Тэйт тоже привстала и обрушила свои губы на мои, обняв рукой за шею. Я потянулся к ящику прикроватной тумбочки за презервативом, который чертовски не хотел использовать с ней, однако замер, почувствовав нечто похожее на разряд молнии между ног.

Ударив кулаком по матрасу, едва не рухнул на Тэйт.

Черт побери!

Она обхватила мой член рукой и начала медленно поглаживать вверх-вниз.

Боже. Я зажмурил глаза. Ни к чему хорошему это не приведет.

Тэйт заслуживала, чтобы все прошло медленно. Заслуживала, чтобы все было нежно.

 Но я знал, что подобное развитие событий еще менее вероятно, чем мое поступление в Уэст-Пойнт, как хотел ее отец. Она не получит размеренности и нежности.

 Я трахну ее как ненормальный.

Сняв с нее лифчик, опустил Тэйт обратно на кровать, припал ртом к ее полной груди, прижимаясь к ней бедрами до тех пор, пока мы оба не будем более чем готовы продолжить.

– Джаред, ты уже собрался?

А?

Услышав чей-то голос и стук в дверь, мы синхронно вздернули головы вверх.

Сэм.

Меня бросило в пот, член пронзило острой болью.

Проклятье. Нет. Этого быть не может.

– Я его убью, – огрызнулся я, после чего прокричал в сторону двери: – Спускайся вниз!

– Мы и так опаздываем, старик, – не отступился он. – Машина заправлена. Поехали!

Как, черт возьми, я умудрился забыть, что Сэм вернется? Нужно было запереть входную дверь.

Твою мать!

– Я сказал, подожди внизу, Сэм!

– Ладно! – Его тень исчезла из-под двери.

Боже, мое несчастное сердце неслось галопом, я был взбешен. Тэйт прикрыла грудь руками. Ее взгляд уже прояснился, и она явно смутилась.

Встав с кровати, поднял руку, останавливая ее.

– Нет, не одевайся, – скомандовал. – Я избавлюсь от него, и мы закончим то, что начали.

– Ты сегодня участвуешь в гонке? – тихо спросила Тэйт, сев.

Я натянул на себя джинсы.

– Уже нет.

К черту гонку. Завтра мне будет нечем заплатить отцу, но сейчас я ощущал себя так, будто ничто меня не сломит и не повергнет.

Все, кроме нее, отошло на второй план.

– Джаред, езжай. Все нормально, – прошептала Тэйт, затем поднялась и начала одеваться. Она выглядела совсем иначе всего несколько мгновений назад. Я хотел знать, что творилось у нее в голове, потому что ее мозг, судя по всему, опять заработал.

Однако я не дал ей шанса все испортить. Приподнял ее, усадил на комод, чтобы мы оказались лицом к лицу.

– Гонки не важны, Тэйт, – тихо прорычал, касаясь ее губ. – Я хочу быть рядом с тобой, больше нигде.

Она на мгновение отвела взгляд, в котором смешались радость и нерешительность, после чего вновь посмотрела мне в глаза.

– Тогда возьми меня с собой, – предложила Тэйт. Улыбка заиграла в уголках ее рта.

– Взять тебя с собой? – переспросил, раздумывая над идеей. Я смогу заработать необходимую сумму, к тому же она вернется домой со мной. – Хорошо, иди, оденься потеплее. Заеду за тобой, когда будешь готова. – Я похлопал ладонью по ее бедру, затем направился к двери. – А после гонки мы вернемся сюда и доведем дело до конца.

Это была не просьба.

Тэйт попыталась сдержать улыбку, только ее глаза, сияющие и теплые, ничего не утаили.

Я отправил Сэма на трек, а сам поплелся в ванную, принимать очередной холодный душ.

– Ты тут отлично смотришься, – сказал, глядя на Тэйт, сидевшую на пассажирском сидении; мой голос перекрыл песню "Heaven Nor Hell" группы Volbeat.

Она была рядом, в моей машине. Это ощущалось правильно.

– Я смотрелась лучше на твоем месте, – ответила Тэйт. Сразу же нахлынули воспоминания о ее гонке. Да, на этот счет я с ней спорить не собирался.

И уж точно черта с два забуду ее вкус, который попробовал всего полчаса назад.

Мне не терпелось отвезти Тэйт к себе домой, а когда увидел огни впереди, машины, зрителей, действительно едва не повернул назад.

По всей видимости, сегодня тут собрался весь долбанный город. Я прикусил щеку, беспокоясь о том, с кем мы могли встретиться, и чего ждала Тэйт. 

Я всегда прибывал на Петлю в одиночестве.

Ты всегда будешь один, потому что знаешь, что так лучше.

Девчонки любят публичное выражение чувств. Держаться за руки, обниматься, и всю прочую жеманную хрень, которую я не практиковал. Я бы с радостью дал волю рукам наедине, однако мне не нравилось выказывать свою привязанность перед посторонними.

Пока мы въезжали на Петлю, от взглядов толпы между мной и Тэйт словно барьер опустился.

Песня Volbeat сменилась другой; мой Босс медленно приблизился к треку. Я лишь вздохнул, решив поступить так, как поступал всегда.

То есть, ничего не предпринимать.

Наши с ней отношения по-прежнему оставались неопределенными. Я надеялся прояснить ситуацию позже, а пока… все будет просто.

Когда перевел машину на нейтральную передачу и поднял ручник, Тэйт отстегнула свой ремень безопасности, потянулась к дверце. 

– Слушай. – Я схватил ее за руку. Она обернулась ко мне. – Я предпочитаю не отвлекаться на треке. Если буду вести себя не очень дружелюбно, ты тут абсолютно ни при чем, ладно?

Тэйт на долю секунды потупила взгляд, и мне моментально захотелось взять свои слова обратно.

Она опять глянула на меня, пожав плечами.

– Ты не обязан держать меня за руку.

Я снова это сделал. Оттолкнул ее. Обидел.

Отчего вокруг нее взметнулась невидимая защитная стена, которую Тэйт выстраивала на протяжении предыдущих трех лет.

Черт.

С отцом мне приходилось остерегаться. Приходилось быть сильным, стоять особняком. После того жуткого лета стало трудно вести себя одним образом с людьми, которым не доверял, и другим – с теми, кто был мне близок, поэтому я взял за правило держать на расстоянии всех подряд.

Спустя какое-то время уже не знал, как общаться по-другому.

Я не сводил с нее глаз, когда она вылезла из машины и повернулась ко мне спиной, не проронив ни слова, хотя ей явно было что сказать. Мы больше походили друг на друга, чем она думала.

Выключив радио, тоже вышел, обогнул машину спереди, чтобы побеседовать со своим оппонентом, Брэном Дэвидсоном, и Заком.

Тэйт отошла в сторону. Я окинул взглядом толпу, пытаясь ее найти.

Твою мать.

Она заметила Бена и направилась к нему.

К горлу подступила горечь; я больше не чувствовал прохлады в ночном воздухе. Раздраженно покачал головой, переведя внимание на двух ребят, говоривших со мной.

– Ставки делают в мою пользу, приятель, – поддразнил Брэн, стукнув меня по руке. 

Я постарался, чтобы паршивое настроение не просочилось в тон моего голоса. Брэн – хороший парень; мы дружили.

– Да, отлично, – пробубнил. – Значит, меня ждет огромный выигрыш. 

– У меня Камаро, – отметил он так, словно мне не хватило бы ума понять, какая у него тачка.

– Почти тридцатилетняя Камаро, – уточнил я, поглядывая на Тэйт и Бена.

Между ними сохранялась приличная дистанция. Они даже не смотрели друг на друга. Но она улыбалась.

Он развеселил ее. Прищурившись, пристально посмотрел на Тэйт, словно ей требовалось внушительное напоминание о том, чей рот ублажал ее менее часа назад.

Мы с ней были в однотипных черных толстовках. В то время как она прятала руки в карманах, чтобы согреться, я истекал потом и был готов сорвать с себя куртку.

Успокойся. 

Может, я чересчур бурно реагировал. Может, они просто разговаривали, или не разговаривали. Какая нахрен разница?

Я не собирался терять сон из-за того, что творилось или не творилось у нее в голове. К черту все.

– Очистить трек! – крикнул Зак.

Не глядя ни на кого, я направился к своей машине.

Включил на айподе песню Godsmack "Я остаюсь один", подумав, насколько поэтичным и точным оказался заголовок; газанул, позволив шуму заглушить боль в груди.