Я хотел, чтобы Джекс познакомился с Тэйт, и если мать добьется успеха с адвокатом, тогда мой брат совсем скоро переедет к нам. 

Она встала с кровати и подошла ко мне.

– Почему ты сразу мне все не рассказал? – спросила Тэйт. – Я бы тебя поддержала.

Как же я жалю, что не позволил тебе.

С данным вопросом мне до сих пор было тяжело. От мысли, что Тэйт оказала бы мне поддержку… или хотя бы попыталась…  комната уменьшилась в десять раз.

Маленькие шажки, детка.

Я провел пальцами по волосам, облокотился на ограду.

– Когда я добрался домой, то в первую очередь подумал о тебе. Ну, кроме размышлений о том, как помочь Джексу, – пояснил я. – Мне нужно было тебя увидеть. Мама могла валить ко всем чертям. Я хотел только тебя. Я тебя любил, – последнюю фразу произнес шепотом.

В животе все завязалось в тугой узел от сожаления. Сжал кулаки, мысленно возвращаясь в тот день, когда сам все изменил.

 – Я пошел к вам домой, но твоя бабушка сказала, что ты ушла. Она уговаривала меня остаться. Думаю, она заметила мой странный вид. Но я все равно убежал искать тебя. Спустя какое-то время прибрел к пруду в парке. – Я наконец-то посмотрел на Тэйт. – И ты была там… со своим отцом и моей матерью, играя в маленькую семью.

Мне было понятно замешательство в ее взгляде. Даже сейчас осознавал, что тогда всего лишь произошла череда печальных событий, которые я принял слишком близко к сердцу. Я был не прав.  

– Джаред… – начала она, но я ее остановил.

– Тэйт, ты не сделала ничего плохого. Позже я это осознал. Но постарайся понять, что творилось у меня в голове в тот момент. Я прошел через ад. Я ослаб, у меня все болело от побоев. Я был голоден. Меня предали люди, на которых я рассчитывал. Мама, которая не помогла, когда я в ней нуждался; отец, который издевался надо мной и моим беспомощным братом. – Я глубоко вздохнул. – А потом я увидел тебя с нашими родителями, вы выглядели словно счастливая, идеальная семья. Пока мы с Джексоном терпели боль, надеясь хотя бы день пережить, ты видела мать, которой у меня никогда не было. Твой папа водил тебя на пикники, покупал мороженное, в то время как мой избивал меня. Я чувствовал, что никому не нужен, что все продолжали жить без меня. Всем было наплевать.

В тот день и предшествующие несколько недель произошло слишком многое, чересчур быстро, и внезапно я стал другим.

– Ты стала целью, Тэйт. Я ненавидел родителей, переживал за брата. Черт, я не мог рассчитывать ни на кого, кроме себя. Когда злился на тебя, мне становилось лучше. Гораздо.

Я увидел, как она сжала челюсти, и знал, насколько ей было нелегко это слышать. Однако все равно продолжил.

 – Даже после того, как понял, что ты ни в чем не виновата, все равно не мог перестать пытаться тебя ненавидеть. От этого я чувствовал себя лучше, потому что не мог причинить боль тому, кому хотел.

Безмолвные слезы вновь покатились по ее лицу. Проклятье, я больше не хотел, чтобы Тэйт плакала из-за меня. У нас было полно хороших воспоминаний о детстве, и мне хотелось их вернуть.

– Прости, – прошептал я, положив ладони ей на щеки в надежде, что она меня не ударит. – Я знаю, что смогу загладить свою вину. Не презирай меня.

Тэйт покачала головой.

– Я не презираю тебя. То есть… – она нахмурилась, –  я немного сердита, но мне больше жаль потерянного времени.

Да.

Я схватил ее, обнял за талию, притянул к себе.

Черт, Тэйт – моя. Мне одновременно хотелось кричать и улыбаться. Я прислонился лбом к ее лбу, вдохнул ее запах. Губы изголодались от желания ощутить ее вкус.

– Ты сказал, что любил меня, – прошептала она. – Я жалею, что мы это потеряли.

Ничто не потеряно.

Я приподнял Тэйт, помог ей обвить ногами мою талию, затем пошел к кровати, ощущая ее тепло у себя на животе.

– Мы ничего не потеряли. – Положив руку ей на щеку, заставил ее встретиться со мной взглядом. – Несмотря на все старания, я не мог вытеснить тебя из своего сердца. Поэтому вел себя как последний засранец, отпугивая от тебя парней. Ты всегда была моей.

– А ты мой? – спросила Тэйт, подтирая слезы большим пальцем.

Ее шаткие вздохи щекотали мое лицо. Я больше не мог сдерживаться. Нежно поцеловав уголок рта, прошептал против ее губ:

– Всегда был.

Она обняла меня. Я тоже просто прижал ее к себе, близко, крепко.

– Ты в порядке? – тихо поинтересовалась Тэйт.

– А ты? – задал я встречный вопрос, ни на секунду не сомневаясь, что последние годы тоже были для нее адом.

– Я буду.

Если мы вместе, то с нами все будет в порядке.

– Я люблю тебя, Тэйт.

Я откинулся назад, утягивая ее с собой, надеюсь, навсегда.

– Джаред, ты в меня упираешься. – Сонный стон Тэйт будит меня. Мне требуется несколько секунд, чтобы открыть глаза.

Упираюсь в нее? Проверяю свои руки, которые вообще ее не касаются, и только потом ощущаю жар и тесноту у себя в штанах.

Черт.

Отстраняюсь от Тэйт, переворачиваюсь на спину, провожу ладонями по лицу. Мой член опять твердый; я дрожу от дискомфорта и стыда.

В последнее время это случается все чаще.

Глядя на спящую Тэйт, которая лежит ко мне спиной, начинаю подниматься.

– Нет, – бормочет она, разворачиваясь, – не уходи. – Тэйт кладет руку мне на талию. Я замираю на месте, боясь пошевелиться.

Черт, черт, черт! Я на грани взрыва, мне нужно уйти. Это случается каждое утро, и уже начинает раздражать.

Не прикасайся ко мне, Тэйт. Пожалуйста.

Но я все равно ей позволяю. Она утягивает меня обратно на кровать, утыкается носом мне в шею и снова засыпает.

Мои глаза распахнулись. Я моргнул, почувствовав столь знакомое жгучее ощущение внизу живота от потока крови, устремившегося южнее.

Я сел, потер глаза, стараясь пробудиться от сновидения.

Или от воспоминания.

Тэйт.

Оглядел темную комнату. Где она?

Я по-прежнему лежал на ее кровати. Мы уснули после моего признания, и мне приснился последний раз, когда ночевал здесь. В тот день я уехал к отцу на каникулы.

Но сейчас Тэйт в спальне не оказалось. Свет в ванной тоже не горел.

– Тэйт, – окликнул я, однако ответа не получил. Единственным источником звука была лишь дробь дождя по крыше.

Встав с кровати, потянулся, подняв руки над головой, после чего вышел на лестницу.

Отсутствие освещения не имело значения. Я мог ориентироваться в этом доме вслепую.

Даже если не учитывать тот факт, что я провел здесь уйму времени в прошлом, дом Брандтов всегда казался живым. Тиканье напольных часов в фойе, скрип ступенек, приглушенный гул вентиляционной системы – все эти вещи придавали каждой комнате свой характер и создавали домашнюю атмосферу. 

Тут было уютно.

В прихожей и столовой оказалось пусто, поэтому я прошел в кухню, сразу же заметив открытую дверь. 

Подойдя ближе, выглянул в сад. Увидев промокшую Тэйт, стоявшую под проливным дождем, с лицом, обращенным к небу, я улыбнулся.

Мои плечи расслабились; я закрыл глаза. Мне следовало догадаться.

Я тихо вышел наружу, под навес, прислонился к стене.

Тэйт всегда любила дождь. Оживала под ним. Мне уже давно не выпадало шанса насладиться ею в таком виде. Отчасти я всегда гадал, что такого магического она находила в грозах, а отчасти даже знать не хотел. Просто наблюдать за ней – все равно, что слышать музыку. 

Ее длинные белокурые волосы намокли, одежда прилипла к телу так же, как той ночью, когда мы в первый раз поцеловались, когда я ощущал каждый изгиб ее тела.

Она просто стояла, опустив руки, слегка расставив ноги, и медленно покачивалась из стороны в сторону, будто танцуя.

Черная блузка блестела из-за дождя, прилегала к спине, словно вторая кожа. Я знал – когда притронусь к ней, то смогу почувствовать рельеф мышц.