– При чем здесь она? Ты устраиваешь вечеринку или нет?  

На другом конце линии на несколько секунд повисла тишина, после чего Мэдок пробормотал:

– Ага, конечно. – Похоже, ему хотелось сказать еще что-то, только он благоразумно решил заткнуться. – Ладно. Хотя я не хочу видеть ту же толпу, что и вчера. Кого пригласим?

Глядя на отъезжавший Бронко и гребанную блондинку, сидевшую за рулем, которая ни разу не оглянулась назад, сильнее прижал телефон к уху.

– Блондинок. Много блондинок.

Мэдок тихо хохотнул.

– Ты ненавидишь блондинок.

Не всех. Только одну.

Я вздохнул.

– Сейчас я хочу в них утонуть. – Мне было безразлично, сообразит ли Мэдок. Он не станет допытываться – именно поэтому он был моим лучшим другом. – Разошли сообщения и позаботься о выпивке. Я займусь закусками. Приеду через несколько часов.

Услышав тихий стон со стороны постели, я обернулся. Девчонка из Пердью… забыл ее имя… начала просыпаться.

– Почему бы тебе прямо сейчас не приехать? Вместе сходим в спортзал, потом сгоняем за едой, – предложил Мэдок, только мой взгляд был прикован к голой спине девушки, лежавшей у меня в кровати. Она заворочалась; одеяло сползло до уровня задницы. Ее лицо было скрыто. Я видел лишь кожу и солнечные волосы.

Я ничего не ответил Мэдоку, сбросив вызов, потому что в данный момент единственным местом, где мне хотелось находиться, являлась моя кровать.

Последующие несколько недель походили на прыжок со скалы с исправным парашютом, которым я отказывался воспользоваться. Школа, мать, Джекс, друзья – они все были рядом, готовые меня поддержать, но я выбирался из дома только ради возможности влипнуть в неприятности.

Таща раздраженного и злобного себя на Английский, пытался понять, зачем вообще до сих пор посещал школу. Меньше всего на свете я хотел приходить сюда. Коридоры были забиты людьми, но все равно казались пустыми.

Выглядел я тоже хреново. Под левым глазом синяк, на переносице царапина от драки, которую даже не помнил. Плюс ко всему, сегодня утром я оторвал рукава своей футболки, потому что не мог дышать.

Не знаю, о чем думал, но на тот момент такое решение казалось логичным. 

– Мистер Трент, не садитесь, – распорядилась миссис Пенли, когда я зашел в кабинет после звонка. Все уже расселись по местам. Я остановился, глядя на нее.

Пенли мне нравилась не больше остальных, только я не мог скрыть скучающего выражения, наверняка заметного у меня на лице.

– Извините? – спросил, пока она подписывала розовый бланк. Я вздохнул, прекрасно зная, что означал этот цвет.

Пенли вручила мне бланк.

– Вы меня слышали. Отправляйтесь к декану, – ответила она, вставив ручку в пучок на макушке.

Я оживился, поняв, что Пенли не шутит. 

Опоздания и прогулы вошли в привычку, в связи с чем моя учительница наконец-то разозлилась. Многовато времени ей для этого потребовалось. Большинство преподов начали выгонять меня с уроков еще на первой неделе.

Предчувствуя назревающий конфликт, я улыбнулся, а по телу разлилось чувство эйфории.

– "Пожалуйста" к данной просьбе не прилагается? – Усмехнувшись, выхватил бумажку из протянутой руки миссис Пенли.

В классе послышались приглушенные смешки. Учительница посмотрела на меня, прищурив свои темно-карие глаза.

Она не стушевалась. Тут надо отдать ей должное.

Развернувшись, я швырнул розовый бланк, обязующий в наказание остаться после уроков, в мусорную корзину, и распахнул дверь, не позаботившись закрыть ее за собой.

Кто-то удивленно охнул, кто-то начал шептаться – ничего нового. В последнее время основная масса одноклассников меня сторонилась, однако к моему нахальному поведению уже привыкли. По крайней мере, я привык. Пульс больше не учащался, если я вел себя вызывающе. Мне не терпелось поднять ставки.

– Мистер Карутерс! – послышался возглас Пенли. Оглянувшись, увидел Мэдока, тоже направившегося к выходу.

– У меня критические дни, миссис Пенли, – объявил он на полном серьезе. – Я скоро вернусь.

На сей раз класс разразился откровенным хохотом.

Мэдок не такой, как я. Он общительный. Он мог бы подать вам кучу дерьма на блюдечке, и вы бы попросили кетчуп.

– Если ты не в курсе, – подбежав ко мне, Мэдок указал большим пальцем в противоположную сторону, – кабинет декана находится там.

Я приподнял брови.

– Ладно, ладно. – Он покачал головой, словно отгоняя тупую мысль, будто я действительно собирался застрять у декана на неопределенное время. – Куда пойдем?

Я достал ключи из кармана джинсов, попутно надев солнцезащитные очки.

– А есть разница?

– На что собираешься потратить деньги? – спросил Мэдок, рассматривая свою новую татуировку.

Мы свалили из школы на поиски тату-мастеров, не проверявших возраст клиентов. Нам попалось местечко под названием "Черные Деб", где "деб" было сокращением слова "дебютантки". Я не понял смысла, пока не заметил, что в салоне работали только женщины.

Нам еще не исполнилось восемнадцати, поэтому по закону мы не могли сделать тату без разрешения родителей, однако наших мастеров, похоже, это не обеспокоило. 

Какая-то девчонка по имени Мэри набила Мэдоку надпись "Fallen" на спине, с буквой "e", объятой пламенем. По мне, она больше напоминала "o", но я ничего не сказал. [Прим. пер.: Fallen – Падший; Fallon – Фэллон, женское имя]. Он не спрашивал о значении моих татуировок, поэтому я тоже не собирался допытываться.

– Мне сейчас особо не потратиться, – ответил я, зарычав, когда игла пронзила кожу над ребром. – Мать большую часть денег откладывает в сбережения на колледж. Я их получу только после выпускного. Но в последнее время кое-что все-таки перепадает, поэтому подумываю купить себе новую машину, а GT отдать Джексу. 

Дед по материнской линии умер в прошлом году, оставив мне в наследство землю и дом около озера Дженива в Висконсине. Дом разваливался на части и не имел никакой сентиментальной ценности для семьи, так что мама согласилась продать его заинтересованным застройщикам. Основную часть выручки она положила на сберегательный счет в банк.

Если честно, я ощутил гордость, когда мать на этом настояла. Ей несвойственно принимать такие ответственные, взрослые решения.

Однако колледж меня абсолютно не интересовал. Мне не хотелось думать о том, как все изменится после окончания школы.

Мой телефон зазвонил, но я сбросил вызов. 

На заднем фоне зазвучала песня "Cold" группы Crossfade. Я закрыл глаза, наслаждаясь жалящим ощущением от иглы, пробивавшей кожу. Я не напрягался, даже не думал ни о чем с того момента, как вошел в салон. Руки и ноги казались невесомыми, тонна дерьма, взваленная на плечи, исчезла.

Я бы мог привыкнуть к такому.

Улыбнувшись, представил себя лет через десять, полностью покрытого татуировками, просто потому что мне нравилась боль.

– Хочешь взглянуть? – завершив работу, спросила Аура – мой тату-мастер с дредами. Я поднялся и подошел к зеркалу, висевшему на стене, разглядывая надпись у себя на торсе.

Вчера Длится Вечно. Завтра Не Наступает Никогда.

Слова возникли в голове из ниоткуда, но показались подходящими. Шрифт достаточно замысловатый, чтобы было проблематично прочитать – как раз то, что я хотел.

Татуировка предназначалась только для меня, больше ни для кого.

Прищурившись, заметил маленькие капли крови, стекавшие с последней буквы в слове "Никогда".

– Я об этом не просил, – отметил, недовольно глядя на Ауру через зеркало.

Она натянула очки и засунула в рот неподожженную сигарету.

– Я не объясняю свое искусство, малыш, – ответила Аура, направившись к черному ходу. Покурить, наверно.