Но внутренне он остался прежним. Не изменившимся, не поумневшим, не просветленным.

Только мертвым.

Из всего, что он узнал и мог предположить, можно было сделать вывод, что Донин в попытке снять барьер и открыть границу выгнала или убила всех обитателей Домов, опустошила Дома, чтобы мертвые и разнообразные другие существа с Другой Стороны могли проникнуть в материальный, физический мир. Биллингс, служитель Домов, упорно и кропотливо исполнял свою миссию, не подозревая о существовании девочки, в то время как Дома сникали и барьер слабел. Несмотря на все старания Донин запугать их и отогнать подальше, Биллингс и Дома смогли призвать их обратно, благодаря чему была восстановлена целостность барьера и два мира остались разделены. Но эта девочка убила Биллингса и теперь целеустремленно пытается уничтожить всех остальных. Почему? Что ею движет? Чего она добивается? Какова ее конечная цель? Он этого не знал и не мог знать.

Он вспомнил слова Марка о том, что у магии нет логики. Замечание оказалось глубже, чем можно было предположить. В поведении девочки действительно нельзя было усмотреть рационального зерна, замысла ее он не понимал и даже не надеялся понять когда-либо.

Одно Дэниэл мог сказать наверняка: умысел этот был злым и недобрым.

Он задумался о судьбе Марка, Сторми, Нортона и Лори. Что с ними стало? Стали ли они такими же жертвами обмана, как он? Может, они все тоже погибли? Мать сказала, что мертвые не в состоянии убить Донин, что только живое человеческое существо способно остановить ее. Из этого следует, что первоочередной задачей Донин было убить их всех, обеспечить собственную безопасность. Но почему она не убила их сразу, почему не убила еще до того, как они вернулись в свои Дома? Это оставалось загадкой. Может, Биллингс защищал их? Может, сами Дома? А может, ее способность причинить вред не распространяется за пределы Домов?

Марго спала крепким сном, не подозревая, что он уже мертв и никогда не вернется. Его переполняла глубокая печаль, хотелось заплакать, непонятно только, по себе или по ней. Наверное, по обоим. И по насильственной гибели их отношений.

Тем не менее он не стал лить слезы. Эмоции не совпадали с физическими возможностями, и он продолжал стоять у кровати, смотреть на нее, не в силах выразить своих ощущений.

Потянувшись, он дотронулся до ее щеки. Рука не прошла насквозь, пальцы остановились, как бы наткнувшись на кожу, но он не испытал никаких тактильных ощущений. Он не почувствовал ни тепла ее тела, ни мягкости лица. Щека была для него просто непроницаема. Но между ними уже не существовало стены, и хотя он больше был не в состоянии почувствовать ее так, как в ту долю секунды, после которой оказался в Доме на Другой Стороне, сам факт, что он может находиться с ней рядом, не мог не радовать.

Он наклонился поцеловать ее. В момент, когда их щеки соприкоснулись, он понял, что слышит ее мысли. Во сне она думала о нем, представляла себе их встречу, рисовала себе дальнейшую совместную жизнь, и он быстро отстранился. Это было слишком болезненно, слишком горько. Очень хотелось поговорить с ней, пообщаться каким-то образом, но когда он попытался слегка толкнуть ее, разбудить, то понял, что не в силах этого сделать. Он мог дотронуться до тела, но не мог на него подействовать. Он произнес ее имя. Сначала негромко, потом - почти в полный голос, но она не проснулась.

Выпрямившись, он оглянулся. На самом деле главной причиной его возвращения был Тони. Тони и Донин. Бросив последний взгляд на спящую Марго, он вышел из комнаты. Теперь он мог проходить не только сквозь дверь, но и сквозь стены. Пройдя сквозь платяной шкаф, он сразу оказался в комнате сына.

Донин сидела рядом с ним на кровати и о чем-то с ним разговаривала. Мальчик явно ее видел и слышал. При взгляде на лицо сына Дэниэлу стало крайне не по себе. Такого выражения коварства, злобы и хитрости, совершенно не вяжущегося с обликом Тони, ему никогда еще не доводилось видеть. Это означало, что Донин уже целиком и полностью подчинила его своему влиянию. Между ними на кровати лежала кукла.

- Тони! - крикнул Дэниэл. Сын никак не отреагировал.

- Тони!

Донин сверкнула в его сторону быстрым взглядом, но при этом продолжала спокойным, размеренным голосом разговаривать с мальчиком. Он его явно не слышал.

Дэниэл шагнул вперед и схватил сына за руку. Пальцы сомкнулись вокруг худенького запястья, но это оказалось все, на что он был способен. Он не мог воздействовать на живую плоть. Он напрягался изо всех сил, но эффект был подобен попытке столкнуть гору. Рука не поддалась ни на долю дюйма.

- Дальше, когда будешь делать рот, возьми зубы у матери, - говорила Донин, показывая на недоделанное лицо куклы. - Вышиби их, когда она заснет, и используй их в проекте как можно больше.

Впервые с момента появления в комнате Дэниэл заметил легкую тень сомнения на лице мальчика.

- Нет, Тони! - заорал он, хотя уже знал, что кричать бесполезно. Сын его не слышит. - Не слушай ее!

- Я не хочу так делать, - сказал Тони.

- Ну и ладно, - быстро согласилась Донин. - Ничего страшного. Можно у кого-нибудь еще. Ну, у того, кто тебе не нравится. У кого-нибудь из школы, например.

- Может быть, - неуверенно протянул Тони. Она погладила его, потом сунула ладонь между ног и слегка стиснула пах.

- Главное, не бросай то, что делаешь. У тебя хорошо получается.

- Ладно.

Донин опять бросила взгляд на Дэниэла.

- Пока можешь заняться руками, - сказала она Тони. - Я через минутку вернусь.

Он механически кивнул.

Донин встала с кровати и подошла к столу. Дэниэл, отпустив руку сына, последовал за ней.

- Мне казалось, тебя убили, - негромко произнесла она. Было в ее голосе нечто такое, от чего Дэниэл даже мертвый почувствовал страх. Его уже нельзя было запугать ни смертью, ни физическими страданиями, тем не менее страх перед ней въелся в подсознание, и он слегка отпрянул.

- Думаешь, можешь со мной что-нибудь сделать? - спросила девочка. - Что тебе здесь надо? - В глазах сверкнула ярость. - Таких призраков, как ты, я плевком перешибаю!

- Ты солгала, - произнес он, стараясь, чтобы не дрогнул голос. - Ты сказала, что оставишь их в покое.

- Да. Я солгала.

Коротко размахнувшись, он влепил ей пощечину. Голова от удара резко дернулась.

На долю секунды она не смогла скрыть удивления.

Дэниэл уставился на красный след на ее щеке и вспомнил, о чем ему говорила мать.

Он может вернуть ее в Дом.

Впрочем, он не знал, как это ему удастся. Во-первых, он не знал, как туда попасть. Да, стоило лишь подумать о том, что хочется попасть домой, как он тут и оказался. Но всегда ли это действует? Достаточно ли просто подумать о Доме, чтобы вернуться туда?

В любом случае попробовать стоит.

Донин сердито зыркала на него, и он понял, что второго шанса может и не быть.

И лучше его не упускать.

- Я убью... - начала она.

Дэниэл бросился вперед.

Он схватил ее и стиснул что было сил. И максимально сосредоточился, мысленно представляя себе, куда он хочет попасть.

Они исчезли из дома, из этого мира и оказались на Другой Стороне.

Они шли в лес, держась за руки. Ладонь и пальцы Дон были скользкими, жирными на ощупь, Лори хотела отнять руку, но не осмеливалась. Она не очень понимала, куда они идут и что им предстоит делать, но хватило ума понять, что если не открывать рот, смотреть в оба и слушать в два уха, то можно кое-то выяснить.

Лес становился все гуще.

Тропинка, по которой они шли, постепенно становилась все уже, менее различимой, скорее не тропой, а просто петляющей полоской леса, чуть менее заросшей травой, чем окружающее пространство. Несколько минут они уже шли молча. Единственными звуками, нарушавшими тишину, был хруст сучьев под ногами и отдаленные крики каких-то непонятных птиц.

Лори не нравилось в этом лесу. В каждом сплетении веток и листьев ей чудилось какое-то движение, какие-то тени, прячущиеся в траве, фигуры, моментально скрывающиеся за поваленными стволами деревьев, как только она смотрела в их сторону. Ей было очень неуютно, и она уже жалела, что согласилась на эту авантюру.