался по воздуху. Элизабет выглядела ненамного лучше: она испуганно жалась к лошади, жмурилась и вскрикивала перед каждой горкой, канавкой и ручейком, попадавшимся на пути. Дора Инсара транспортировалась в карете лорда Кельвина, и это было единственное обстоятельство, смягчавшее страдания фрейлин.

− Какая чудесная поездка! − выкрикивала Клерия, чтобы не показать, что её тошнит от страха. − Такой великолепный замок, всё так красиво, а хозяева такие обходительные люди, Вы не находите? Жаль, живут уединённо и почти не появляются в свете.

− Да, очень мило, − через силу пробормотала Элиза: она, в противоположность Исоне, предпочитала помалкивать.

− У миледи Элии такое воспитание! Мне бы её утончённость! А братик у неё просто прелесть! А лорд Кельвин такой замечательный синьор! Какая жалость, что мои родители не поддерживают с ними знакомства, я бы с удовольствием приезжала погостить в замок Клён. Правда, досюда хорошей дороги нет, и в карете ехать, наверное, слишком утомительно. Ненавижу тряску, потому что меня всегда тошнит, особенно если ехать спиной вперёд − то и дело приходится останавливаться и выходить наружу, чтоб подышать воздухом и успокоить желудок.

Элиза издала слабый возглас.

− Я бы лучше летала на дирижабле − да, точно, на дирижабле! − с упоением продолжала Исона. − Хотя, сказать по правде, у нас нет своего дирижабля, но раньше был. Он сломался во время поездки к двоюродной тёте в Дриаду. Чинить было дорого, а покупать новый ещё дороже, поэтому папа сдал его в городское воздушное бюро, и теперь приходится ездить в карете. Конечно, когда меня пригласили во дворец, чтоб я стала фрейлиной Её Величества, мы заказали дирижабль и прибыли в Ахернар по воздуху, причём на нём был наш герб, чтобы никто не подумал, будто мы какие-то бедные. Сейчас наша семья редко выезжает из города. Хотя, если честно, по воздуху я тоже не люблю летать − от высоты у меня начинает кружиться голова, и меня постоянно тошнит, как будто это морская болезнь, но только не на море, а в воздухе. Наверное, нужно называть её "воздушная болезнь"?

Элиза ещё раз слабо, измученно пискнула, но подружка не обратила на это никакого внимания.

− Карета у нас тоже весьма скромная; правда, раньше она казалась мне красивой, но когда я приехала в Ахернар, стала фрейлиной и увидела, какие здесь роскошные экипажи, особенно королевские, я поняла, что всю жизнь проездила чуть ли не в крестьянской повозке! И герб на ней тоже выглядит ужасно − будто бы и не герб, а лубочная картинка. Мы же не какие-то простолюдины, а благородный род, поэтому я мечтаю иметь белую карету, запряжённую четвёркой лошадей, непременно белых. В карете ехала бы я и две − нет, три! − моих служанки, а на окнах были бы такие голубые кружевные шторки. Главное − не садиться спиной вперёд.

Элиза жалобно застонала.

− Что, что такое? − всполошилась, заметив наконец её страдания, Исона.

− Не знаю… Мне плохо… Помогите, я сейчас упаду…

− На помощь! − громко закричала Клерия. − Ей плохо!

Несколько всадников оглянулись и придержали коней. Трое из них торопливо подъехали к фрейлинам.

− Miladies, is anything the matter?49 − спросил симпатичный подросток в изысканном костюме пораскидского кроя. Рядом с ним находились статный, худощавый молодой человек лет двадцати с короткими чёрными волосами и красивая девочка, ещё не достигшая совершеннолетия. У неё были лукавые светло-зелёные глазки, нежное личико и кудри с золотым отливом, рассыпанные по плечам и спине. Клерия узнала принца Иапета и его юную невесту Елену.

− Э… ээ… I not need a help, monseigneur… Ээ… Please, help that girl! − сбивчиво произнесла Клерия. − Elle… То есть she is… is… not good… В общем, её сейчас стошнит! Ой… − она смущённо прикрыла рот ладонью, но принц уже хлопотал вокруг бедняжки Торн, спрашивая по-эридански, может ли миледи держаться в седле.

− Ах, не знаю, − лепетала, закрыв глазки, Элиза.

− Мелет, помогите миледи пересесть ко мне на лошадь, − сказал принц. − Елена, подайте нашатырь.

− Я что, сестра милосердия? − капризно протянула та, роясь в ридикюле. − Позовите врача.

Тем временем брюнет соскочил на землю и на руках перенёс фрейлину к Иапету. Тот усадил девушку перед собой и, придерживая рукой за талию, поднёс к её носику маленький хрустальный флакон. Бедная Элиза зафыркала, но к ней стал возвращаться нормальный цвет лица, и вскоре она почувствовала себя настолько хорошо, что со слабой улыбкой принялась благодарить своего спасителя. Клерия умирала от зависти, на её лице так и читалось: "Вот так всегда! Кто-то держит себя в руках и мужественно переносит страдания и боль, а кто-то, стоит ей похныкать, собирает вокруг себя толпу сочувствующих. И на меня, как всегда, никто не обращает внимания, хотя это я их позвала. А ведь могла и не позвать! Пусть бы эту Торн тошнило и тошнило!" Елена, по-детски недовольная тем, что внимание кавалеров поглощено другой хорошенькой девушкой, надула губки, подхлестнула коня и ускакала вперёд. Принц Иапет отправился за нею, по-прежнему сжимая фрейлину в объятиях, а Мелет, прихватив поводья эриданской лошади, вскочил в седло и вежливо поклонился Исоне.

− I think I'll provide an escort for milady up to town, if milady doesn't object,50 − мягким, очень приятным голосом проговорил он, явно обращаясь к Клерии. Исона чуть не свалилась с коня.