− Что, с позволения сказать, Вы изволите вытворять, сударыня? Что за глупейшее поведение? Подумать только, жертвовать обедом из-за какого-то пирата! Существует этикет и распорядок дня, который я нарушать не позволю. Умные люди придумали это не для того, чтоб Вы изволили капризничать и переиначивать дворцовые правила. Мало того, что Вы сбиваете с толку прислугу, так ещё и превращаете это в забаву. Думаете, я не раскусила Вас? Ошибаетесь, демуазель! Совершается грубейшее нарушение этикетных норм, и всё лишь для того, чтобы досадить королю Мроака, этому безнравственному разбойнику, страшилищу в первобытной одежде, по которому давно плачет плаха. Вам следует выслать его из страны, а не тешить своё тщеславие, принимая во дворце преступников и душегубов. На таких "гостей" воспитанная леди и взглянуть постыдится, не то что разговаривать с ними. Я-то вижу, что Вас волнуют отнюдь не государственные дела: у Вас в голове одни интрижки и развлечения. Вместо того чтоб заниматься решением насущных и важных проблем, Вы проводите все дни возле зеркала, напрочь забыв о том, что голова дана не только для ношения короны: в ней должен наличествовать мозг, которым надлежит думать. Крайне жаль, что Вы совершенно не утруждаете себя этим благим занятием − Вам милей безделье, праздность и балы, на которые растрачивается безмерное количество времени и денег. Призываю Вас одуматься и внести в бытие своих подданных немного покоя.

− Замолчите, госпожа Инсара! Подданные нас любят и довольны нашим правлением.

− Мадемуазель, Вы поражаете меня! Ваши реплики говорят исключительно об одном: Вы дерзки и недальновидны. Вам не следует говорить с окружающими в таком тоне, памятуя, что у них тоже есть чувство собственного достоинства.

− Ну и что? Подумаешь! Как хотим, так и разговариваем!

Дора Инсара побагровела.

− Неслыханно! Какое неуважение ко всем, кроме себя! Ваша безнравственность не знает себе равных, и я начала сомневаться, что Вас удастся наставить на путь истины и послушания, − загремела она. − Видимо, придётся прибегнуть к самому радикальному средству, чтоб пробудить в Вас хотя бы остатки стыда и жалкий намёк на раскаяние.

− Хватит! − Ева-Мария вскочила с трона, повергнув десять живописцев в отчаяние. − Убирайтесь вон! Вон!

− Вы не уйдёте от наказания: вечный позор и испорченная репутация станут справедливым воздаянием за Ваши ошибки, − повысила тон гофмейстерина. − Вы до дна изопьёте чашу вины, ежели не одумаетесь в ближайшее время. Общество заклеймит Вас как самую невоспитанную, самую своевольную, самую порочную правительницу Эридана.

Вошёл председатель Совета Министров. Он со сдержанным гневом обратился к королеве, призывая её явиться в зал совещаний, где ждали министры, и это спасло Еву-Марию от дальнейших назиданий Доры Инсары.

Двери зала распахнулись, и сановники, сидевшие за длинным высоким столом, накрытым бордовой бархатной материей, узрели долгожданную особу. Все поднялись с места и поклонились королеве, однако некоторые замешкались, с неохотой отрывая зад от мягкого кресла. Ева-Мария в сопровождении пажа подошла к массивному золотому трону. Справившись с непослушной юбкой, она подняла голову и прислушалась к тихому гудению голосов: некоторые из них ей были незнакомы, и, по мнению Её Величества, им явно недоставало почтительности.

Принцесса поджала губки и вызвала секретаря. Они занялись изучением большой папки с золочёными корками, где лежали приготовленные на подпись документы. Очень скоро между членами Совета началось беспокойное шевеление: мужчины переглядывались, пожимая плечами и нетерпеливо косясь на свои удобные сиденья. Королева словно ничего не замечала. Наконец, один из новоявленных министров набрался наглости и кашлянул. Девушка отвлеклась от дел, и в зале прозвенел её тонкий голосок:

− Здесь кто-то простудился?

− Ваше Величество, нам, очевидно, можно сесть?

− Разве мы давали разрешение садиться?

− Нет.

− Так постойте ещё, если Вы, конечно, не устали, − она вновь склонилась над листками.

− Мне казалось, мадонна, что заседания должны проходить сидя, − возразил мужчина.

− А нам казалось, что вы должны почтительно молчать, пока вас не спросят! − передразнила принцесса.

− Одно другому не мешает, − пробурчал, поигрывая бриллиантовыми перстнями, толстый господин в роскошном камзоле.

− Недовольные могут уйти! Мы никого не заставляем быть министром! − фыркнула она.

− По-моему, речь идёт не о выборе должности, а о соответствии регламенту, − раздалось слева. Фраза принадлежала вельможе в старомодном и чопорном одеянии; на вид ему было около шестидесяти лет. Он приходился родственником экс-министру внутренних дел Томасу Лену, носил ту же фамилию и, судя по строптивому лицу, принадлежал к той же клике вечно недовольных.

− Это неважно! − перебила Ева-Мария. − Вы готовы без конца высказывать претензии. Даже проведённая на ногах минута служит поводом для ворчания!

− Что до меня, Ваше Величество, − пожал плечами лорд (точь-в-точь как это делал бывший министр), − я не намерен тратить государственное время на обсуждение этой бессмыслицы. Давайте работать.

− Мы работаем, а вы соблаговолите умолкнуть.

По залу пронёсся шум негодования. Королева взмахнула рукой, однако ропот отнюдь не стал тише. Рассерженная неповиновением, Ева-Мария вскочила с трона.

− Требуем тишины! − воскликнула девушка и швырнула позолоченную папку в середину стола. Листки и приказы разлетелись от сильного удара. Министры продолжали ворчать, но немного тише. − За время нашего отсутствия вы распустились до невозможности! Где ваше почтение? Вы считаете, что вам всё дозволено? Это не так! Если раньше мы терпели вашу наглость, то теперь обладаем правом положить этому конец! С плеч полетят головы, так и знайте! И первой полетит Ваша, если вздумаете прекословить, господин Лен или как Вас там!

− Не понимаю, при чём здесь я, − отозвался пожилой лорд, с завидным хладнокровием поправляя манжет.

− Извольте молчать и слушать, когда говорит королева!

− Нет, это Вы извольте слушать, мадонна, − перебил Лен. − И не так, как Вы обычно слушаете Совет Министров − в одно ухо влетит, в другое вылетит, − потому что обсуждаемый вопрос касается Вашей королевской персоны.

− Да как Вы смеете! − королева топнула каблучком. − Стража! Вывести его!

− Стража не придёт, − едко улыбаясь, заявил министр и подал незаметный знак рукой. Из-за портьер выступили вооружённые арбалетами люди. Четверо гвардейцев, стоявших за троном Евы-Марии, были тут же застрелены, при этом охрана у дверей зала даже бровью не повела. − Вам всё-таки придётся почтить меня своим августейшим вниманием.

− Мы не шутили по поводу Вашей персоны, лорд, − королевой овладело некоторое замешательство: она не видела, что происходит, но слышала странные звуки и чувствовала, что что-то не так.

− По-моему, мадонна, в силу возрастных особенностей развития Вы не поняли печальный смысл моих слов, − вкрадчиво продолжал Лен. − Нам, государственным сановникам, надоело терпеть Вашу дурь и блажь, и мы намерены изменить ситуацию в королевстве.

− Ах, вот как! − принцесса еле сдерживалась.

− Мы хотели бы обойтись без варварства, без расправ, применив минимум насилия, − вещал Лен, а министры согласно кивали. − Вы даже останетесь королевой, хотя в действительности власть перейдёт к Совету. Таким образом, внешне ничего не изменится, разве что капризов и самодурства в Эридане станет в разы меньше.

− Лорд Фин, поторопите стражников! − взвизгнула Ева-Мария.

− Господин канцлер-страж ничем Вам не поможет, − спокойно проговорил Лен и повернулся к двери. − Арестуйте лорда советника. Не вздумайте сопротивляться, − предупредил он, заметив, что канцлер-страж сделал быстрое движение рукой. − Вас застрелят, как только Вы попытаетесь достать оружие. Фердинанд, разоружите его и отведите в подвал.

Двери распахнулись, в зал вошло два десятка солдат под предводительством красивого молодого офицера. Канцлер-стража заковали в наручники, отобрав у него стилет и пару ножей, которыми он даже не пытался воспользоваться, и вывели в коридор. Все наблюдали за этим, кто в растерянности, кто с самым довольным видом.