Калифорния

Последние восемь лет Тедди жил в здании аэровокзала. Он понимал, что это ненормально, что это своего рода фобия, но за все эти годы так и не нашел в себе сил покинуть территорию терминала. Он уже и не помнил, что вынудило его искать здесь убежище, но теперь это не имело значения. Это был его дом, это был его мир, и он был счастлив. Деньги он находил на полу, в отсеках для возврата монет в игровых автоматах и платных таксофонах. При необходимости мог заняться и попрошайничеством. Еду себе он покупал в кафетериях, в маленьких забегаловках типа "Пицца-Хат" и "Бургер-Кингз", рядами которых была уставлена вся территория вокзала. Шорты и майки он приобретал или воровал в сувенирных лавках. Он читал газеты, журналы и прочую печатную дребедень, которую люди покупали, чтобы скоротать время в ожидании своих самолетов, и оставляли на креслах за ненадобностью.

В здании аэровокзала было тепло, работали кондиционеры, оно было открыто двадцать четыре часа в сутки и всегда было полно людей - представителей самых различных слоев общества. Он никогда не испытывал скуки. Всегда можно было найти с кем поговорить - с одинокими путешественниками, ожидающими родственниками. Как правило, он первый заводил разговор, жадно впитывал очередную житейскую историю, сочинял какие-нибудь впечатляющие небылицы про себя, а затем откланивался, чувствуя себя немного богаче, чем до этой случайной встречи.

Он был, как говорится, "человеком из народа", и ничто не доставляло ему большей радости, чем общаться с народом, обзаводиться новыми знакомствами, говорить и слушать, жадно переживать ту жизнь, от которой он отказался.

Он старался следить за собой. Сменную одежду он держал в камере хранения, ежедневно переодевался, по ночам в туалетных комнатах устраивал мелкие постирушки, быстро сушил все под горячим ветром электросушилки для рук, обтирал тело мокрой губкой, мыл голову и укладывал волосы с помощью дорожного фена, приобретенного в той же сувенирной лавке. Если не считать тех моментов, когда ему приходилось просить милостыню, никто не мог бы заподозрить в нем бездомного бродягу, а поскольку обитал он тут весьма долго, то хорошо изучил распорядок рабочего дня, время смены дежурств, знал, когда сотрудники службы безопасности аэропорта отправляются патрулировать территорию и по каким маршрутам они ходят, с легкостью избегал тесных контактов с персоналом аэровокзала, а в то же время многие продавцы, уборщики и прочие аэропортовские служащие узнавали его и считали заядлым воздушным путешественником, в силу чего относились к нему с подчеркнутым уважением.

Однако с недавних пор он почувствовал, что его одиночество нарушено.

Что-то еще поселилось в аэропорту рядом с ним.

От одной этой мысли его прошибала дрожь. Ничего конкретного, никаких реальных доказательств, только странное чувство, что в его жизненное пространство вторгся еще один постоянный обитатель. Но этого было достаточно, чтобы вывести его из себя.

Что-то еще живет здесь.

Не кто-то, а что-то.

Он не мог понять, почему так решил, но был в этом уверен, и это пугало его. Он знал, что при необходимости может покинуть терминал, покинуть аэропорт, раствориться в хаосе каменных джунглей Лос-Анджелеса, но даже не хотел рассматривать такую возможность. С точки зрения логики, разума, это имело смысл, но эмоционально - совсем иное дело. Предрассудок или психоз, но он знал, что никогда не сможет покинуть терминал, и любой план, учитывающий эту возможность, отвергался с порога.

Следовательно, он заперт здесь.

Кто бы и что бы ни поселилось в аэровокзале вместе с ним.

В светлое время суток эта мысль его не беспокоила. Но по ночам, когда толпы народа редеют, лампы горят вполнакала и внешний мир скрывается во мраке...

Его передернуло.

Как-то на прошлой неделе, наскоро помыв голову, он вернулся из туалетной комнаты к своему креслу у стеклянной восточной стены крыла авиакомпании "Дельта" и обнаружил свои журналы не на месте. Причем их не просто сдвинули, в них явно и откровенно копались. Страница в "Ньюсуик", которую он заложил, оказалась вырвана, "Плейбой", который он обычно прятал среди прочей периодики, оказался наверху и к тому же раскрыт на центральном развороте, а журнал "Пипл" попросту сброшен на пол. За последний час в этом крыле терминала не было ни души. На пути из туалета ему тоже никто не встретился, но доказательство было очевидным, поэтому он торопливо собрал свои вещички и поспешил перебраться в более обитаемую секцию вокзала.

В следующий вечер у него не было с собой ни газет, ни журналов, он как раз собрался устроиться перекусить, как вдруг заметил в том ряду кресел, к которому направлялся, веер разбросанных журналов - "Оружие и снаряжение", "Охота", "Американский охотник", "Охотник и добыча". На ковровом покрытии перед креслами с помощью растаявшего вишневого мороженого была изображена кровавая когтистая лапа, а рядом - зубастая ухмылка.

Оно начало за ним охоту.

Это следовало рассматривать как предупреждение, решил Тедди. Или начало игры, в которую его втягивали. В любом случае это ему решительно не понравилось. Торопливо собирая свои вещи, он обратил внимание, что эта секция терминала быстро пустеет, а за окнами - глубокая, непроглядная ночь. В гигантском окне, которое выходило на взлетную полосу, он увидел свое отражение - призрак на черном фоне, и размытость собственных очертаний заставила его еще больше нервничать, заставила подумать о себе как о покойнике.

Чуть не бегом он ринулся в торговый сектор. С момента первого предупреждения он старался держаться поближе к людям, поближе к свету. Сотрудники безопасности уже несколько раз с подозрением поглядывали в его сторону, он понимал, что рискует своим положением, рискует засветиться, но ничего не мог поделать. Он боялся оказаться в одиночестве.

Боялся того, что может напасть на него.

Боялся того, что оно может с ним сделать.

Он обернулся на ходу. В дальнем конце погруженного в сумрак крыла, рядом с пустой стойкой, где обычно идет регистрация на рейсы компании "Пан-Ам", он заметил черную тень, подвижный бесформенный сгусток мрака, который вырвался из-за пустой стойки регистрации и метнулся по коридору к тому креслу, в которое он намеревался сесть.

Он побежал. Пот заливал глаза, сердце колотилось как бешеное. В мозгу засела абсурдная, но неотвязная мысль - эта тень, эта тварь, этот монстр, это черт-знает-что увидело его, гонится за ним, намерено поймать его и сожрать прямо перед буфетной стойкой.

Однако ему беспрепятственно удалось добраться до кафетерия, увидеть охранника, кассиршу, бизнесмена, читающего газету за маленьким столиком, молодую пару, старающуюся успокоить расплакавшегося младенца... Он обернулся. В полумраке пустого крыла не было ничего необычного.

Тяжело дыша и все еще не в силах унять дрожь, он подошел к стойке. Попросив у буфетчицы стакан воды и утирая ладонью обильный пот со лба, он заметил, как та обменялась быстрым взглядом с охранником, тут же сунул руку в карман, проверяя, хватит ли мелочи, и поменял заказ на чашечку кофе.

Кофе ему на самом деле не хотелось, но нужно было присесть, постараться восстановить душевное равновесие, нужно было побыть на людях, поэтому он поблагодарил женщину и нашел себе местечко в закутке, рядом с горой использованных подносов.

Черт побери, что происходит? Может, он начал сходить с ума? Возможно. Он отнюдь не был склонен считать себя самым нормальным человеком на свете. В то же время он был уверен, что это не галлюцинация, что ему не привиделось. Нечто действительно копалось в его журналах, нечто действительно нарисовало на полу эту картинку.