– Их ведь три сестры, – сказала Настя. – Так, да?

Смайли кивнул, и Настя заметила, как в его правой руке появился мобильный телефон.

– Так называется их ресторан – «Три сестры», – продолжила Настя. – Мы приехали туда утром, Денис думал, что она там будет одна…

– И он ошибся, – сказал Смайли, нажимая кнопку на мобильнике.

– Да, – согласилась Настя. С этим сложно было не согласиться. Это была ошибка еще почище отрезанной головы графа Артура Валенте.

– А теперь расскажи мне все, – сказала Настя.

– Хорошо, – невозмутимо сказал Денис. – Значит, так. Мой отец – известный коллекционер старинного оружия. Он собирает разные сабли, пистолеты…

– Я знаю, что такое оружие. Что дальше?

– Вот этот меч, который ты у меня видела, – это его давняя мечта. Он всегда хотел его достать. Но у него не получалось. А сейчас он немного заболел, не может ездить, не может искать оружие для коллекции.

– Ну, – сказала Настя, поймав себя на мысли, что она не просто слушает рассказ Дениса, она пытается найти в нем несоответствия, она пытается найти в нем симптомы вранья. «Интересно, – подумала Настя, – такое происходит со всеми парами или только с нами? Неужели все на втором месяце начинают подозревать друг друга во вранье? Надо будет спросить у Монаховой».

Денис между тем продолжал:

– Мы с отцом недавно поругались. Я уехал, не помирился с ним. Он на меня все еще сердится. Я не хочу, чтобы он сердился. И я хотел ему сделать подарок – вот этот меч, о котором он мечтал. Я нашел этот меч, договорился с людьми, они согласились его продать.

– С людьми – это которые в подвале сидят? Куда мы сегодня ездили? – уточнила Настя.

– Да.

– Не очень-то они похожи на людей… Ну ладно. Что дальше?

– Они согласились продать мне меч.

– Ты уже говорил. Я все жду, когда ты объяснишь мне про голову, которая была у тебя в сумке.

– А, это… Это очень просто. Чтобы вывезти этот меч из вашей страны в нашу страну, нужны документы. Нужны разрешения.

– Так.

– Эти люди пообещали мне помочь с документами. Но для этого я должен был выполнить несколько их поручений.

– Подожди… А меч ты купил за деньги? Или тоже выполнял поручения?

– Меч – за деньги.

– А почему не мог деньгами рассчитаться и за документы?

– Потому что кончились.

– Понятно. Ну хоть за сок-то сможешь заплатить?

– Не волнуйся, смогу. Просто за документы нужно платить большие деньги. У меня таких сейчас нет, поэтому я согласился выполнить их поручения…

– И первым поручением было отрезать кому-то голову?

– Нет, ты что! – Денис возмущенно замотал головой. – С чего ты взяла?!

– С того, что у тебя в сумке была отрезанная голова, – торжествующе сказала Настя. Против логики не попрешь, вот так-то!

– Это не совсем так, – сказал Денис.

– Не совсем так?! Ну тогда поправь меня – это была не голова? Она была не отрезанная? Она выпала не из твоей сумки?

Сумка, кстати, все еще была при Денисе, она лежала на соседнем стуле. Настя посмотрела на нее и поежилась.

– Вариант Б, – сказал Денис. – Не отрезанная.

– Ее отвинтили?

– Настя, это голова мумии.

– Чего?

– Меня попросили забрать в одном месте голову мумии и привезти в этот подвал. Вот и все. Никто никому ничего не отрезал. Это голова человека, который умер давным-давно. Теперь понятно?

– Давным-давно? Странно, выглядела эта голова…

– Ты хорошо разбираешься в мумиях?

– Нет, – созналась Настя, хотя на секунду ей захотелось сказать «да» и посмотреть, что из этого выйдет. – А ты?

– И я не разбираюсь. Мне сказали – голова мумии, значит – голова мумии. Кто я такой, чтобы спорить? Мне нужны не споры, мне нужны документы на вывоз меча. Что?

– Ничего, – уклончиво ответила Настя. С одной стороны, рассказ Дениса был не слишком убедителен, но с другой – если бы он врал, то его вранье могло бы быть поглаже. Вывод напрашивался такой – он врет, но слегка. То есть чего-то недоговаривает.

И тут возникла дилемма: что важнее – сам Денис или степень его искренности? Можно было поиграть в святую и потребовать полной, окончательной, исчерпывающей правды; можно было забросить сегодняшний день в пыльный чулан и жить себе дальше. Рассмотрев эту дилемму – Денис в это время отошел к буфету, – Настя сделала следующие выводы: во-первых, сама она не святая; во-вторых, если там и была ложь, то эта ложь касалась не лично ее, Насти, а каких-то посторонних дел со странными мужиками из подвала; в-третьих, поскольку сама Настя не святая (см. во-первых), то нельзя исключить, что однажды ей тоже придется наврать Денису. В этом случае ей бы очень хотелось, чтобы Денис ответил взаимностью – то есть не строил из себя праведника, а просто пожал бы плечами, как будто ничего не заметил.

– Йогуртовое пирожное, – сказал Денис, вернувшись за столик и поставив перед Настей маленькое блюдце. – Как ты любишь.

– Это мне? А себе ты не купил?

– Там было только одно. Это тебе за храбрость. За то, что поехала со мной и…

– С тобой поделиться? – спросила Настя из формальной вежливости и тут же принялась поедать пирожное. Она считала, что достойна этого лакомства. Не только за поездку черт знает куда, но и за тяжкую умственную работу, которая только что завершилась единственно правильным решением.

В этот день и час Денис был для нее важнее многих вещей – родителей, учебы, Монаховой, денег. Денис был важнее собственных недостатков, и, уж конечно, он был важнее чьей-то мертвой головы.

Единственное, что могло бы примерно сравняться по значению с Денисом Андерсоном, – это возможность съесть сто йогуртовых пирожных, чтобы при этом не поправиться (а желательно даже слегка похудеть), чтобы от них не заболел желудок и чтобы не заработать на всю жизнь отвращение к йогуртовым пирожным.

Однако Настя знала, что чудес на свете не бывает, и в связи с этим Денис Андерсон оставался вне конкуренции.

К вечеру того же дня Настя вполне освоилась в своем новом статусе «очень важной персоны». Переступив порог «люкса», Настя лишь на пару секунд замешкалась, разглядывая ковры, мягкую мебель, вазы с цветами, корзинку с фруктами, огромный телевизор и прочие красоты, а потом приняла все это как совершенно естественную вещь, как выстраданную компенсацию своих мучений, компенсацию, которую можно было бы подкинуть и пораньше.

Потом Настя заглянула во вторую комнату и лишь краем глаза заметила роскошную кровать (трехспальная, что ли?), как приставленный охранник потянул Настю за плечо назад, вошел в спальню сам, пристально огляделся, заглянул под кровать и шкафы, после чего буркнул себе под нос:

– Чисто.

– Разумеется, чисто, это же «люкс», а не общежитие, – сказала Настя, удивляясь охраннику, но принимая его как неотъемлемую часть VIP-стиля.

От ванной комнаты у Насти перехватило дух. Она посоветовала охраннику найти себе какое-нибудь полезное занятие на ближайшие пару часов, потому что эти пару часов она проведет в ванной, и нет такой силы, которая бы ее оттуда вытащила.

Смайли, видимо, предвидел именно такое развитие событий, а может быть, у него просто были неотложные дела; во всяком случае, он появился уже вечером, когда Настя, поджав ноги, сидела на диване и смотрела телевизор. Ей нравился длинный мягкий халат, ей нравился запах своих волос, ей нравилась клубника со сливками в глубокой вазочке, ей нравилось, что ее сегодняшний день завершается именно так, а не иначе.

Всякими разными «иначе» она была сыта по горло.

Смайли улыбнулся быстрой формальной улыбкой, выпроводил охранника в коридор и сел рядом с Настей на диван. Настя немедленно уставилась на короткие ножки гнома в остроносых кожаных туфлях. Смайли сначала кашлянул, а когда это не возымело действия, взял из застывших пальцев Насти ягоду и отправил себе в рот.

– О, – спохватилась Настя. – Это ничего, что я тут поназаказывала из ресторана?