- Не знаю, мама, заметила ты или нет, но я уже не ребенок. Я взрослая женщина. Тебя это ничуть не удивляет? Мать промолчала.

- Дон убьет тебя! - воскликнула Лори, беря ее за руку. - Она хочет, чтобы мы все покинули Дом, хочет, чтобы Дом стал необитаемым, и ради этого она готова на все!

- Биллингтон этого не допустит.

- Биллингтона нет! Он скорее всего мертв! Скорее всего она убила его!

Опять долгая пауза.

- Ты не понимаешь, - кашлянув, произнесла мать.

- Нет, это ты не понимаешь! Ты думаешь. Дон занимается этим ради собственного удовольствия? Или, может, ради тебя? Она хочет, чтобы тебя не было в Доме. И если для этого ей понадобится убить тебя - она это сделает.

Мать, не соглашаясь, покачала головой.

- Отец тоже встречается с ней.

Мать окаменела. Лори не собиралась раскрывать этот факт, не планировала говорить ей об этом, надеялась, что удастся побеседовать с родителями по отдельности и убедить каждого перестать встречаться с девочкой. Она уже корила себя за несдержанность. Она ужаснулась, подумав, что, возможно, сама стала причиной того, что мать начнет следить за отцом и что сама спровоцировала события, которые в результате приведут к гибели родителей.

Уж не сделала ли она за Дон ее работу?

- Мама! - как можно искреннее произнесла Лори. - Ты должна положить этому конец. Нельзя, чтобы она вмешивалась в твою жизнь. Ты для нее просто пешка. Она использует тебя и выбросит за ненадобностью.

- Ладно, - ответила мать и погладила ее по плечу. - Я знаю, ты хочешь как лучше, но ты не все понимаешь. - Прежде чем Лори успела возразить, она прижала палец к ее губам. - Знаю, тебе кажется, что ты все понимаешь, но, поверь мне, это не так.

Лори не могла найти слов, не знала, что делать. От отчаяния хотелось заплакать.

- Что бы ни случилось, хочу, чтобы ты всегда помнила - я люблю тебя.

- Я тоже тебя люблю, - ответила Лори, хотя и произнося эти слова, не могла отделаться от мысли, что свою вторую мать любит больше.

Не бывает идеальной любви, подумалось ей. Она не способна излечить все болезни и не способна разрешить все проблемы и даже не всегда то, что нужно человеку. И любовь не равноценна. Существует иерархия в любви; некоторых людей ты любишь больше, чем других, и это различие существенно. Порой просто любить - недостаточно. Порой любовь требует тебя целиком.

Должна ли она отказаться от своего детства и своей новой семьи ради жизни с родной семьей в этом Доме?

Нет.

Отец, биологический отец, вошел в кухню.

- Что тут у вас происходит? - поинтересовался он. - О чем можно так долго болтать? Мы умираем от жажды.

Мать посмотрела на него долгим непроницаемым взглядом, и он поперхнулся, не в силах вымолвить больше ни слова.

- Возвращайся к гостям, - сказала она. - Я сейчас принесу лимонад. Он кивнул.

- Отец! - окликнула его Лори.

- Да?

- Перестань видеться с ней. Перестань встречаться с Дон. Он побагровел, напрягся, хотел что-то сказать, но, увидев выражение лица матери, закрыл рот.

- Эта девочка - зло, - продолжила Лори.

Он устало кивнул и отвернулся.

Они обречены, поняла Лори. Она не в силах ничего изменить. Им не избежать своей судьбы. Тем не менее она была рада, что смогла поговорить с ними, и чувствовала себя немного лучше, сознавая, что попыталась что-то предпринять.

- Иди с отцом, - сказала мать. - Я приду через минутку.

Лори кивнула, пожала ей запястье и пошла следом за отцом в гостиную, где ее ждала будущая семья.

Другая Сторона.

Она оказалась совсем не такой, как он мог вообразить, и не такой, как она виделась из окон другого Дома.

Это не было похоже на загробную жизнь, как он себе ее представлял. Ни голубых небес, ни зеленых лугов, ни облачных замков, никаких географических ориентиров. Ни гидр или единорогов, ни смертоносных духов, ни богов, ни монстров, никаких узнаваемых существ. Мимо лишь пролетали неопределенной формы черные клочья, напоминающие клубы пушечных выстрелов, но основная часть этого мира была голой, бесплодной, лишенной малейших признаков жизни или движения.

Он плыл в пустоте.

Донин била ему в живот, пытаясь ослабить его хватку, но он крепко держал ее, не обращая внимания на визги и крики, устрашающие вопли и рычание, прижимая к себе изо всех сил. Боли он не чувствовал, но она оказалась не слабее, а может, даже и сильнее, чем он. Она не могла причинить ему вреда, но могла вырваться.

Он понятия не имел, что с ней делать. Единственным желанием было утащить ее как можно дальше от Тони и Марго, и Другая Сторона подходила для этого как нельзя лучше, но что дальше? Придется ли ему провести годы в этом единоборстве, дожидаясь, пока Тони не станет взрослым? Недостатка энергии, равно как и сокращения собственных сил, он не ощущал и не сомневался, что в состоянии без устали продолжать лететь с ней в вечность. Но ему этого не хотелось. Ему хотелось сделать с ней что-нибудь, избавиться от нее, заключить в какую-нибудь тюрьму или лишить способности функционировать.

Убить ее.

Ярость его тоже ничуть не уменьшилась. Он продолжал искать способ ликвидировать ее навсегда. Мать сказала, что он может захватить ее, но не может уничтожить, и он пытался придумать способ ее нейтрализации. Это бы решило не только проблемы его семьи, но и проблемы Лори, Марка, Сторми и Нортона. Донин - единственная реальная угроза для всех Домов, и если ему удастся ликвидировать ее раз и навсегда, все вернется на круги своя и восстановится нормальный ход вещей.

Она яростно дернулась, сумела высвободить руку и вцепиться ему в лицо длинными острыми когтями. Инстинктивной реакцией было оттолкнуть ее, но он, напротив, уперся лбом ей в голову, приложил всю свою силу и, пользуясь своим преимуществом в размерах, сумел заломить ей руку за спину.

Она яростно завопила.

Каким-то образом он все еще был связан с Домом, и это было к лучшему. Он мог видеть едва различимую на расстоянии линию Домов - единственные ориентиры в этой пугающе пустой вселенной. Домов было гораздо больше, чем пять. Их череда терялась за горизонтом; хотя все они были абсолютно похожи, в одном из Домов - в его Доме периодически мерцало самое верхнее окно в самой высокой башенке, и при каждой световой пульсации он чувствовал как бы легкий толчок, словно между ним и Домом существовала невидимая, но прочная связь.

Только эта связь удерживала его от отчаяния и пораженческих мыслей.

Если бы Билингс был жив!

Он бы мог оказать какую-нибудь помощь.

Донин начала видоизменяться в его руках. Ее левая рука превратилась в зеленую змею, голова приняла облик головы первой куклы Тони. Видимо, он должен был испугаться, но ничего этого не произошло. Она была единственной константой в окружающем мире неопределенности, ее трансформации были по крайней мере понятными и узнаваемыми, и он продолжал держать ее изо всех сил. Кукольная голова превратилась в козью морду, которая начала бодаться. Он ударил ее в пах и с удовольствием заметил, что от удара она приняла прежний человеческий облик и испустила вопль, похожий на боль.

В противоположном направлении от Домов вдалеке мигали огоньки, напоминающие разноцветные зернышки воздушной кукурузы. Они мигали, но не гасли, оставались гореть, громоздились один на другой, постепенно превращаясь в гору. И небо, и земля были все того же неопределимого цвета, но сама возможность различать "небо" и "землю", верх и низ, определять направление зарождала надежду.

Где его мать, где отец, где все поколения умерших жителей земли? Раньше этот мир ему казался более доброжелательным, а теперь полное отсутствие всякого присутствия беспокоило и вызывало тревогу. Он подумал, что существует не просто Другая Сторона, есть много сторон, и что эта сторона - ее мир, ее потусторонний мир. Сюда попадают такие, как она, после смерти. Эта мысль отнюдь не добавила душевного спокойствия. Она опять дернулась, плюнула ему в лицо и уже стала не она, а он. Длинный красный пенис змеей протиснулся между ними, его набухшая головка с влажным липким отверстием прижалась к его плотно сомкнутым губам. Первой мыслью было открыть рот и откусить его напрочь, но тут же подумалось, что именно этого она скорее всего и добивается, поэтому он лишь отвернулся, стискивая ее за запястья и обеими ногами врезал ей в низ живота, отчего оба закрутились вверх тормашками.